Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

Комнату осветила очередная ослепительная вспышка. Говорящий сидел на ковре, скрестив ноги. Чёрный старик с длинными волосами. Между мной и дверью. Мимо не пройти, даже если бы я бегал намного лучше. Свет исчез так же быстро, как и появился, но образ на миг остался, выжженный в глазах Глокты. Затем донёсся грохот грома, расколовший небо, эхом отражавшийся в темноте широкой комнаты. Никто не услышит моих отчаянных криков о помощи, даже если кому-то было бы не всё равно.

— Кто ты, чёрт возьми? — От потрясения голос Глокты стал писклявым.

— Юлвей меня зовут. Тебе не нужно тревожиться.

— Не тревожиться? Ты шутишь, блядь?

— Если бы я хотел тебя убить, ты умер бы во сне. Хотя, я бы оставил тело.

— Хоть какое-то утешение. — Мысли Глокты неслись вскачь, он пытался придумать, до чего сможет дотянуться. Можно добраться до декоративного чайника на столе. Он чуть не рассмеялся. И что с ним делать? Предложить ему чая? Сражаться нечем, даже если бы я мог сражаться намного лучше. — Как ты вошёл?

— У меня свои способы. Те же способы, при помощи которых я пересёк широкую пустыню, незамеченным путешествовал по оживлённой дороге от Шаффы, и прошёл через войско гурков в город.

— Подумать только, а мог бы просто постучать.

— Стук не гарантирует прохода. — Зрение Глокты напрягалось во мраке, но он не видел ничего, кроме смутных серых очертаний мебели и серых арочных проёмов других окон. Дождь стучал по подоконнику за спиной, тихо шипел по крышам города внизу. И как раз когда Глокта стал думать, не закончился ли его сон, голос раздался снова. — Я следил за гурками, как делал все эти многие годы. Это порученное мне задание. Моя епитимья за роль, которую я сыграл в расколе моего ордена.

— Твой орден?

— Орден Магов. Я — четвёртый из двенадцати учеников Иувина.

Маг. Я мог бы и догадаться. Как тот старый лысый надоеда Байяз, и я от него не получил ничего, кроме путаницы. Как будто мало мне беспокойств от политики и государственной измены, теперь надо ещё избавляться от мифов и суеверий. Но по крайней мере, похоже, эту ночь я всё же переживу.

— Маг, да? Прости меня, что я не радуюсь. Все мои дела с вашим орденом оказались в лучшем случае пустой тратой времени.

— Тогда возможно я смогу исправить нашу репутацию. Я принёс тебе информацию.

— Бесплатно?

— На этот раз. Гурки перемещаются. Пять из их золотых штандартов под покровом грозы пришли к полуострову. Двенадцать тысяч копий и множество военных машин. Ещё пять штандартов ждут за холмами, и это ещё не всё. Дороги от Шаффы в Уль-Хатиф, от Уль-Хатифа в Далеппу и от Далеппы до моря забиты солдатами. Император выдвигает все свои силы. Весь Юг пришёл в движение. Новобранцы из Кадира и Давы, дикие наездники из Яштавита, яростные дикари из джунглей Шамира, где мужчины и женщины сражаются бок о бок. Все они идут на север. Идут сюда, сражаться за императора.

— Такие силы, и всего лишь чтобы взять Дагоску?

— И много чего ещё. Сам император строит флот. Сотню огромных парусных судов.

— Гурки не мореходы. Союз контролирует моря.

— Мир меняется, и нужно меняться вместе с ним, иначе тебя сметут. Эта война не будет похожа на предыдущую. Кхалюль наконец выпускает своих собственных солдат. Армию, которую он создавал так много лет. Высоко в бесплодных горах открылись врата великого храма-крепости Сарканта. Я видел это. Идёт Мамун, трижды благословенный и трижды проклятый, плод пустыни, первый ученик Кхалюля. Вместе они нарушили Второй Закон, вместе ели плоть людей. Сотня Слов идёт за ними, все едоки, последователи пророка, выкормленные за эти долгие годы, адепты дисциплин владения оружием и Высокого Искусства. Мир не видел такой опасности со Старого Времени, когда Иувин сражался с Канедиасом. Может даже с тех пор, как Гластрод коснулся Другой Стороны и захотел открыть врата в нижний мир.

И снова пустая болтовня. Жаль. Для мага он казался на редкость здравомыслящим.

— Хочешь дать мне информацию? Оставь свои сказки на ночь и расскажи, что случилось с Давустом.

— Здесь есть едок. Я его чую. Обитатель теней. Тот, чья единственная задача — уничтожать тех, кто противостоит пророку. — И я — первый из них? — Твой предшественник не покидал эту комнату. Его забрал едок, чтобы защитить предателя, который работает в городе.

Да. Теперь мы говорим на одном языке.

— Кто предатель? — Голос Глокты даже на его слух звучал пронзительно, резко и жадно.

— Я не гадалка, калека. И даже если б дал тебе ответ, ты бы мне поверил? Каждый учится сам в своё время.

— Ба! — отрезал Глокта. — Ты прямо как Байяз. Говоришь, говоришь и в итоге не сказал ничего. Едоки? Всего лишь старые сказки и чушь!

— Сказки? Разве Байяз не брал тебя в Дом Делателя? — Глокта сглотнул, его дрожащая рука крепко вцепилась в мокрый камень под окном. — И ты всё ещё мне не веришь? Ты медленно учишься, калека. Разве не видел я рабов, которых вели в Саркант из всех земель, завоеванных гурками? Разве не видел я бесчисленные колонны, которые гонят в горы? Чтобы накормить Кхалюля и его последователей, чтобы ещё больше увеличить их силу. Преступление против Бога! Нарушение Второго Закона, который сам Эус начертал огнём! Ты мне не веришь, и может ты достаточно мудр, чтобы мне не верить, но с первым светом ты увидишь, что гурки пришли. Ты насчитаешь пять штандартов, и будешь знать, что я сказал правду.

— Кто предатель? — прошипел Глокта. — Скажи мне, сволочь, и хватит загадок! — Тишина, за исключением брызг дождя, журчания воды и шелеста ветра в занавесях на окне. Удар молнии внезапно метнул свет в каждый уголок комнаты.

Ковёр был пуст. Юлвей исчез.

Войско гурков медленно приближалось пятью громадными группами — две спереди, три сзади, — покрывая весь перешеек от моря до моря. Они двигались идеальным строем под гулкий стук огромных барабанов, шеренга за шеренгой, и звук их топающих сапог был похож на далёкий гром прошлой ночью. Солнце уже высосало все свидетельства дождя, и теперь сверкало зеркальным блеском на тысячах шлемов, щитов, мечей, блестящих наконечниках стрел и доспехов. Лес сияющих копий, неуклонно двигающийся вперёд. Безжалостный, неустанный, неодолимый прилив людей.

Солдаты Союза собрались на вершине внешних стен, заглядывали за парапет, трогали свои арбалеты, нервно смотрели на приближающееся войско. Глокта чувствовал их страх. И кто может их винить? Гурки превосходят нас числом десять к одному. Здесь, на ветру, не было никаких барабанов, не выкрикивались приказы, не велись спешные приготовления. Только молчание.