НА ИСХОДЕ НОЧИ - Алексей КАЛУГИН

Си-ноор вытянул руки, положил их на стол и старательно переплел меж собой пальцы.

– Ну, что скажете, уважаемые?

Ше-Кентаро озадаченно хмыкнул: из того, что он слышал от Слизня, следовало, что как раз си-ноор должен сообщить им нечто чрезвычайно интересное. А барыга даже бровью не повел, ему-то манера общения си-ноора была давно знакома.

– Произошло еще одно убийство, – сказал Хази.

– Да, я знаю, – скорбно склонил голову си-ноор. – И я почти уверен, что оно не последнее.

– Кто бы сомневался, – криво усмехнулся Слизень.

– А надо бы! – вскинул голову си-ноор. – Именно покорность и молчаливое согласие, – пусть не одобрение, а всего лишь согласие, – с тем, что происходит вокруг, как раз и порождают моральных уродов и выродков, ищущих самоутверждения за счет чужих страданий!

Хази молча повел левой рукой в сторону и немного вверх – жест, весьма красноречивый: мол, я-то с тобой целиком и полностью согласен, да закавыка в том, что от нас двоих ничего не зависит, можно, конечно, наплевать на элементарный здравый смысл и взвалить на себя героическую миссию по изменению мира к лучшему, можно, кто бы спорил, беда лишь в том, что надорвешься быстро, а мир даже и не почешется, вот и получается, что та же живица для мира значит несравнимо больше, нежели два безвестных героя, павших в неравной битве со вселенской глупостью и косностью. Уф!… – на лице Хази появилось такое выражение, будто он и в самом деле произнес все это вслух, от начала до конца, ни разу не сбившись и не потеряв ход мысли.

– А ты это понимаешь? – Си-ноор посмотрел на Ше-Кентаро.

– Да, – не очень уверенно кивнул Ону.

В принципе, он понимал, о чем шла речь, и даже был согласен с замечанием си-ноора по поводу вырожденцев, но поддерживать главу общины просветленных сразу по всему спектру вопросов он пока не решался. В самом деле, нельзя же вот так, прямо в лоб спрашивать человека: на чьей ты стороне? – когда ему, может быть, вообще ни до кого нет дела! Но в таком случае получается, что он-то как раз и есть тот самый моральный урод, с которыми си-ноор предлагал бороться. Бороться или же просто не принимать их в расчет, предоставив возможность самим вымереть?… Нет, однако, такие сами по себе не вымрут. А значит… Значит, что-то с ними нужно делать?… Ше-Кентаро и сам поражался тому, сколько мыслей бродило у него в голове – и ведь не глупые по большей части мысли! Прежде, между прочим, подобного не отмечалось. Не иначе как дурь от благовонных палочек лишние извилины в мозгу проела.

– Да брось ты думать об этом, – поморщился, глядя на Ше-Кентаро си-ноор.

– Как? – удивленно глянул на него Ону.

– А вот так, – приподнял от стола и слегка развел руки в стороны си-ноор. – Запросто. Не думай – и все.

Ше-Кентаро перевел недоумевающий взгляд на Слизня.

– А я здесь при чем? – усмехнувшись, дернул плечом барыга.

– О чем ты? – спросил у си-ноора Ону.

– О том, что ты зациклился на мысли, будто тебя здесь решили одурманить. – Глава общины просветленных выдернул из кармашка на груди карандаш, проверил пальцем, остро ли он заточен, и снова ткнул на место. – Нельзя замыкаться в негативе, – сказал он, обращаясь персонально к сидевшему напротив него ловцу.

Ше-Кентаро хотел было недоуменно руками развести, но вспомнил, что в последнее время все только этим и занимаются, и, не придумав ничего лучшего, решил вовсе отказаться от жестикуляции.

– Ты что, мысли читаешь, уважаемый? – спросил он у си-ноора так, чтобы по интонации голоса стало ясно, что всерьез он такую возможность, конечно же, не рассматривает.

– Нет. – Си-ноор даже не улыбнулся. – Но что еще может подумать человек, впервые оказавшийся в храме общины просветленных?

Сказал и резко взмахнул кончиками пальцев, как будто капельки воды стряхнул.

– Ага. – Ше-Кентаро поднял руку и коснулся указательным пальцем подбородка – для того, чтобы внешний вид соответствовал глубине сделанного замечания.

– Ты ему ничего не объяснял? – спросил си-ноор у Слизня.

Барыга сделал отрицательный жест рукой.

– Правильно, – одобрительно кивнул си-ноор. – Он бы все равно не поверил на слово.

– Послушайте, – обращаясь одновременно к обоим, Ше-Кентаро поднял обе руки. – Я приехал сюда, поскольку мне обещали рассказать нечто новое о маньяке, что режет людей в Ду-Морке.

– Ошибочка, – заметил Слизень. – Об этом я тебе в пути сказал. Ты согласился поехать со мной, не зная, куда и зачем мы направляемся.

– Пусть так, – не стал спорить Ше-Кентаро, хотя ему казалось, что он с самого начала знал о цели поездки. – Но теперь я хочу услышать об убийстве.

– Помнится, вначале ты вообще не хотел заниматься этим делом, – снова поддел Ону Слизень.

Ше-Кентаро смутился.

– Ну, раз уж все равно приехали…

– А с головой у тебя уже все в порядке? – несмотря на то что си-ноор задал вопрос с чрезвычайно серьезным видом, Ону показалось, что глава общины смеется над ним.

– Ты хочешь убедить меня в том, что вы здесь не используете никаких препаратов, воздействующих на психику? – с вызовом посмотрел он на си-ноора.

– Совершенно верно, – улыбнулся си-ноор.

– О, Нункус! – Ше-Кентаро обеими руками провел по волосам от лба к затылку. – Да я чувствую, как у меня мозги чешутся, будто в них черви завелись!

– Это хорошо, – по-прежнему спокойно произнес си-ноор. – Это значит, процесс пошел.

– Ма-ше тахонас! – едва не сорвался со своего места Ше-Кентаро. Слизень удержал его. – Какой еще процесс?

– Процесс просветления. – Си-ноор даже с места не двинулся, сидит, как и сидел, будто ничего не происходит.

– Слушай, я не член твоей общины! – Ше-Кентаро протестующе взмахнул рукой, едва не сбросив при этом со стола с десяток разноцветных картонных коробочек, стоявших одна на другой.

– Да не кипятись ты, – осадил его Хази. – А ты тоже хорош, – с укоризной посмотрел он на си-ноора. – Просветление! Осознание! Подождать не можешь?

Си-ноор недовольно поджал губы и головой качнул – не с обидой и не с досадой даже, а просто так, для порядка.

– Я ухожу, – решительно заявил Ше-Кентаро.

Но с места не двинулся. Потому что на самом деле уходить ему не хотелось. Да и некуда было идти, не топать же, в самом деле, по заброшенной дороге до города. Ночь за порогом храма. Опять же призраки, которых давно не было видно, а это значило, что объявиться они могли в любой момент.

– А вот сейчас он о призраках подумал, – радостно сообщил си-ноор. – Ведь так? – кивнул он Ше-Кентаро. – Угадал?

– Я тоже так смогу после просветления? – угрюмо поинтересовался Ону.

– Ага, сможешь, – саркастически скривил губы Хази. – А еще будешь по водной глади ходить, аки посуху, и джаф в бальке обращать. Только сначала нужно просветления достичь.

– Так процесс же, – Ше-Кентаро быстро перевел взгляд с барыги на си-ноора, – уже пошел?

– Пошел, пошел, – с доброй, отеческой улыбкой заверил его си-ноор. – Только путь к просветлению очень долгий, и очень немногие при жизни успевают пройти его до конца. Кроме того, процесс не идет сам по себе, он требует постоянных внутренних усилий человека, решившего достичь просветления.

Лицо у Ше-Кентаро вытянулось, как будто его обманули.

– Значит, ширяться нужно постоянно, – сделал вполне закономерный, как ему казалось, вывод Ону.

– Да сколько же раз тебе повторять! – взмахнув рукой, си-ноор звучно ударил ладонью по столу. – Наркотики здесь ни при чем. Просто твой мозг, – сложенными в щепоть пальцами си-ноор ткнул себя в лоб, – начал работать в непривычном для тебя режиме!

Глядя со стороны, можно было подумать, что глава общины просветленных утратил внезапно всю свою выдержку и самообладание, но на самом деле это был всего лишь точно рассчитанный ход, нацеленный на то, чтобы пробить наконец брешь в системе психологической защиты, что, сам о том не ведая, старательно выстраивал вокруг себя Ше-Кентаро. После непродолжительной паузы, в течение которой он и Ше-Кентаро смотрели друг другу в глаза, си-ноор снова заговорил спокойно и размеренно:

– Все дело в самом храме. Здесь нет ничего лишнего, все, что ты видишь, слышишь, обоняешь, создает определенную атмосферу и тем самым перестраивает твое сознание. Грубый пример: когда ты заходишь в помещение, наполненное жутким зловонием, ты непроизвольно морщишься, но не только, – настроение портится, мысли становятся мрачными. Вряд ли в такой атмосфере ты сможешь думать о чем-то прекрасном, скорее уж наоборот. В храме происходит то же самое, но только на более тонком и одновременно более высоком уровне. Каждый символ, попавшийся тебе на глаза, его цветовая гамма, каждый звук, что улавливает твой слух, запахи благовоний – все это не случайно. Каждая деталь убранства храма тщательно продумана, с тем чтобы оказывать определенное воздействие на сознание находящихся в нем людей. Но воздействие это не подавляет воли человека, не программирует его, а всего лишь помогает расслабиться, раскрепоститься, почувствовать себя свободным, а в конечном итоге заглянуть в собственную душу, с тем чтобы понять, ищет ли он путь просветления и готов ли по нему пойти.