Заледеневший - Джеймс Тейбор

— Что за черт? — в недоумении воскликнула Халли. — Богам не дано умирать.

— Подобное произошло и прежде, — сказала Мерритт. — А вы уверены в том, что все именно так, как вы рассказали?

— Абсолютно.

— Ничего не поделаешь, — грустно сказала Мерритт, глядя куда-то в сторону. — Как жаль.

— Мы должны достать новые образцы этой культуры.

— Что? — вздрогнула Мерритт, поднимая на нее глаза.

— Мне надо будет совершить новое погружение.

— Вы понимаете, что предлагаете? Вы что, нездоровы? И вы говорите об этом после всего, что случилось?

Никаких погружений при плохом самочувствии — это самое первое правило, которое должен запомнить новичок. Но оно действовало в нормальных ситуациях. Сейчас Халли попросту отмахнулась от тревоги и озабоченности, проявляемых Мерритт.

— Мне случалось бывать и в худших передрягах. А это дело исключительной важности. Я воспользуюсь сухим костюмом из запаса, имеющегося на станции; но сначала мы проверим его на герметичность. Как думаете, Жиётт сможет к четырем часам быть в ангаре над шахтой?

— Да скажите, наконец, вы в своем уме?

— Это дело таит в себе небывалые возможности. Вам ведь известно, что выяснили Эмили и Фида. А сейчас эта бактериальная культура уже ни к чему не пригодна.

— Вы правы. Я согласна. Пока идите к себе: ешьте, пейте, отдыхайте, делайте все, что необходимо. Я разыщу Жиётта, и мы встречаемся с вами в ангаре в четыре часа.

— Буду там ровно в четыре. — По глазам Мерритт Халли поняла, что та считает разговор законченным. — Есть кое-что еще, о чем мне необходимо поговорить с вами.

Глаза Мерритт сузились. Халли показалось, что она прочитала в них злобно-раздраженную мысль: «Ну что еще?»

— Я хочу поговорить о Мейнарде Блейне.

— Этот слабоумный снова к вам приставал?

— Нет. Но я заставила его рассказать о «Триаже».

«Странно, — подумала Халли. — Выражение лица у нее сейчас точно такое, какое было у Блейна, когда я спросила его об этом».

В следующую секунду на лице Мерритт уже читалось непонимание.

— О чем? — спросила она.

Халли рассказала ей все, что узнала от Блейна.

— Вам известно что-либо об этих секретных исследованиях, которые, как он утверждает, проводятся?

— Ничего. — Мерритт терла ладони, как будто старалась стереть с них что-то липкое. — ННФ никогда бы не предпринял ничего, не поставив меня в известность. Да черт с ними. Черт с ним. Блейн и мне врал прямо в глаза.

— Похоже, он большой спец морочить голову. Он и мне тоже врал, — вздохнула Халли. — А возможно, и Эмили.

Мерритт состроила гримасу отвращения.

— Ну и мерзавец. Я попытаюсь вывести его на чистую воду. Может, скоро восстановится связь. Вы пока можете немного отдохнуть. Вы не против?

— Хорошо бы отдохнуть, — согласилась Халли. — Но есть и еще кое-что, о чем вам необходимо знать.

49

— Лиленд взяла биопробы с тел, лежащих в морге. И сейчас она выращивает эти культуры в лаборатории.

Мерритт собрала всю свою команду у себя в кабинете. Жиётт еще не подошел, но Блейн и доктор уже сидели напротив нее.

— О господи, — простонал доктор. — Похоже, все рухнуло.

— Это скорее вы трещите по швам, — оборвал его Блейн.

— Если она вырастит жизнеспособные колонии и определит, что это за микроорганизмы, нам конец. — Врач закрыл лицо руками.

— Это еще не самое худшее, — сказала Мерритт. — Она знает, что Дьюрант была убита.

— Что? — разом вскрикнули оба ее собеседника. — Как она могла узнать об этом?

Мерритт рассказала им о камере видеонаблюдения.

— Черт побери, — злобно произнес Блейн. — За каким бесом ей понадобилось ставить там камеру?

Мерритт поморщилась, услышав такой глупый вопрос.

— Неужто не ясно? Она боялась. А поэтому хотела знать, придет ли кто-нибудь в комнату, когда ее самой там не будет. — Мерритт посмотрела прямо в глаза Блейну. — Кстати, благодаря тебе.

— Ты долбаный идиот! — взорвался врач. — Ты понимаешь, что ты натворил?

— Прекратите, — вмешалась Мерритт. — Нам только всеобщего скандала не хватало.

— Вы же не инфицировали «Триажем» этих женщин. — Подбородок врача трясся.

— Я не собираюсь снова пробираться в эту лабораторию, — категоричным тоном заявил Блейн. — Они могут и там установить камеру. Может, Жиётт согласится, но я ни за что.

— Я сказала вам — прекратите. И расслабьтесь. Никому из вас не придется туда идти.

— Почему не придется?

— Потому что она решилась на новое погружение.

— И за каким чертом ее туда несет? — спросил Блейн. Ответ на вопрос возник в его голове еще до того, как Мерритт открыла рот, чтобы ответить. — Вот зачем вы приказали мне убить этот экстремофил.

— Страховка, — сказала Мерритт. — На всякий случай.

— А что вы сделали? — спросил врач.

Блейн рассказал о том, как поработал с хлором.

— Это сработало, — поддержала его Мерритт. — Она сама настояла на том, чтобы сделать еще одно погружение. Мне даже не пришлось наводить ее на эту мысль.

— Ее последнее погружение? — спросил Блейн.

— Если мы с Жиёттом все сделали правильно, — кивнула Мерритт.

Врач нахмурил брови:

— Лично мне не нравится вся эта затея с погружением. Они могут…

— Это отличная идея. Несчастные случаи при погружении происходят постоянно, — не дала ему закончить Мерритт. — А в таком месте, как это…

— Эта холодная гиперсоленая вода сохранит ее тело лучше, чем мумификация. Они найдут…

— Да ты знаешь, какая глубина в этом месте? Тысячи футов. Они ничего не найдут.

— Она работает в одном из агентств при правительстве Соединенных Штатов, — напомнил Морбелл. — Они займутся расследованием и…

— Расследования проводятся всегда, — оборвала доктора Мерритт. — Их никогда не интересует то, что произошло в действительности. Им только необходимо прикрыть свои задницы. И свалить вину на кого-то другого. Я как раз и говорю сейчас об агентствах, работающих при правительстве.

— Но это действительно наилучший выход из положения. Особенно если вспомнить о трех недавно…

— Лучшего выхода и не найти. Мы составим отчет о несчастном случае. Все были больны. Может, болезнь поразила ее, когда она находилась под водой. Она ослабла и потеряла способность ориентироваться. Я изначально была против погружения. Она настаивала. Все, что нам известно, — это то, что она так и не показалась на поверхности.

— А где Жиётт? — вдруг спохватился Блейн.

— Я велела ему быть здесь, — ответила Мерритт. — Но вы же знаете, что это за фрукт.

— Вы говорили с Геррином? — спросил врач.

— Да.

— Что он сказал? Я имею в виду о «Триаже»?

— Они не думают, что «Триаж» как-то связан со смертями. Мы должны и дальше действовать согласно плану. Ну все, на этом точка. Как только погода предоставит окно, женщины отправятся по домам.

— А все, что будет потом, — это уже другая история, — закончил за нее Блейн.

— Аминь, — подытожила Мерритт.

50

Вход в ствол шахты представлял собой круглое, прорубленное во льду отверстие диаметром четыре фута. Как и рассказывал Блейн, над ним установлен ангар, расстояние до которого от станции — не более четверти мили.

Под фанерной крышкой над отверстием был перекинут деревянный брус сечением шесть на шесть дюймов, концы которого крепились в прорезях, выдолбленных во льду. К брусу была прикреплена болтами канатная лестница с круглыми металлическими штырями-ступеньками, уходящая в темный зев шахты. Исследователи пещер и скалолазы пользовались подобными лестницами в прежние времена, пока специальные спусковые устройства для дюльфера и другие приспособления не изменили технику альпинизма в корне. Как и раньше, ширина штыря-ступеньки составляла всего лишь один фут. К тому же ступеньки были гладкими и скользкими.

Халли посмотрела на прикрепленный к парке термометр: семьдесят градусов ниже нуля. Сполохов полярного сияния сейчас не было, на черном небе мерцали только звезды. Холод уже начал донимать Халли, проникая керез мельчайшие щели в многослойной одежде. Тонкие полоски открытой кожи лица горели. «Огонь и лед, — подумала она. — А ведь в некоторых случаях они оказывают одинаковое воздействие».

Девушка стала спускаться вниз. Прошло не так мало времени с тех пор, как она в последний раз спускалась по подобной веревочной лестнице. Металлические ступеньки-штыри были обледенелые, к тому же она никогда не спускалась, будучи закутанной в семь слоев одежды. Наибольшее неудобство доставляли огромные кроличьи унты. Ступеньки-штыри были настолько узкими, что удавалось поставить только носок одного ботинка, а это вынуждало постоянно напрягать мышцы икр, чтобы не дать ступне соскользнуть. К тому моменту, когда Халли достигла дна, ноги тряслись — скалолазы называют такое состояние «швейной машинкой».