НА ИСХОДЕ НОЧИ - Алексей КАЛУГИН

Си-ноор шевельнул бровями и развел в разные стороны руки с открытыми ладонями: вот и все!

– Что-то я не почувствовал особой любви, общаясь с вашим храмовым привратником, – заметил как бы между прочим Ше-Кентаро.

Предложенное си-ноором объяснение вполне устраивало Ону. Да, интересно. Да, необычно. Да, немного загадочно. Но нужно же было что-то сказать, не рассыпавшись при этом в восторгах.

– Все мы люди, – улыбнулся – смущенно? – си-ноор. – Страх в сочетании с презрением – так можно определить отношение к ловцам даже тех, кто никогда не сталкивался с ними. Ловцы, постоянно имеющие дело со смертью, в представлении большинства людей превращаются в ее вестников или слуг. Когда в Кен-Ове свирепствовала эпидемия черной сыпи, проклятиями осыпали тех, кто занимался сбором и захоронением трупов умерших от страшной болезни. Они зарабатывают деньги на наших смертях, шептали у них за спинами, наше горе оборачивается для них звонкой монетой. С подобными предубеждениями бороться очень непросто, потому что люди чаще всего неосознанно стремятся персонифицировать свой страх перед тем, чему не могут дать объяснения. В настоящее время люди испытывают иррациональный страх перед больными с синдромом Ше-Варко, хотя всем и каждому известно, что заразиться можно только от варка, находящегося на последней стадии заболевания.

– Откуда же тогда столько больных? – спросил Ше-Кентаро.

– Ночь, – си-ноор обратил взор к потолку и поднятой рукой очертил над головой полусферу, как будто видел над собой звездное небо. – Вот подлинная причина болезни. Человек не приспособлен к жизни во тьме. На протяжении долгой Ночи проявляется целый ряд негативных факторов, под воздействием которых в организме происходят серьезные изменения. У одних идет вразнос иммунная система, у других отмечаются сбои в биохимической системе обмена веществ, у третьих – изменения на клеточном уровне. Случай, когда происходит одновременно и первое, и второе, и третье, называется синдромом Ше-Варко. А саму болезнь, приводящую к гибели человека, вызывает микроорганизм, прежде совершенно безвредный.

– Говоря иными словами, даже лопнувший варк не представляет опасности для человека, не страдающего синдромом Ше-Варко?

– Совершенно верно, – подтвердил догадку ловца си-ноор. – Но, принимая во внимание то, что для выявления синдрома Ше-Варко на ранних стадиях развития заболевания необходимо пройти ряд сложных и, что самое главное, весьма дорогостоящих процедур биохимического и иммунологического тестирования, осторожность в общении с варками проявлять все же стоит. Если ты не прошел тестирования, то не можешь быть уверен, что не подцепишь от больного заразу. Именно поэтому в сознании подавляющего большинства людей синдром Ше-Варко и смертельная болезнь, развивающаяся на его основе, слились в одно – болезнь Ше-Варко.

– Надо же. – Ше-Кентаро в растерянности провел ладонью по щеке и посмотрел на Хази. – Ты об этом знал?

– Знал, конечно. – Выражение лица Слизня сделалось таким, будто он никак не ожидал подобного вопроса. – Теперь и ты знаешь. И что с того?

– Откуда ты все это знаешь? – обратился Ону к си-ноору. – Ясновидение?

– Ну что ты несешь? – недовольно поморщился си-ноор. – Я разве что-то говорил о ясновидении? Там, – указал он на фанерную стену у себя за спиной, – у нас оборудована неплохая лаборатория, в которой работают далеко не любители.

– Вам удалось то, что не смогли сделать ученые в государственных институтах? – Недоверие оказалось разбавлено желчью.

Но в ответ Ше-Кентаро получил еще большую порцию сарказма.

– Мы повторили то, что, полагаю, давно уже сделано. – Си-ноор одновременно щелкнул пальцами обеих рук, после чего слегка развел их в стороны – вот так! – В каждом научном институте имеется штатная должность так называемого инспектора-наблюдателя от службы са-туратов, в задачу которого входит обеспечение режима секретности.

– Тоже мне новость! – насмешливо фыркнул Ше-Кентаро. – Какую угрозу национальной безопасности может представлять информация об истинной причине заболевания?

Си-ноор резко откинулся на спинку стула, в сердцах хлопнул себя ладонями по коленкам и в полнейшем недоумении посмотрел на Ше-Кентаро, как будто не мог понять, валяет ли Ону дурака или же на самом деле настолько глуп, как кажется?

– Ты что, не понимаешь, в какой стране живешь?

– В единственной и неповторимой, – усмехнулся Хази.

– Конечно, – быстро – насмешливо? – глянул на него си-ноор. – Другой-то все равно нет. В Кен-Ове, – взгляд си-ноора вновь был обращен на Ше-Кентаро, – традиционно секретят любую информацию, которая в той или иной степени затрагивает так называемые государственные интересы. Ну, представь, если прямо сейчас объявят во всеуслышание, что практически каждый гражданин может считать себя потенциальным варком.

Ше-Кентаро прикусил губу и ничего не сказал, только головой качнул.

– Вот именно, – кивнул си-ноор, как будто услышал именно то, что ожидал. – Проще информацию засекретить, чем ломать себе голову над тем, во что все это может вылиться и как потом с этим бороться. Кроме того, – си-ноор сделал многозначительную паузу и поднял указательный палец, – не следует забывать и о том, что мы живем в новое время, когда реальная власть принадлежит тому, кто обладает информацией, которой нет у других. К примеру, ту же информацию о истинных причинах заболевания Ше-Варко можно неплохо использовать в предвыборной борьбе. – Си-ноор улыбнулся, как будто сказал нечто весьма остроумное, и снова щелкнул пальцами, на этот раз только левой руки. – Проблема лишь в том, что выборы давно уже превратились в фикцию.

– В шоу уродов, – уточнил с мрачным видом Слизень.

И – тишина.

Хази сидел, сложив руки на груди и пристально глядя на носок своего левого ботинка – чистый, ни единого пятнышка. Ше-Кентаро задумчиво изучал взглядом предметы, разбросанные по столу главы общины просветленных. Все как положено: авторучки, маркеры, скрепки, сломанные и погнутые, обрывки разноцветных бумажек, на которых записано что-то совершенно неразборчивым почерком, пачка сшитых вместе потрепанных листов, и вдруг, совершенно неожиданно, в самом углу взгляд натыкается на тюбик зубной пасты и губную помаду.

– Помада не моя, – счел нужным объяснить си-ноор. – Кто-то оставил.

Хази усмехнулся, хотя и глядел при этом на носок ботинка.

Си-ноор заерзал на стуле.

– Это совсем не то, что ты подумал!

– Я и не думал ни о чем таком, – пожал плечами Слизень.

– Зато усмехнулся скабрезно!

– Не усмехался я вовсе.

– Тогда как же это называется?

– Что? – не понял Хази.

– То выражение, что сейчас у тебя на лице!

В поисках справедливости Слизень обратил свой взгляд на Ше-Кентаро.

– Разве я усмехаюсь?

Ону поднял руки и закатил глаза.

– Слушайте! – он провел ладонями, словно резал ими воздух, как маргарин. – Вам что, больше поговорить не о чем? Напомни мне, Хази, чего ради мы сюда приехали?

Слизень поднес палец к нижней губе, как будто и вправду запамятовал, зачем они сюда явились. Но через секунду он все уже вспомнил:

– Мы хотели поговорить об убийствах.

– Ну, собственно, мы с этого и начали, – улыбнулся си-ноор и с видом преподавателя, готового принимать экзамены, сложил руки на столе. – Итак?…

Манера общения главы общины просветленных со стороны и в самом деле могла показаться странной. Но это была не поза, не игра со слушателем и уж точно не проявление неких отклонений. Для того чтобы понять его, нужно было знать жизнь си-ноора. Пусть не всю, хотя бы тот ее отрезок, что относился к периоду гонений на общину просветленных. В то время он не был не то что си-ноором, но даже рядовым членом общины. Он работал в институте медико-биологических проблем, занимал должность первого заместителя заведующего лабораторией биохимического баланса и знать не знал никаких забот и печалей, не связанных с научной проблематикой. Политикой он не интересовался. Ему очень нравилась фраза, сказанная как-то раз одним из знакомых, о том, что в мире, где существует только одно государство, не имеющее даже территориального деления, большая политика похожа на чемпионат по той-пену, в котором все команды представляют один и тот же клуб, поэтому результаты отдельных игр никак не сказываются на том, кто получит кубок в конце сезона. От религии он был страшно далек, поскольку в своей лаборатории мог свободно проделать многое из того, что в религиозных кругах принято считать прерогативой Создателя.

Как политическая, так и религиозная жизнь общества протекала на обочине его восприятия действительности. До тех пор, пока однажды его не вызвали в кабинет институтского инспектора-наблюдателя. Ты в курсе, что твоя жена является членом общины просветленных? Да, он знал о том, что жена время от времени посещает собрания общины. Порой она даже пыталась рассказывать ему о том, что они там обсуждают и чем занимаются. Он вежливо улыбался в ответ, но голова его была занята иными мыслями: мистика и все, что с ней связано, его не интересовали нисколько. Он вообще склонялся к мысли, что подобная дребедень может занимать только женщин по причине особого склада женского ума. Ты знаешь, что так называемая община просветленных на деле представляет собой тоталитарную секту, оказывающую тлетворное воздействие на психику и сознание граждан? Нет, он так не думал. Жена его ходила на собрания общины более двух лет, и, случись в ее психике какие-то изменения, уж он бы это непременно заметил. А известно ли тебе о диких оргиях, что происходят на собраниях общины просветленных? После этого вопроса он даже рассмеялся. Его жена принимает участие в оргиях? Нет, это определенно невозможно! Невозможно? Ты уверен в этом? Конечно, уверен! Бред! Откровенный бред! И кому только такое могло прийти в голову?… Есть постановление Патерната культа Ше-Шеола… А ему-то что за дело до постановлений Патерната? Он не знает и знать не желает ни о каком постановлении. Он полагает, что живет в светском государстве, в котором каждый волен исповедовать тот религиозный культ, который соответствует представлениям человека о месте, что должна занимать в его жизни религия… Да, но сам ва-цитик поддержал решение Патерната культа Ше-Шеола… Ва-цитик может исповедовать любой религиозный культ – это его личное дело. А культ Ше-Шеола – о, Нункус, десять больших циклов тому назад о нем вообще не было слышно, а теперь его толкователи пытаются навязывать обществу свое мнение по любым вопросам. Может быть, назначить директором института одного из толкователей культа Ше-Шеола, который станет указывать наиболее перспективные направления развития современной науки? Вот было бы здорово!…