Невинность на спор (СИ) - Попова Любовь

— А ты не сомневайся, — прижимает меня к плечу Аня и я сжимаю кулаки. Ладно. Поныть могу потом. Лучше в дашины титьки на берегу океана.

— Ладно, — вскакиваю и встряхиваюсь, как перед боем. – Давайте ваши билеты и рассказывайте, как победить дракона.

— Что?

— Как в психушку пройти.

Судя по всему, это только мы с Дашей по мультам про драконов загоняемся. А эти слишком важные, им не до сказок. Им не понятно, что последнее что Даша сделает — это уйдет. Со мной.

Ладно, Булка моя. Жди. Скоро буду тебя худеть под палящим солнцем. Если ты меня акуле не скормишь.

Глава 85.

Меня довез Александр Дмитриевич. Машина, которая нас заберет стояла с другой стороны прибольничной территории. Это около ста квадратных метров, забор высотой в три и белое трехэтажное здание. Наверное, чтобы если кто-то решит выпрыгнуть, не убились насмерть.

— Покурим? — похоже волнуюсь не я один. Так что киваю и все-таки хочу снова задать этот вопрос. А может просто оттягиваю неизбежное. Потому что даже смотреть на это место неприятно. Чувство снедает, как по шее ползет змея, обвивая горло все туже. Боюсь представить, какая атмосфера там.

— Кто вы Даше?

Профессор молчит почти минуту, рассматривая собственное отражение в стекле окна и потом выкидывает сигарету и трет лицо руками. Словно, то, что ему предстоит произнести, дается с большим трудом.

— Возможно, биологический отец.

От этой новости я не впадаю в истерику, не бьюсь об приборную панель лбом с криками: «Да как же так!». Если честно я почти не удивлен. Кажется, эмоции убили во мне желание чувствовать хоть что-то или замерли в преддверии бури. Она ждала меня там, на втором этаже.

— Где выкрики: С чего вы взяли? Где были столько лет?

— Я был бы рад, будь у Даши такой отец. Тот который сейчас пытается отмыться от позора и мизинца ее не стоит, — выдаю и последний раз выдыхаю кольцо дыма, перед тем как выкинуть бычок.

— Мы не выбираем родителей, Марк.

— Даже, если бы выбирали, все равно бы совершили ошибку.

— Мы исправим все, — кладет он на плечо руку. — И сейчас очень многое зависит от тебя. Давай.

И почему внутри от этих слов только страх сильнее внутренности крутит, как будто во время тошноты и рвоты. Как будто я не к Даше иду объясняться, а на арену со львом. Он раскроет пасть и сомкнет зубы на моей шее.

— Мы рядом, — слышу в спину, открывая дверь и киваю. Хотя толку-то…

— Да, спасибо.

Меня пропускают на территорию диспансера, как санитара, довольно долго водят по коридорам, показывая что в больнице и как.

И с каждым шагом мне кажется, что за спиной хлопают со всей дури железные двери отбивая зловещий ритм. Одна, вторая, третья, двадцатая. Они перекрывают мне пути отхода. Выдавливают из тела всю радость и эмоции. Их остатки.

А руки которые внезапно врезаются в стеклянное окошко дверей с громким стуком, только добавляют отчаянного желания покинуть это место. Стереть из памяти.

Беру телефон и вижу смс. Номер палаты, где делит Даша. Здесь недалеко, и я говорю своему проводнику бледному парню с сальными волосами, что готов приступить к работе.

Если он и удивился зачем мне эта работа, то виду не подал.

Я взял ведро, швабру. Зачем-то, как будто на секунду выныривая из темной пучины дерьма вспоминаю, как мыл полы, подглядывая за Даше. Она чуть, пританцовывая стояла у плиты. Как же я хотел в это воспоминание. Как же я хотел просто подойти, обнять ее сзади, положив подбородок на плечо и сказать, что хочу стоять так вечно.

Я дергаюсь от лязга тяжелой связки ключей и двигаюсь с ведром и шваброй по коридору. Стараюсь абстрагироваться и не реагировать на вой и крики. На людей, в белых халатах, которые вели других людей в пижамах. Главное здесь не обращать внимание на собственный страх навсегда застрять в этих давящих на сознание стенах.

Я просто смотрю на номера палат, пока наконец не натыкаюсь на заветную шестерку. Сначала ничего, а потом она начинает кружится перед глазами заполняя сознание.

От вида этой цифры начинает трясти. Я, качнувшись, прикладываю ладонь к пластиковой двери, начинаю часто и судорожно дышать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шесть боев я должен был отработать за проигрыш. Шесть раз мы трахались за сутки. Шестого числа было наше первое «свидание». А еще у Чехова есть произведение, отражающее все происходящее и мое сумбурное состояние.

Мои слова о совместной палате с Дашей до сих пор звенят в ушах.

Она свела меня с ума. Я свел с ума ее. Может быть стоит зайти, закрыть двери и остаться здесь? Скрыться от всего мира и просто смотреть друг на друга, погружаясь во мрак от опиатов и других психотропных препаратов, которыми здесь "лечат".

Лысый говорил, что его жена не принимала их и прятала за щекой.

А как делает Даша? Понимает ли она, где находится. Понимает, к чему привела ее любовь?

Еще отдышавшись я таки заглядываю в окошко палаты и хочу отпрянуть, потому что Даша пугает своей неподвижность и тем что не моргает. Просто лежит и смотрит вверх. В пустоту. Почти неживая. Хотя надо признать даже сейчас, она выглядит красивой фарфоровой куклой.

Смотрю по сторонам и нажимаю на ручку. Дверь не поддается, и я выругиваюсь. Взламывать громко.

Придется искать ключи.

Мне везет, потому что на связке того самого парня уборщика палат и висит номерок «шесть».

Сам же он уснул на кушетке, дав мне возможность свиснуть ключи.

Вставляю их в замок, как только добираюсь до нужной палаты. Открываю двери и тут закрываю на ключ.

Теперь самое легкое, как мне сказал в шутку Черкашин. Уговорить девушку выйти с тобой ровно в тот момент, когда во всей больнице внезапно отключится электричество. По связи через микрофон найти в темноте выход и снова вдохнуть свежий воздух сосен и елей, что росли здесь по всюду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Самое легкое, да? Самое. Легкое.

— Даша. Булочка, привет, — говорю аккуратно и тянусь к ремням, что были затянуты вокруг ее ног и рук. И ощущение такое, что клетку с тем самым львом я открываю добровольно. – Даш, нам нужно уходить. Вставай.

Хочется как -то приободрить ее, но кто бы меня приободрил после ее фразы:

— Зачем ты спас меня, если хотел убить? Зачем оставил там, где больно. Ведь эйфория была так близка, — шепчет она как будто не мне, еле шевеля губами. А потом поворачивает голову, прожигает ошалелым взглядом, и я даже пячусь. – Зачем, Марк!

— Я не собирался тебя убивать! Очнись!

— А что ты собирался?! Прийти рассказать, какое сделал мне дерьмо и трахнуть меня еще раз?

— Даша. Это сделал не я.

Ее начинает трясти, слезы потоком и я чувствую верит, любит, и я смело делаю шаг к ней. Ну давай Малыш. Подумай головой.

— Значит все, что сказал Череп, неправда? Ты не спорил, что снимешь наш секс на видео? И ты ничего не отдавал ему в то утро.

В глазах такая надежда, мне так хочется объяснить ей все, но это нужно время. Но у нас его нет. Свет вот-вот погаснет.

— Ты молчишь, — сообщает она прерывающимся шепотом и не дает к себе прикоснуться.

— Да, сука!— не выдерживаю. — Выслушай меня!

— Ты молчишь, — отходит и резко по протянутой руке бьет. — Ты молчишь, а значит я права!

Хватаю ее за плечо, хочу прижать к себе, все объяснить, но она со взмахом руки дает мне оплеуху и меня самого срывает. Хватаю ее за волосы, и хочу прошипеть, что вся ее любовь ломаного гроша не ставит. Если ты не может даже выслушать. Понять.

Мы стоим так близко, тело к телу, почти не дыша.

— Ты можешь ненавидеть меня, но сейчас пойдешь со мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я лучше умру, чем доверюсь тебе еще раз, — кусает она внезапно мою губу до адской боли, отталкивает и рвется к двери. Но в этот момент гаснет свет. Сука.

  *****

Глава 86.

Темнота поглощает. Мгновенно. Болезненно. Лишь крохами света из окна могу разглядеть застывший силуэт.