Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

— Можешь уже отпустить. — Джезаль посмотрел вниз. Его рука всё ещё сжимала эфес шпаги, костяшки побелели. Он заставил пальцы расслабиться, и они, словно где-то вдалеке, медленно разжались. Ладонь болела от напряжения. Джезаль почувствовал на плече тяжёлую руку.

— Ты в порядке? — голос Девятипалого.

— А?

— Ранен?

Джезаль посмотрел на себя, глупо повертел руками. Грязный, но крови нет.

— Не думаю.

— Хорошо. Лошади сбежали. И кто бы стал винить их, да? Если б у меня было четыре ноги, я бы был уже на полпути к морю.

— Чего?

— Почему бы тебе их не поймать?

— А кто поставил тебя главным?

Брови Девятипалого слегка изогнулись. Джезаль забеспокоился, что они с ним стояли друг к другу так близко, и рука северянина всё ещё лежала на его плече. Просто лежала, но он через плащ чувствовал её силу, и этой силы хватило бы, чтобы вырвать Джезалю руку. Будь проклят его язык, вечно из-за него неприятности. Он ожидал по меньшей мере удара по лицу, если не смертельной раны в голову, но Девятипалый лишь задумчиво поджал губы и заговорил.

— Мы очень разные, ты и я. Разные во всех смыслах. Вижу, ты не уважаешь таких как я, и меня в частности, и я не сильно тебя виню. Видят мёртвые, у меня есть недостатки, и я об этом знаю. Ты наверное считаешь себя умным, а меня глупым, и я думаю, ты прав. Наверняка есть много такого, о чём ты знаешь больше меня. Но когда дело доходит до драки, жаль это говорить, но есть немного людей, у которых опыт больше моего. Без обид, но мы оба знаем, что ты не один из них. Никто не ставил меня во главе, но это нужно сделать. — Он подошёл ещё ближе, его огромная лапа сжимала плечо Джезаля с отеческой решительностью — нечто среднее между утешением и угрозой. — Это трудно?

Джезаль подумал об этом. Он потерял почву под ногами, и события последних минут наглядно продемонстрировали, насколько. Посмотрел на человека, которого только что убил Девятипалый, и на зияющую дыру в его затылке. Возможно, сейчас лучше было просто сделать то, что велено.

— Не трудно, — сказал он.

— Хорошо! — Девятипалый ухмыльнулся, похлопал его по плечу и отпустил. — Лошадей надо поймать, а ты для этого как раз подходишь, так я думаю.

Джезаль кивнул и побрёл их искать.

Сотня слов

Несомненно, готовилось что-то странное. Полковник Глокта проверил свои конечности, но двигаться, похоже, не мог. Солнце ослепительно светило в глаза.

— Мы победили гурков? — спросил он.

— Определённо, — сказал хаддиш Кадия, появляясь в поле зрения Глокты. — С Божьей помощью мы предали их мечу. Забили их, как скотину. — Старый туземец снова принялся жевать отрезанную кисть, которую держал в руке. Он уже справился с парой пальцев.

Глокта потянулся к нему, чтобы забрать её, но на месте его собственной кисти ничего не было, только кровавый обрубок, объеденный от запястья.

— Клянусь, — пробормотал полковник, — вы едите мою руку.

Кадия улыбнулся.

— И она очень вкусная. Я вас поздравляю.

— Чрезвычайно вкусная, — пробормотал генерал Виссбрук, принимая руку у Кадии и сдирая с неё полоску изорванной плоти. — Наверное из-за фехтования, которым вы занимались в молодости. — Кровь брызнула на его пухлое улыбающееся лицо.

— Фехтование, разумеется, — сказал Глокта. — Рад, что вам понравилось, — Хотя всё это казалось ему очень странным.

— Понравилось, понравилось! — вскричал Вюрмс. Он держал обеими руками остатки ступни Глокты, словно кусок дыни, изысканно обгрызая с неё кусочек за кусочком. — Мы все четверо довольны! На вкус как жареная свинина!

— Как хороший сыр! — вскричал Виссбрук.

— Как сладкий мёд! — проворковал Кадия, посыпая солью рёбра Глокты.

— Как сладкие деньги, — промурлыкал голос магистра Эйдер откуда-то снизу.

Глокта поднялся на локтях.

— Эй, что вы там делаете?

Она посмотрела на него и ухмыльнулась.

— Вы забрали мои кольца. Меньшее, что я могу сделать, это взять что-то взамен. — Её зубы вонзились в его правое бедро, глубоко, как маленькие кинжалы, и вырвали ровный кусок плоти. Она жадно лакала кровь из раны, язык скользил по его коже.

Полковник Глокта поднял брови.

— Вы правы, конечно. Совершенно правы. — На самом деле, вопреки ожиданиям, было не так уж и больно, вот только сидеть прямо было довольно утомительно. Он откинулся назад на песок и лёг, глядя в голубое небо. — Все вы совершенно правы.

Эйдер уже поднялась выше.

— Ах, — хихикнул полковник, — щекотно! — Как приятно, подумал он, быть съеденным такой прекрасной женщиной. — И немного левее, — пробормотал он, закрывая глаза, — ещё немного левее…

Глокта, мучительно дёрнувшись, сел на кровати, туго изогнув спину, как натянутый лук. Его левая нога дрожала под липкой простынёй, высохшие мышцы свело обжигающей судорогой. Чтобы не закричать, он прикусил губу оставшимися зубами и шумно дышал через нос, скорчив лицо и яростно силясь контролировать боль.

Уже когда стало казаться, что нога просто сама оторвётся, жилы неожиданно расслабились. Глокта рухнул назад, на липкую кровать, и лежал, тяжело дыша. Будь прокляты эти ёбаные сны. Каждая частичка болела, каждая частичка ослабла и дрожала, мокрая от холодного пота. Он хмуро посмотрел в темноту. Комнату наполнял странный звук. Напряжённый, шипящий звук. Что это? Медленно, осторожно он перекатился и поднялся с кровати, дохромал до окна и встал там, глядя наружу.

Казалось, город внизу исчез. Опустилась серая пелена, отрезавшая его от мира. Дождь. Он стучал по подоконнику, крупные капли разбивались в мелкие брызги, наполняя комнату прохладной дымкой, увлажняя ковёр под окном и занавеси по бокам, освежая липкую кожу Глокты. Дождь.

Он уже и забыл, что такое бывает.

Где-то вдали сверкнула молния. На миг из шипящего мрака показались чёрные шпили Великого Храма, а потом тьма снова сомкнулась под долгое сердитое ворчание отдалённого грома. Глокта выставил руку в окно и почувствовал, как холодная вода стучит по его коже. Странное, незнакомое чувство.

— Чтоб я сдох, — пробормотал он себе под нос.

— Первый дождь. — Повернувшись, Глокта едва не задохнулся, споткнулся и вцепился в мокрые камни возле окна, чтобы не упасть. В комнате было темно, как в аду, и неясно, откуда шёл голос. Мне показалось? Я всё ещё сплю? — Потрясающий миг. Кажется, мир снова оживает. — Сердце Глокты замерло в груди. Мужской голос, глубокий и густой. Голос того, кто забрал Давуста? И скоро заберёт меня?