Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

В Москве у новых депутатов было много претензий к столичной исполнительной власти. Моссовет собирался спросить за это с Валерия Сайкина, который четыре года эту власть возглавлял. Однако за день до сессии тот покинул свой пост не отчитавшись; была предпринята операция по спасению Сайкина — его катапультировали в кресло заместителя председателя Совета министров РСФСР.

Впрочем, он недолго пробыл в Белом доме. Ему пришлось уйти, как только Ельцин поручил формирование правительства Ивану Силаеву...

Новый состав Моссовета заседал в величественном здании бывшего Дома политпросвещения горкома КПСС на Цветном бульваре, строительство которого многим москвичам представлялось зряшной тратой городских ресурсов: здесь собралась первая сессия нового состава Моссовета. За каждый день, проведенный депутатами на Цветном бульваре, из городской казны в партийный бюджет поступала кругленькая сумма.

Раньше сессии Моссовета тоже стоили денег, но это никого не интересовало: деньги свободно циркулировали между партийным и муниципальным карманом, поскольку партия и государство были одно целое.

А тут, как только стали известны итоги выборов в Моссовет, вдруг выяснилось, что денежки врозь. Здания, которые делили райкомы и райисполкомы, чьи сотрудники обедали в одной и той же закрытой столовой, отоваривались в одном столе заказов и делали одно дело, в мгновение ока были переданы на партийный баланс. Партия подвинула советскую власть...

В день открытия сессии Моссовета в ряду, отведенном для приглашенных, я оказался в окружении хорошо знакомых друг с другом солидных мужчин, прекрасно одетых и располагавшихся в креслах по-хозяйски. Они снисходительно посмеивались над неказистыми депутатами, выстраивавшимися в очередь к микрофону. Солидные мужчины переговаривались, и по их коротким репликам я понял, что оказался среди высокого исполкомовского начальства. Но уже к концу первого дня веселый смех стих и сменился явным беспокойством: исполкомовские зубры задумались о своем будущем. Как выяснится несколько позже, они напрасно беспокоились.-

«Демократическая Россия» получила мандат на управление городом под блистательные программы и декларации. Но прекрасный парламентарий — не обязательно умелый администратор. Моссовет возглавили народные депутаты СССР Гавриил Попов и Сергей Станкевич.

Очень скоро они оба покинули это поприще. А вот зубры городского хозяйства сохранили свои места.

В Верховный Совет СССР Ельцин пришел одиночкой. В российском Верховном Совете у него уже была своя армия.

Депутаты-демократы образовали штаб по подготовке первого российского съезда. Штабом руководил известный тогда дважды депутат (союзный и российский) Михаил Бочаров, а разместился он в помещении Комитета по строительству и архитектуре Верховного Совета СССР. Председателем комитета был Ельцин, секретарем — Бочаров.

Сергей Филатов был одним из самых заметных российских депутатов, он стал секретарем президиума Верховного Совета РСФСР, потом первым заместителем председателя и еще был руководителем администрации президента, то есть не один год тесно работал с Ельциным.

Он свидетельствует:

«Я с волнением ждал встречи с Борисом Николаевичем. Мы встретили его в небольшом зале на Калининском проспекте бурно, с цветами, с улыбками, с надеждами. Я не помню, кто еще хотел выдвигаться на пост председателя Верховного Совета, но отношение к кандидатуре Бориса Николаевича было неоднозначным. Кое-кто, по-моему из ленинградской группы депутатов, не очень ему доверял, помня, что он еще недавно был крупным партработником. Некоторые в своих высказываниях делали упор на то, что неясна его позиция по вопросу демократизации страны, как, впрочем, неясны и его взгляды на будущую нашу экономику.

Я хорошо помню тогдашнее выступление Бориса Николаевича, с его ломаной речью и расплывчатостью программы действий и будущего государственного устройства России...»

Я спросил Сергея Александровича Филатова:

— Какое впечатление на вас произвел Ельцин при первой встрече? Считается, что творческая интеллигенция воспользовалась им как тараном, что сам он плохо ориентировался и его вели за руку...

— У меня тоже было такое ощущение. Он мало говорил, казался внешне недоступным, хотя каждый мог к нему подойти, задать вопрос. В Верховном Совете этим многие пользовались. Я имею в виду не в кабинете — в кабинет к нему трудно было попасть, а когда он шел вести заседание, к нему подходили, его часто останавливали. Тогда он был доступен для депутатов, для гостей съезда. И он свободно общался с людьми.

— Как вы относитесь к мысли о том, что Ельциным, по существу, управляли и привели к власти, а у него самого никаких идей не было?

— Мы ведь все жили ожиданиями, что сейчас появится человек, и будет в стране порядок, и станем хорошо жить. Очень болезненно воспринимали все, что делало союзное правительство, возмущались, когда власти зажимали какие-то права и свободы. Мы искали лидера, который мог бы вывести страну из этого состояния.

В союзном парламенте в Межрегиональной депутатской группе объединились очень умные люди, они выдвинули много интересных идей. Но они были бессильны. Они тоже искали волшебную фигуру, которая бы могла противостоять происходящему.

Люди видели, что власть боится Ельцина, и интуитивно его поддержали. А эта поддержка помогла ему стать вожаком. Однако он не стал ни трибуном, ни стратегом. У него не было программы действий, она так и не появилась за эти годы. Но думающие люди помогли ему избрать правильную позицию.

По контракту с иностранными издателями Ельцину после выхода в свет его первой биографии предстояло участвовать в презентации книги. Это позволяло ему побывать за границей. Не только отвлечься и развлечься, но и установить первые контакты; хотя изначально в его окружении исходили из того, что на международном поприще конкурировать с Горбачевым невозможно.

В марте он побывал сразу в нескольких европейских городах, собирался еще и в Нью-Йорк, но его вынудили вернуться в Москву для участия в пленуме ЦК КПСС.

В Париже его ждал бывший первый секретарь Свердловского обкома Яков Петрович Рябов. Он рассказывал мне:

— Мне посольские сказали, что приезжает Борис Николаевич. Я вызвал двух ребят из группы прессы и сказал им: когда приедет, первыми поднимитесь в самолет, передайте привет и скажите: будет у него желание, я с ним встречусь.

Были у него дебаты с диссидентом Александром Зиновьевым (тот стал обвинять Ельцина, что он такой же партийный функционер, как Горбачев, и не может называть себя демократом). Мы по телевидению смотрели эти дебаты. А на следующий день мне надо лететь в Москву на пленум ЦК.

Легли спать, в три или четыре часа утра звонит сотрудник посольства, бодро докладывает:

— Полный порядок, мы с Борисом Николаевичем все сделали, помогли, он доволен.

Я удивился:

— Чего ты ночью звонишь, мог бы завтра утром доложить.

— Борис Николаевич хотел бы с вами поговорить.

— Ну давай.

Слышу в трубке знакомый голос.

— Ну, Петрович, спасибо, ребята помогли, — говорит Ельцин. — Хотелось бы встретиться.

— Так завтра и встретимся, ты же летишь завтра?

— Не знаю.

— Как? Пленум же! Надо лететь. Завтра утром в самолете и встретимся. Я скажу, чтобы нас посадили на первом ряду. Ты рядом со мной.

Ельцин:

— А у меня билет на другой рейс.

— Это тоже не проблема.

Я объяснил своему сотруднику:

— Позвони представителю «Аэрофлота», чтобы он поменял Ельцину билет на наш рейс, и больше меня не тревожьте. Я в девять двадцать выезжаю, а без четверти пусть мне представитель «Аэрофлота» позвонит, доложит, что он сделал.

Только легли... Жена спрашивает:

— Что случилось?

— Да это Борис Николаевич, рвется.

Проходит час. В пять утра звонит опять наш Костя Петриченко, хороший парень. Я уже на взводе:

— Ты чего?

— Все, с «Аэрофлотом» договорились.

— Так чего звонишь?

— Борис Николаевич хотел поговорить.

Он берет трубку:

— Спасибо, все сделали. Но хотелось бы встретиться.

Я уже чувствую его состояние. Стал ему объяснять:

— Ну, сейчас же пять утра. Мы с тобой просто по рюмке выпить не можем. Надо потолковать, обсудить, надо поднять повара, чтобы он что-то подготовил. Ты приедешь не один, а с французами. А их я не пущу. Они куда денутся? И когда ты приедешь? А утром самолет. Все, договорились, встретимся в самолете.

Больше он не звонил. А в самолете он поддал и стал мне говорить: зачем ты выступал на октябрьском пленуме?

Я ему говорю:

— Если бы сейчас пленум проходил, я бы и сейчас выступил. Ты начал куролесить. Приведи себя в порядок...