Правда о Портъ-Артуре Часть I - E. Ножинъ

Дни же 20 и 21 іюня заставили ихъ быть осторожней и не такъ ужъ слепо верить въ счастливую звезду.

Противникъ очутился въ положеніи обороняющагося, началъ возводить временныя укрепленія довольно сильнаго профиля, проводить проволочныя загражденія и закладывать фугасы по всей своей оборонительной линіи занятыхъ высотъ.

Онъ сталъ еще более осторожнымъ, когда, по приказанію генерала Кондратенко, наши передовыя цепи продвинулись впередъ и, опрокинувъ сторожевыя цепи непріятеля, заняли своимъ сторожевымъ охраненіемъ предгорія Зеленыхъ горъ отъ подошвы Куинъ-Сана до самаго моря.

Будь въ нашихъ рукахъ Куинъ-Санъ, положеніе наше было бы великолепно.

При энергіи, выносливости нашихъ солдатъ, при честномъ самоотверженіи Кондратенко, мы сумели бы въ кратчайшій срокъ превратить Куинъ-Санъ въ грозный фортъ, который могъ бы во всехъ точкахъ обстреливать расположеніе противника. Все дороги отъ него къ Дальнему были какъ на ладони.

Но что делать? черные герои Фокъ и Савицкій сознательно или безсознательно губили, портили все и, вопреки здравому смыслу, отдали Куинъ-Санъ, этотъ ключъ передовыхъ позицій.

Повторяю, Куинъ-Санъ не былъ совершенно укрепленъ, и поэтому японцамъ удалось его взять при слабыхъ потеряхъ.

Будь Куинъ-Санъ укрепленъ, нескоро и дорогой ценой достался бы онъ японцамъ.

Большой перевалъ на Зеленыхъ горахъ, Шининзскій перевалъ на Юпелазскомъ горномъ кряже, его высоты съ Куинъ-Саномъ въ центре, представляя въ стратегическомъ отношеніи удобнейшія террасы для фортовъ и укрепленій сильнаго профиля, были бы прямо неприступны, если бы наши "черные герои" умели во время использовать эти идеальнейшія позиціи.

О, какимъ негодованіемъ горели глаза нашихъ стрелковъ, когда они вспоминали про дело подъ Куинъ-Саномъ!

Вотъ онъ впереди, давитъ своей громадой на весь восточный фронтъ, высоко венчая себя приплюснутой вершиной.

– Ведь нашъ былъ! Даромъ отдали! А теперь возьмите его – мозолитъ только глаза. Японцы словно смеются надъ нами, открыто ведя на немъ работы.

– Почему же ихъ не потревожитъ артиллерія?

– "Фока" не разрешаетъ. Господи, да когда же уберутъ японцы отъ насъ этого "сумашедшаго муллу"? съ искреннимъ раздраженіемъ говорилъ мне одинъ изъ ротныхъ командировъ, занимавшихъ со своей ротой сторожевое охраненіе.

Действительно, невооруженнымъ глазомъ наблюдаемъ съ Бутусовской горки ихъ работы на вершине Куинъ-Сана.

На западномъ, крутомъ его скате режетъ глазъ белизна конусообразныхъ палатокъ раскинутаго лагеря. У самой подошвы, въ тесный балке, тоже лагерь, более обширный.

Да, досадно было, до боли было обидно глядеть на деятельность нашихъ "черныхъ героевъ".

Спросилъ какъ-то я подполковника Бутусова (начальникъ отдела на правомъ фланге Зеленыхъ горъ) его мненіе о Куинъ-Сане.

Петръ Дмитріевичъ лежалъ ничкомъ на своей любимой горке и пристально смотрелъ въ бинокль на вершину Куинъ-Сана. Онъ давно уже собирался послать туда разведчика и поэтому днемъ изучалъ подходы къ вершине.

– Да что тутъ говорить много? Куинъ-Санъ въ рукахъ японцевъ, и дело здесь наше проиграно. Поймите, что они буквально видятъ все, что творится въ нашемъ расположеніи. Вотъ смотрите на вершину. Не туда – правее, прямо на остріе первой палатки.

Смотрю.

– Видите, отъ нея внизъ сбегаютъ столбики. Это на русскомъ языке называется телефоннымъ проводомъ. Съ вершины они будутъ вести корректировку огня всей своей артиллеріи. То же, что и на Самсоне. Помните?

– Помню.

– Ну такъ вотъ все ихъ батареи соединяются телефономъ съ этой вершинкой. Я часами здесь просиживаю. Самъ виделъ, какъ они протягивали проволоки вонъ и за эту сопочку и за ту. Видите, где несколько китаезовъ.

– Вижу.

– Отлично. Теперь япоши, ну, какъ вы еще ихъ называете, джепси, чортъ ихъ дери – молчатъ. Убійственно молчатъ. Вторую неделю, ганцъ аккуратъ ведутъ свои работы – и ни звука. Но за то, какъ заговорятъ, тогда только держись. Жарко будетъ на этомъ месте, где мы теперь съ вамъ сидимъ.

Они раздуютъ здесь такую вьюгу чугуна, свинца и стали, а вонъ по этимъ гладенькимъ откосамъ полезутъ опять, какъ саранча,- что долго намъ тутъ не продержаться.

Шрапнелью и фугасами долбить будутъ. А наши окопы ни къ чорту. Вонъ какія закрытія, разве противъ дроби.

Вонъ, оглянитесь – наблюдательная будка. Шалость одна. И ничего не поделаешь – земли нетъ. Одинъ камень.

Действительно, наши герои вдолбились въ землю, понабросали валиковъ изъ камней, устроили нечто въ роде шалашей изъ ветокъ, легонькихъ брусьевъ…

– Да что тутъ говорить: назвался груздемъ – полезай въ кузовъ. Эй, послать сюда песенниковъ! Хорошо пропоютъ – по чарке дамъ!

До зари оставалось недолго.

Черезъ 5-10 минутъ Бутусова окружили молодецъ къ молодцу его пограничники.

– Ребята, пой, да такъ, чтобы вотъ тутъ бы все перевернулось!

Хоръ грянулъ.

Бутусовъ, въ серой рубахе, съ фуражкой на затылке и дубиной въ рукахъ, сталъ у обрыва да такъ и застылъ…

Последніе лучи уходившаго солнца золотили его седину, а хоръ пелъ, долго пелъ любимыя песни отца-командира…

Отношеніе генерала Стесселя къ постройке мирными жителями блиндажей.

Благодаря последнимъ, довольно удачнымъ операціямъ на Зеленыхъ горахъ подъ руководствомъ Р. И. Кондратенко, успевшаго кое-что поправить изъ того, что страшно напортилъ Фокъ, въ Артуре среди населенія воцарилось относительно спокойное настроеніе.

Все начали съ свойственнымъ каждой массе оптимизмомъ верить, что противника долго удастся задержать на передовыхъ позиціяхъ, разъ Фока сменилъ Р. И. Кондратенко.

Но мало кто понималъ истинное положеніе вещей. Мало кто зналъ, что со дня на день можно было ожидать решительнаго наступленія, и задержать надолго противника на нелепейшей позиціи Юпелазскаго горнаго кряжа и Куинъ-Сана, въ самомъ широкомъ месте полуострова, растянувшейся на 25 верстъ, съ теми боевыми силами, которыми располагалъ штабъ раіона – не было фактической возможности.

Но какъ ни надеялись на то, что противника удастся задержать на передовыхъ позиціяхъ на более или менее продолжительное время, каждый прекрасно понималъ, что, если не придетъ выручка съ севера, непріятель рано или поздно подойдетъ къ самой крепости и начнетъ ее бомбардировать.

Въ силу этого соображенія люди более состоятельные – а кто победней, въ особенности семейные, на компанейскихъ началахъ, начали строить себе блиндажи.

По неименію подходящаго матеріала, рабочихъ рукъ и уменія, блиндажи строились самаго примитивнаго свойства.

Блиндажи эти, конечно, не могли защитить не только отъ снарядовъ, но даже отъ ихъ осколковъ, и скорей служили нравственнымъ успокоеніемъ, что, молъ, есть куда спрятаться.

Но Стессель, съ свойственнымъ ему дикимъ взглядомъ на все, посмотрелъ на постройку блиндажей иначе.

Онъ не офиціально, но всеми мерами противодействовалъ ихъ постройке, всячески издеваясь надъ теми, кто ихъ строилъ.

Но это не мешало строить блиндажъ самому, у себя на дворе, якобы для скота, а также разрешить постройку блиндажа для чиновъ штаба раіона у самаго его зданія, куда и прятались они во время бомбардировокъ во главе со своимъ начальникомъ полковникомъ Рейсомъ, награжденнымъ орденомъ св. Георгія 4-ой степени.

Богъ съ ними, пускай бы строили себе хоть 10 блиндажей, но зачемъ было мешать другимъ, а главное темъ, у которыхъ были жены и дети?

Это какая-то непонятная, дикая жестокость.

Всемъ и каждому было ясно, что нужно было всеми мерами поощрять постройку блиндажей. Примеръ на Кинжоу показалъ, какія разрушенія производятъ трехдюймовыя бомбы. Что же можно было ожидать отъ осадныхъ орудій?

Казалось бы, весь Артуръ нужно было превратить въ катакомбы, памятуя, что, помимо здоровыхъ людей, есть и будетъ, непременно будетъ масса больныхъ и раненыхъ, для предохраненія которыхъ въ буквальномъ смысле слова ничего не было предпринято. За шесть летъ на батареяхъ долговременнаго профиля не было устроено хорошихъ, прочныхъ и надежныхъ блиндажей, где же было теперь думать о госпиталяхъ и о городе?

Мирные жители сами о себе заботились, но этотъ якобы признакъ трусости претилъ "героическому" духу начальника раіона.

Да, какъ ни странно, но пока "герой" издевался надъ "блиндажниками", на дворе у него, попеченіями его хозяйственной супруги Веры Алексеевны и стараніями чиновъ саперной роты, подъ руководствомъ инженера, выросъ огромный блиндажъ, чуть ли не съ электрическимъ освещеніемъ, отопленіемъ и вентиляціей.

Блиндажъ имелъ две половины: одна, чистая, для людей, другая для скота.

Въ этой-то последней спокойно кормились и росли коровы, свиньи, овцы, куры, гуси, утки и т. д., которыя впоследствіи продавались желающимъ по баснословно высокимъ ценамъ.