Дивизионный комиссар - Павел Корнев

— Да неужели?

— Запомни! — немедленно перебили меня. — Выкинешь еще что-нибудь подобное, получишь подругу по частям. Ясно?

— Да.

— Вот и молодец. Завтра в десять позвоню и скажу, куда принести выкуп. Будь на месте. На встречу должен прийти ты, и только ты. Иначе сделка не состоится. Это понятно?

— Да.

— Помимо выкупа принеси кое-что еще…

— Что именно?

— От отца тебе достался обломок хрустального шара, — приглушенно прошуршал голос похитителя. — Понимаешь, о чем я говорю?

— Да… — выдавил я из себя.

— Принеси его, или сделка не состоится, — послышалось в ответ, а потом зазвучали короткие гудки.

ГЛАВА 7

Несколько мгновений я оцепенело прижимал телефонную трубку к уху, потом бросил ее на стол и опрометью выскочил из гостиной.

— Не кладите! — крикнул Томасу, заскочил на кухню и по другой линии вызвал диспетчера. — Говорит специальный комиссар Грай. Откуда шел вызов на второй номер по этому адресу? — Выслушал ответ и раздосадованно поморщился. — Телефонная будка в городском парке? Хорошо, спасибо.

— Что-то случилось? — забеспокоился прибежавший вслед за мной Соркин.

— Нет, — мотнул я головой, — им хватило ума позвонить с улицы.

— И чего они хотели?

— Чтобы деньги принес я. Место для передачи выкупа озвучат завтра в десять.

— Хороший знак. — Томас с облегчением перевел дух и вытер выступившую на лбу испарину. — Значит, все будет хорошо…

— Вы успеете собрать выкуп?

Звякая горлышком бутылки о край стакана, Соркин налил себе коньяка, выпил и махнул рукой:

— Деньги не проблема, деньги соберу. Все выполню. Завтра они обещали дать трубку Анне…

— Много запросили?

— Четверть миллиона, — ответил Томас и отправился в кабинет.

Через оставленную им открытой дверь я увидел, как отец Анны отпирает встроенный в стену сейф, и вернулся в гостиную.

Нечего стоять у него над душой. Тем более и самому есть над чем поразмыслить. Поразмыслить, да…

Опустив так и валявшуюся на журнальном столике трубку на рычажки телефонного аппарата, я со стаканом виски в руке уселся в глубокое кресло и зажмурился.

Похитителям нужен обычный кусок хрусталя?!

На кой черт он им сдался?

Или с ним не все так просто? Раз у Адама Марона есть точно такой же, возможно, это что-то значит для гангстеров?

Быть может, банковскую ячейку отца взломали именно ради него, а вовсе не из-за похищенных экспонатов?

Но какая во всем этом выгода Малою?!

Отхлебнув виски, я отставил стакан на край столика и достал записную книжку. Позвонил в казино «Колесо Фортуны» и сразу попал на Сола Когана.

— А! Это ты, Виктор, — не сумел скрыть разочарования гангстер, который поднял трубку после первого же гудка.

— Ждал кого-то другого?

— Вообще — да.

— Не беспокойся, надолго тебя не отвлеку, — пообещал я. — Слушай, Сол, не в курсе, что за амулет носит на цепочке Адам Марон? Оправленный серебром обломок хрусталя, вроде как часть разбитого шара…

— Первый раз слышу.

— Узнать сможешь?

— Вряд ли, — вздохнул Коган. — Старик умер два часа назад. Ты просто не представляешь, что у нас сейчас творится. Все на головах стоят. Если начну задавать странные вопросы, меня не поймут. И так из-за твоего визита косятся…

— Ладно, просто держи ушки на макушке. Договорились?

— Сделаю, что могу, — не стал ерепениться гангстер и заторопился. — Все, мне пора бежать. Поговорим позже…

Я утопил рычажки телефона, сразу отпустил их и набрал домашний номер Алекса Брига. На этот раз возмущаться из-за позднего звонка медиатор не стал.

— Как у вас? — спросил он.

— Похитители вышли на связь, завтра в десять сообщат условия обмена.

— Нужна помощь?

— Те деньги, которые передал советник… Понадобится моя доля.

— Уверен?

Я тяжело вздохнул и со всей возможной уверенностью заявил:

— На все сто. Найди Лимана, он все сделает.

— Хорошо.

Повесив трубку, я в пару глотков влил в себя остатки виски, сходил к бару за новой порцией и вернулся в кресло. Алкоголь мягким огнем растекся по телу, и, когда в гостиную зашел Томас Соркин, глаза у меня уже слипались. Отец Анны затянул какой-то совершенно бесконечный монолог, он говорил и говорил, и под его бормотание, словно под колыбельную, я как-то совершенно незаметно провалился в сон.

Проснулся одним рывком, напуганный пришедшей во сне мыслью. Привстал из кресла, лихорадочно пошарил по груди и только потом вспомнил, что оставил отцовский амулет на квартире.

Черт!

С испугом глянул на часы и обнаружил, что еще нет и восьми. Времени с лихвой хватит и себя в порядок привести, и на квартиру съездить.

Решив лишний раз не беспокоить дремавшего в соседнем кресле Томаса, я черканул записку в пару строк, снял наброшенный на спинку стула пиджак и с сомнением потер заросший колючей щетиной подбородок.

Это не важно, совсем не важно, но когда жизнь начинает преподносить один неприятный сюрприз за другим, зачастую единственное, что остается, — это держать фасон. Иначе перестанут уважать. А уважение в нашем деле на вес золота.

С мятыми брюками сейчас уже ничего не поделать, но вот щетина…

Щетина — это непорядок.

Аккуратно прикрыв за собой входную дверь, я спустился на первый этаж, дошел до телефонной будки на углу и вызвал Артура. Потом купил в газетном киоске свежий выпуск «Осеннего вестника», сунул его под мышку и перешел через дорогу к уже открывшейся парикмахерской.

Высматривавший среди ранних прохожих клиентов пожилой мастер предупредительно распахнул дверь, усадил меня в кресло и быстренько избавил от щетины. Слегка подровнял волосы, пару раз сжав резиновую грушу, опрыскал одеколоном и за все это время не вымолвил ни слова. Таксисты и парикмахеры отлично видят, когда клиент не расположен к разговорам.

Расплатившись, вышел на улицу, но Артур еще не приехал, поэтому я заглянул в соседнее кафе и занял столик у окна. Чашка горячего кофе пришлась как нельзя более кстати, и в ожидании яичницы я развернул газету.

Передовицу ожидаемо занял репортаж о налете на дом судьи Бадина, новость о смерти Адама Марона разместили в разделе криминальной хроники, там же взгляд зацепился за новость о взорванном ломбарде и нескольких раненых при этом случайных прохожих.

Ломбард назывался «Семь жемчужин», и в животе у меня словно смерзся ледяной комок. Несмотря на все увещевания, Леопольд не угомонился, а значит — дело идет к большой войне. На взрыв ломбарда Саливан не отреагировать уже не сможет.

Уважение — да…

Не чувствуя вкуса, я быстро расправился с завтраком, допил кофе и, оставив на краю стола стопку монет, вышел на улицу. Заметив припарковавшегося на противоположной стороне Артура, помахал рукой, а когда тот развернулся, уселся на переднее сиденье и попросил:

— Давай ко мне на квартиру.

Левин кивнул и утопил педаль газа. Судя по его упрямо поджатым губам и мрачной сосредоточенности, парень был чем-то сильно раздосадован, но высказывать свои претензии не спешил. Ну а я навязываться не стал, у меня своих проблем хватало.

Так и ехали всю дорогу молча.

Поднявшись в квартиру, я сразу прошел в спальню и распахнул дверцы шкафа. Осколок хрустального шара лежал там, где его и оставил, — рядом с урной с прахом. С облегчением сунул его во внутренний карман пиджака и вдруг зацепился взглядом за кожаный, с золочеными петлями футляр.

Поднял крышку — на бархатной подложке поблескивал перламутровой отделкой рукояти двуствольный пистолет.

Не взяла с собой, выходит.

Что ж, может, оно и к лучшему…

В пентхаус я вернулся минут за сорок до назначенного похитителями времени, но Томас Соркин все равно глянул на меня с нескрываемым неодобрением.

— Я тут как на иголках! — пожаловался он и выставил на журнальный столик потертый кожаный саквояж. — То деньги пересчитываю, то телефонную линию проверяю.

— Все будет хорошо, — пообещал я и протянул руку. — Вы позволите?

— Разумеется! — разрешил Томас.

Я расстегнул тугой замок, раскрыл саквояж и заглянул в его набитое пухлыми пачками купюр нутро.

— А это что такое? — заметил вдруг небольшую сафьяновую коробочку.

— Не знаю, на кой черт им это сдалось, — неожиданно крепко выругался в ответ Соркин. — Отец непонятно зачем хранил, теперь бандиты требуют…

Заранее предчувствуя неладное, я открыл коробочку и уставился на аккуратно оправленный серебром обломок хрустального шара. Судорожно хлопнул себя по внутреннему карману, но нет — мой осколок был на месте.

Что за напасть?

— Не знаете, что это такое? — облизнул я враз пересохшие губы.

— Нет, — односложно ответил Томас и отправился на кухню. — Мне надо выпить таблетки, — пояснил он.