Солдат - Василий Сахаров

Ну, не на работу позвали, это понятно, а посидеть спокойно в тепле и без беготни, такому я завсегда рад. Опять же, разговор командира с Гойговым послушать можно.

— Старейшина, — Еременко грязным ногтем провел по карте линию, — смотрите сами. Сейчас мы удерживаем фронт по линии Баксан-Нарткала-Арик-Нижний Курп. Все бы ничего, но у нас в тылу перегруппировываются подразделения, подчиняющиеся непосредственно Алиеву, и когда они ударят нам в спину, весь фронт посыпется.

— А вы уверены, что Алиев предатель?

— Мы его видели, когда он на встречу с Палави шел, и бой с его воинами приняли. Правда, так и не смогли поймать его самого, сильный ходок оказался.

— Это да, — в задумчивости, алим погладил свою белоснежную бороду, — Исмаил по молодости лихим абреком был, и сейчас, не смотря на годы, в хорошей физической форме. Ладно, чего конкретно вы хотите от меня, полковник?

— Наш комкор Геннадий Симаков витает в плену иллюзий, не видит никакой опасности от Алиева и его людей, а я просто нутром чую, что дела наши плохи, тем более что южане стали подтягиваться к нашей линии обороны. Я прошу вас с вашим отрядом удержать дороги на Алтуд и Карагач. Если они будут заблокированы, то весь наш корпус женским половым органом здесь гавкнется, а я хочу уцелеть, и не просто выжить и своих парней спасти, но и территориалов, и других наших солдат вытянуть. Нам то что, мы спецназ, лесами и горами сможем в любой момент уйти, а они нет, все здесь останутся и будут, как телки неразумные, на эти дороги для отступления тыкаться.

Алим задумался, почему-то взглянул на меня и, снова повернувшись к комбату, сказал:

— Мои волчата две дороги не удержат, молоды они еще и мало их, всего пятьдесят воинов, а у Исмаила почти четыре сотни, и все они родом из оккупированных территорий. Я постараюсь подтянуть людей из своего клана, но они подойдут нескоро, а Алиев, если и нанесет свой удар, то одновременно с халифатцами, и будет это очень скоро. Все что могу обещать, это то, что я удержу развалины Алтуда.

— Благодарю вас, старейшина, — комбат немного склонил голову. — Если я или мои люди сможем вам когда-нибудь чем-то помочь, обращайтесь.

— Думаю, что мы в расчете, полковник, — он кивнул на меня. — Все ваши долги выкуплены Мечниковым, который двух моих кровников сделал. В общем-то, я у вас случайно оказался, так как заехал с Александром пообщаться.

— Раз так, — Еременко направился на выход, — переговорите.

Полковник вышел, а старейшина присел на стул рядом со мной, устало вздохнул и произнес:

— Здравствуй, Александр.

— Здравствуйте, алим.

— Как это было?

Я понял, про что он хочет узнать, разумеется, про то, как погиб его бывший воспитанник Олег-наемник. Мне было не трудно, рассказал ему все, про Нальчик, про последнее сражение на окраинах города, и сам бой с Олегом расписал. Он слушал внимательно, и когда я закончил, похлопал меня по плечу:

— Мой клан, уже дважды обязан тебя, молодой воин, и даже то, что мы поможем вашему корпусу оторваться от противника и занять новый оборонительный рубеж, не отменяет этого. Скажи, может быть, тебе что-то нужно?

— Нет, алим. Наверное, я счастливый человек, и ни в чем не нуждаюсь.

— Ну, смотри сам, парень, и помни, если что, то ты всегда сможешь рассчитывать на нашу поддержку, и даже если нас останется совсем мало, то и тогда мы не откажем тебе в трудный час. Ты понимаешь, про что я говорю?

— Да, старейшина, очень хорошо понимаю, и удивлен вашими словами. Неужели Олег, Кара и Ильяс, вам так сильно навредили?

— Ты этого даже представить себе не можешь, Саша, и лучше тебе про это не знать, — он встал. — Пора мне.

Распрощавшись с горским старейшиной, дождался комбата, вернувшегося в палатку и, наконец-то, смог отправиться в баню и отмыться. Что там будет завтра, посмотрим, а сегодня, я вернулся с боевого выхода, и хотел просто быть чистым, сытым, лежать на своем спальнике и слушать по радио красивый голос Марины Алексеевой, которая так и не доехала до нашего батальона.

Глава 25

Северный Кавказ. Поселок Карагач. 02.03.2060

Длившееся почти две недели отступление наших войск с Кавказа, запомнилось мне очень смутно, так, какие-то обрывки, и серая мутная пелена. Постоянный холод, грязь, стрельба, взрывы, недоедание и вши, вечные спутники окопной жизни. Не люблю вспоминать это время, слишком уж все тогда было зыбко, и я никогда не знал, переживу ли я еще один день. Конечно, и раньше было трудно, но то время, было самым настоящим испытанием для моей психики и здоровья.

Не смотря на зимнее время, и пользуясь поддержкой, все же ударивших нам в спину боевиков старейшины Алиева, южане перешли в наступление. Гена Симаков, наш командующий и по совместительству редкостный дебилоид, сидел спокойно в штабе и изображал из себя Наполеона, который все видит на десять ходов вперед, и тут, нате вам, одновременные и скоординированные удары по всем нашим позициям. Честно скажу, если бы не наш комбат, полковник Еременко, и представители СБ при Кавказском корпусе, то в течении одного дня, нас бы всех и перемололи.

За сутки до вражеского наступления, Еременко встретился с безопасниками, смог с ними договориться, и они, вступив с ним в небольшой заговор, вывели комкора из игры. Как это случилось? Достаточно просто, его опоили какой-то дрянью, он сильно заболел, и командование Кавказским корпусом, на себя принял его начальник штаба полковник Рябов, очень продуманный человек, который, так же как и все мы, хотел выжить в этих горах и вернуться домой.

План наших противников был прост, давление на оборону по фронту, окружение поселков, в которых наши солдаты сидят, и перекрытие дороги, по которой мы могли бы отойти. В общем, все должно было пройти так, как и предполагал наш комбат. Наступление халифатцев началось 22-го февраля, и ударили они в пустоту. Ни в Баксане, ни в Нарткале, ни в Арике, и ни в Нижнем Курпе, наших подразделений уже не было. Весь наш корпус отходил на Алтуд, туда, где отряд Имана Гойгова рубился с воинами Исмаила Алиева.

Корпус, это звучит очень солидно, а на деле, полторы тысячи солдат Кубанской Конфедерации, застрявших на чужой и политически нестабильной территории. Основные наши базы далеко, тылов нет, и кто друг или враг, в этих предгорьях Кавказа, никто точно не скажет. Положение для нас складывалось не завидное, а если еще учесть, что наш комкор раскидал силы корпуса вперемешку с местными отрядами по четырем населенным пунктам, то и смертельно опасное. Однако, благодаря полковнику Еременко, корпус успел вывернуться из под удара и вовремя начать отход.

Наши войска подошли к Алтуду вечером 22-го, и надо сказать, что очень вовремя, так как отряд Гойгова уже добивали. Джигиты Алиева были очень злы на тех, кто не пошел с ними, и как бешенные, стремясь перебить всех молодых волчат, не дававших им сделать то, что задумал их вожак, атаковали ребят Гойгова без остановок. Они загнали молодежь в несколько разрушенных зданий и уже праздновали победу, когда появились наши штурмовики, и положение дел резко изменилось. Теперь уже предатели оказались слабой стороной, и с большими потерями отступили в леса.

Подразделения корпуса, прихватив с собой всех, кто уцелел от отряда Гойгова, направились дальше по дороге на север, в сторону поселения Карагач, а на развалинах Алтуда, остался только наш батальон. Задача у нас простая, прикрывать тылы уходящих на территорию бывшего Ставропольского Края подразделений. Есть резонный вопрос, почему опять мы, и есть такой же ответ, мы самое профессиональное и наиболее мобильное подразделение во всем Кавказском корпусе. Ну, с одной стороны можно этим гордиться, а вот с другой, это означало, что нам придется рисковать своей шкурой гораздо больше, чем остальным солдатам. Нормальное положение дел и, наверное, так все и должно было быть.

У противника сил, конечно же, было несравненно больше, но так как не все горцы решили перейти на сторону врага, халифатцы и их подручники, были вынуждены заниматься не только нами. Разделившись на две части, все те дружины, которые еще подчинялись Совету Старейшин, продолжали оказывать захватчикам упорное сопротивление. Одна часть, сотни три бойцов, через горы и поселение Сармаково, уходила на Карачаевск, а другая, численностью в пару тысяч стволов, направилась на Моздок и все еще сопротивляющийся Грозный. Таким образом, в погоню за нашим славным корпусом, направилось всего десять тысяч вражеских солдат, и в основном это были гвардейцы из «Кодс».

Диспозиция, которую мы занимали в Алтуде, была отличной. Много развалин, густой лес, выросший на месте древнего аула, и одна дорога. Первый день мы продержались очень легко, патронов хватало, а в наличии имелось пятнадцать пулеметов. Кроме того, нам оставили приличные запасы противопехотных мин, которые были в обозе корпуса. Между прочим, большая часть этих мин, была отмечена клеймом фабрики купца Егора Черносвита из поселка Гвардейского. Ну, да не об этом сейчас, а о нашей эпической битве во время отступления частей корпуса в сторону ридной матери Кубани. По крайней мере, как эпическая и героическая, она вошла во все позднейшие описания этой войны, а сами мы в тот момент, никак не ощущали себя героями, а просто выполняли свою работу.