Часть 3. Поздняя классическая поэзия - Коллектив авторов

велел полотно и шелка

 усуням в дар отвезти.

Сказать приказал, что сын их вождя

 Служа государю, здоров

И начал в столице читать "Луньюй",

 лусский его извод.

Примечания

По давнему обычаю, сыновья предводителей степных племен воспитывались при императорском дворе. Они получали традиционное китайское образование, начинавшееся с чтения приписываемой Конфуцию книги "Луньюй" — "Беседы и суждения". Этот памятник известен в трех редакциях: из царства Лу (20 глав), из царства Ци (22 главы) и древний "текст из Лу", написанный старинным письмом и якобы найденный в доме Конфуция. Первый и третий списки именовались "лускими". Застава Юймэнь — то же, что Яшма-застава, Юйгуань.

Источник: "Яшмовые ступени", 1989

Фань Жуй (XVII в.)

Перевод: Смирнов И.С.

В весенний день обращаюсь к Юнь-Чжао ("Деревья ветвями колышат вдали...")

Деревья ветвями колышат вдали,

 во тьме едва различимы;

Одно белоснежное облако в небе

 над городом низко повисло.

С приходом весны в сновиденьях моих

 домой, что ни ночь, возвращаюсь,

И кажется, горы Циншань отодвинь,

 как тотчас я вас увижу.

Примечания

Некогда так же, тоскуя о родине, вглядывался вдаль поэт Лу Ю и так же мечтал:

"Отодвинуть Цзюньшань —

  завиднелись бы воды Сянцзяна..."

Источник: "Яшмовые ступени", 1989

Цзинь Чжун (XVII в.)

Китайский поэт XVII в. Точные даты жизни неизвестны. Второе имя — И-лин. Уроженец уезда Фаньюй. В своей поэзии часто обращался к примерам знаменитых героев древности, ища в них нравственную опору.

Источник: "Прозрачная тень. Поэзия эпохи Мин." Пер. И. Смирнова. СПб., 2000

Перевод: Смирнов И.С.

Осенний вечер в горах Шушань ("В осеннем лесу не встретишь недвижных дерев...")

В осеннем лесу

 не встретишь недвижных дерев —

Трепещет листва,

 тревожатся птицы в ветвях.

Казалось, всю ночь

 за окнами ветер и дождь.

А там, над горой,

 взошла молодая луна.

Меж сосен в просвет

 зеленый завиделся пруд,

Вода в бочажках

 прозрачнее день ото дня.

Небесный петух,

 похоже, рассвет возвестил...

Накину халат

 и вспомню о дальнем пути.

Примечания

Наступающие осенние холода, предвестники зимних морозов, создают ощущение одиночества и бесприютности — тревожно и птицам, и человеку. Пусть неизменен мировой порядок, и, как заведено с древнейших времен, небесный (яшмовый) петух, живущий на дереве фусан в Восточном море, изо дня в день возвещает утро, но жизнь человека вовсе не бесконечна, и скоро, наверное, придется уйти туда, откуда нет возврата. Каждую осень мысли об этом пути тревожат душу.

Источник: "Прозрачная тень", 2000

Цзян Кэчэн (XVII в.)

Никаких сведений о его жизни и творчестве не сохранилось.

Источник: "Яшмовые ступени", 1989

Перевод: Смирнов И.С.

Проснулся под утро в доме на берегу ("Река. На рассвете луна погружается в воду...")

Река. На рассвете

 луна погружается в воду.

Вчерашние тучи,

 холодно — не потеплело.

Отчетливо слышу

 весла негромкие плески.

Вот только не вижу,

 куда направляется лодка.

Примечания

В стихах безымянного поэта эпохи Тан есть строка о человеке, невидимом в туманном сумраке:

Все так смутно-неясно,

только плещут и плещут весла.

Изобразить предрассветный пейзаж, говорит комментатор, равно невозможно и в стихах, и на картине.

Вообще противопоставление видимого и слышимого очень важно для китайской поэзии, которая при всей подлинности деталей почти постоянно окутана туманом, сумерками, погружена в сон, едва ли отличимый от реальности. Поэтому чрезвычайно существен мотив проявления скрытого, мотив звукового или зрительного следа. В этом ощутимо и даосское, и буддийское влияние. Вот как, к примеру, описал Бо Цзюй-и буддийского отшельника, играющего в шахматы (пер. Л. Эйдлина):

В бамбуковой роще

  монаха не видит никто,

Лишь изредка слышен

  фигур опускаемых стук.

Источник: "Яшмовые ступени", 1989

Чжэн Чжишэн (XVII в.)

Никаких сведений о его жизни и творчестве не сохранилось.

Источник: "Яшмовые ступени", 1989

Перевод: Смирнов И.С.

На память при расставании ("Река. На рассвете луна погружается в воду...")

Печально гляжу на поток, на беседку

 в лучах закатного солнца.

Листва тополиная, словно на свитке,

 укрыла весенний город.

И нет никого, кто бы мне при разлуке

 пропел "Янгуань" на память.

Одни изумрудно-зеленые горы

 изгнанника в путь провожают.

Примечания

Одна из самых знаменитых пограничных застав Янгуань сделалась в поэзии символом разлуки и далекого пути. Муж, отправляющийся в чужие земли через эту заставу, печаль остающейся дома жены — об этом пелось в многочисленных народных песнях (вроде той, что упомянута в стихотворении); о том же писали поэты, но сдержаннее, строже. Вот строки Юй Синя ( пер. Л. Эйдлина):

На Янгуань

  путь в десять тысяч ли,

Где нет навстречу

  ни одной души...

А стихотворение Гуань Хань-цина (ок. 1230 — ок. 1300), написанное в жанре цюй, ближе к фольклорной стилистике:

Протянулась печаль моя

  на тысячи-тысячи ли.

Вот и молчу,

А когда-то луна на подушке лежала,

  звучали песни любви.

Нынче тоска —

За Янгуань мой любимый,

  в дальней дали.

Источник: "Яшмовые ступени", 1989

Ши У (XVII в.)

Уроженец уезда Чанчжоу.

Источник: "Яшмовые ступени", 1989

Перевод: Смирнов И.С.

Стаи черных ворон ("Утро, рассвет — стаи черных ворон...")

Утро, рассвет —