Дивизионный комиссар - Павел Корнев

Свернул за угол, и я остался один на один с двумя серьезными парнями, державшими меня на прицеле крупнокалиберных штуцеров.

— Звони, — распорядился водитель. — А ты даже не дыши! Понял?

Его напарник медленно попятился от нас, но быстро понял, что это просто смешно, развернулся и скрылся в телефонной будке.

— Тебе не показалось странным, что ваш босс сбежал, поджав хвост? — спросил я, когда, звякнув стеклом, захлопнулась дверца.

— Заткнись, — потребовал гангстер.

— Лиманов моя смерть точно не обрадует. И он это знает. Все свалит на вас.

— Закрой рот! — рявкнул водитель. — Закрой свой поганый рот!

— Подумай, как это будет выглядеть со сторо…

Гангстер вдруг шагнул вбок, и тяжеленные граненые стволы штуцера шибанули меня по затылку. Из глаз посыпались искры, сбитая ударом шляпа покатилась по тротуару, стукнулась о бордюр и перевернулась, а я не сдержался и опустился на одно колено. Тихонько зашипев через судорожно стиснутые зубы, дождался, пока прояснится сознание, и очень спокойно предупредил:

— Еще раз так сделаешь, и ты покойник!

Водитель не разочаровал. Лакированная туфля скрипнула, когда, замахнувшись штуцером, он перенес весь свой вес на одну ногу, и этот скрип послужил мне сигналом.

Подцепившие брючину пальцы резко рванули ее вверх, обратным движением легли на рукоять двуствольного пистолета и выдернули его из кобуры. Одним рывком я взвел спицу курка и пальнул себе под руку. Водитель подавился сдавленным всхлипом, зажал простреленный живот и уселся на задницу. Миг спустя распахнулась телефонная будка, и на улицу вывалился бросивший трубку громила. Он вскинул штуцер, мне удалось опередить его буквально на долю мгновенья.

Сухо щелкнул выстрел, серебряная пуля угодила в плечо, гангстер покачнулся, но оружия из рук не выпустил. Более того — попытался взять меня на прицел.

Схватив штуцер водителя, я поспешно спустил курок, и громилу отшвырнуло на осыпавшуюся стеклянным крошевом телефонную будку. Из страшной раны в груди хлестанула кровь, вот только парень умел держать удар как никто другой и вновь устоял на ногах.

Я в пару быстрых шагов приблизился к нему, добил выстрелом в голову и только тогда сообразил, что сначала стоило узнать, кто именно заказал меня Малою.

Впрочем, еще оставался перхавший кровью водитель. Я вернулся к нему, ухватился за лацканы пиджака, встряхнул и заорал прямо в лицо:

— Кому?! Кому он звонил?!

Но голова раненого лишь безвольно мотнулась, и парень затих.

— Не умирай, сволочь! — рявкнул я и несколько раз резкими толчками надавил на грудную клетку, но без толку. — Сволочь!

Вскочив на ноги, я от души его пнул, потом взял себя в руки и бросился к телефонной будке. Перешагнул через распростертое перед ней тело, дрожащей рукой запихнул в прорезь для монет четвертак и набрал номер апартаментов Томаса Соркина.

— Были вести от Анны?! — крикнул в трубку, когда тот ответил на вызов.

— Да! Ее высадили у приемных покоев больницы Святой Катерины. Уже выезжаю!

Следующим звонком я вызвал на место перестрелки полицию и сразу, едва не поскользнувшись на залитом кровью стеклянном крошеве, бросился к стоявшему у тротуара такси. Кинул на переднее сиденье штуцер бугая и свою шляпу, уселся за руль, повернул ключ в замке зажигания… и автомобиль часто-часто затрясся, будто загнанная до пены лошадь.

Черт!

Сущность движения забилась в судорогах, пришлось утопить педаль газа, до максимума увеличивая впрыск алхимического реагента. Двигатель взревел, такси рывком сорвалось с места, и мне лишь чудом удалось разминуться с фонарным столбом и вывернуть на проезжую часть.

Прекрасно понимая, что стоит только сбросить газ — и движок тотчас заклинит, я судорожно вцепился в баранку, под визг покрышек свернул на перекрестке и выскочил на полосу встречного движения, обгоняя тихоходный грузовик. Сразу выкрутил руль, возвращаясь обратно, и на прямом как стрела участке дороги такси начало неуклонно набирать скорость; меня вдавило в кресло, кузов заходил ходуном.

Как не убился в итоге — просто не знаю. На площадь перед больницей автомобиль вылетел с пропоротым об угол газетного киоска правым бортом, без переднего правого же крыла и лишь с одной фарой. Радиатор исходил паром, из-под створок капота валил густой черный дым.

Я убрал ногу с педали газа, движок закашлял, и автомобиль уже по инерции, быстро теряя скорость, подкатился к центральному входу больницы. Вздрогнул, наткнувшись на бордюр, перевалился через него и смертельно раненным существом замер на тротуаре.

Распахнув дверцу, я с трофейным штуцером в руках выбрался наружу и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, взбежал на высокое крыльцо. Только ухватился за дверную ручку — сзади раздался приглушенный хлопок, обернулся — из распахнутой взрывом створки капота вырвалось ярко-оранжевое алхимическое пламя.

Вовремя добрался, ничего не скажешь.

В холле я показал вскочившему на ноги патрульному служебный значок и выложил штуцер на стойку регистратуры.

— Это улика, — предупредил его и поспешил к приемным покоям, но там Анны уже не оказалось.

— Соркины, где они? — потребовал я ответа у дежурной медсестры.

— Перевели в отделение интенсивной терапии, — заглянув в записи, ответила та.

— С девушкой все в порядке?!

Тетенька строго глянула на меня, но сжалилась и пояснила:

— Шоковое состояние. На госпитализации настоял ее отец.

— Спасибо! — с облегчением выдохнул я и, не став дожидаться лифта, бросился к лестнице. Взбежал на четвертый этаж и на входе в отделение интенсивной терапии столкнулся с двумя детективами в штатском.

— Сюда нельзя! — не узнав, загородили они дорогу.

— По делу.

Значок моментально разрешил возникшее недопонимание; я прошел в холл и поспешил к Томасу Соркину, который о чем-то расспрашивал представительной наружности врача. Неподалеку маячил знакомый лейтенант дивизиона криминальной полиции.

Я небрежно кивнул коллеге, снял шляпу и, обхлопывая с нее дорожную пыль, приблизился к отцу Анны. Послушал-послушал да и влез в разговор, воспользовавшись первой же заминкой врача.

— Все в порядке? — спросил у Томаса.

— Да, Виктор, все хорошо, — привычно неодобрительно глянул на меня Соркин. — Анна просто… немного растерянна.

— Обычный шок, — уверил нас эскулап.

— Отлично! — обрадовался я и огляделся по сторонам в поисках телефона.

— У вас голова разбита, — подсказал врач.

Я осторожно прикоснулся к слипшимся от крови волосам на затылке и отмахнулся:

— Ерунда, — после спросил: — Когда можно будет увидеть Анну?

— Не раньше чем через час.

— Хорошо.

Прикрыв разбитый затылок шляпой, я направился на выход, но скучавший до того момента лейтенант немедленно побежал следом.

— Специальный комиссар Грай! — окликнул он меня. — Мы можем поговорить? У меня есть несколько вопросов.

— По дороге, — предложил я.

— Хорошо.

Мы вышли на лестничную клетку, начали спускаться на первый этаж, и лейтенант спросил:

— Правильно понимаю, что это вы передали похитителям выкуп? Можете их описать? — прямо на ходу достал он блокнот и карандаш. — Какие-то особые приметы?

Я только усмехнулся:

— Особые приметы Аарона Малоя возьмите в досье, выкуп забрал именно он. Двое его подельников убиты, имен не знаю. Записывай адрес.

Пояснив, где именно произошла перестрелка, я вышел из больницы и направился к телефонной будке на углу. Такси к этому времени выгорело почти полностью, и прибывшие на вызов пожарные без особой спешки решали, стоит ли вообще разматывать рукав.

Заняв телефон перед самым носом разряженной дамочки, я набрал номер казино «Колесо Фортуны».

— Да? — пробурчал кто-то после невыносимо долгого ожидания.

— Сол?

— Он самый, — развязно ответил гангстер, потом икнул, выругался и вздохнул. — Извини, Виктор. Выпил.

— Все плохо?

— Все еще хуже.

— Ты выполнил мою просьбу?

Коган вновь икнул, и послышался звон бутылочного горлышка о край стакана.

— Сол!

— Да! Заходил попрощаться со стариком, — подтвердил гангстер. — Никакой цепочки не увидел. Но знаешь… — он замолчал, выпил и, шумно вдохнув, усмехнулся, — на шее был след, будто с Марона что-то сорвали. С еще живого, понимаешь?

— Ясно, — принял я к сведению его слова. — А ты, значит, поминаешь Адама?

— Себя я поминаю, — ответил Коган. — Вчерашний взрыв ломбарда оказался последней каплей, Саливан объявил нам войну. С утра стреляли в Филина и подорвали машину Койла. Койла на куски порвало, Филин должен выкарабкаться, но месяц-другой в больнице ему обеспечен.

— Вот как? — Эти двое приближенных Адама Марона реально могли претендовать на власть в банде, поэтому их смерть в первую очередь играла на руку внуку главаря. И возникал резонный вопрос: а в самом ли деле на них покушались люди Саливана? Или это работа Малоя? — Крайне удачно все для Леопольда складывается, не находишь?