Клинок Белого Пламени - Анна Тьма

Альтис узнал эту мерзость мгновенно, хотя видел всего однажды в детстве. Создатель схватила двумя пальчиками отвратительное студенистое создание за жирное брюхо. Встала, оттолкнула эльфа. Тот со всхлипом втянул в себя воздух и обхватил голову руками.

– Передай своему создателю, уродец, – прошипела она, уставившись на вяло дергающуюся розовую гадость, – что, если этот дегенерат, по ошибке названный демиургом, еще раз подсунет своих тварей моим детям… я ему яйца оторву и забью в глотку!

Тварюшка полетела по широкой дуге, врезалась в щит Обрены и исчезла в тусклой вспышке розового света.

– Что я натворил… – пораженно прошептал эльф, оглядываясь на стоящих за краем щита богов, на Альтиса. В его лазоревых глазах поселились черный ужас и отчаяние. – О Купол…

Смычок вздохнула, наклонилась, одним движением выдернула короткий меч из раны того, кого ласково называла Торри. Тот только сморщился, сжав зубы. Кровь больше не шла горлом, тело быстро восстанавливалось. Само присутствие Создателя и сила, текущая через нее и щедро проливающаяся в окружающее пространство, излечивало всех детей ее мира.

– Так он не виноват?.. – спросил Альтис.

Эльф из правящего рода встал, сбросил щит с Обрены. Смычок ступила на землю, не потеряв материальности, подошла к лежащему на земле Волку. Положив ладошки на его распоротый живот, за несколько мгновений заживила страшные раны. Погладила по голове маленького волчонка, сидевшего рядом с большим волком, поцеловала его в нос. Мальчишка улыбнулся.

– Вы имеете право меня убить. Я не буду сопротивляться, – сказал Лаэторрионис, не смея поднять глаз.

Создатель недовольно сморщилась, встала, печально оглядела всех своих детей по очереди.

Повисшую тишину первым нарушил Арох.

– Взгляни на меня, – холодно потребовал он.

Эльф подчинился. Белый Волк, из-за спины которого робко выглядывал волчонок, некоторое время молчал, пытаясь понять, чего он хочет больше – придушить этого ублюдка своими руками или уничтожить того, кто довел бессмертного повелителя из правящего рода до такого жалкого состояния. Поинтересовался резко и зло:

– Сколько лет с тобой подселенец?

– Около двух тысяч, – ответил эльф, не надеясь на пощаду.

Альтис вздрогнул, представив себе, каково это – в течение двух тысяч лет медленно, каждый миг понемногу сходить с ума. Он сам всю жизнь ходит по грани безумия и как никто другой знает, что это такое. Все начинается с малого – со странных непривычных мыслей. Потом появляются странные сны, и чужеродные мысли становятся все настойчивей. Обыденное предстает в извращенном свете. Начинаешь испытывать отвращение к самому себе, страх, непонимание. Ломается воля, все вокруг кажется враждебным. И кто-то нашептывает разные гадости. Переставая различать реальное и нереальное, подчиняешься чужой воле. Раз. Другой. Становится легче. Перестаешь понимать, где нашептанное, а где – твое. И в итоге чужая воля окончательно завладевает разумом.

Лаэторрионис будет вменяем лишь несколько часов после изъятия подселенца из мозга. А потом… потом ему понадобится долгое и тщательное лечение. Если вообще понадобится. Две тысячи лет – очень много. Несколько часов в здравом уме – все, что есть у эльфа, прежде чем начнется обратный процесс. Его мозг начнет разрушаться. Он может и не выжить.

Ветер выстраивал новую телепатическую сеть, и вскорости мысли демона стали известны всем побратимам.

– Как имя того демиурга, что творит эту гадость? – Через пару мгновений Альтис понял, что произнесенная фраза принадлежит ему.

– Матиалис Паук, – отозвалась Смычок. – Мой давний враг.

– Вот его мы и убьем, – заключил Альтис. – А для Лаэторриониса жизнь скоро и так станет пастью Кошмара.

Смычок взяла свое творение за безвольную руку. Эльф взглянул на нее так тоскливо, что девочка не удержалась – приподнялась на цыпочки и погладила его по щеке.

– Пойдем домой. Я тебе помогу. – Обернулась к Альтису и искренне поблагодарила: – Спасибо, Ал.

– Подожди, эльф! – вскрикнул Арох, обняв за плечи подростка. – Как все вернуть?! Как вернуть нас?!

– Я не знаю… – потерянно ответил Лаэторрионис. – Но, клянусь, я приложу все силы, чтобы это исправить!

– Мы найдем способ, волчонок. Я найду, – пообещала Смычок. Строго сказала: – И запомните, дети. Когда закончите здесь свои дела – я жду вас дома всех. Всех! – Многозначительный взгляд в сторону Алины и Альтиса.

– Хорошо. Мы будем… – вразнобой ответили бессмертные, невольно заулыбавшись. Создатель так напоминала старшую сестру, отчитывающую непутевых младших братьев…

Смычок и эльф исчезли во вспышке света. Оставшихся друзей чуть не посбивало на землю откатом чудовищного по силе и энергозатратам телепорта.

Сильно хромая, Альтис сошел с камня, сел на его край и поморщился от боли в ранах. Руки все еще не слушались толком, а демона всегда бесило неподчинение собственного тела. Арох с Алиной на пару перевязывали волчонку разбитую голову. Ястреб бездвижно стоял и смотрел в одну точку совершенно пустым взглядом. Ветер и Змей без напоминаний деактивировали работу одного из мощнейших артефактов. Как раз того, на котором сидел наглый демон.

Альтис огляделся, даже не пытаясь справиться с пустотой внутри. Под коленом все еще пульсировал раскаленный шар. Демон нашел мыслью своего къяра и приказал подвести лошадей к месту недавней битвы.

Сев рядом с Пламенным, Алина прищурилась и ядовито спросила:

– Что же вы как мухи в киселе барахтались? Какой-то драный эльф разделал вас всех, как котят на котлеты! То ли эльф крут, то ли вы, ребята, – лохи!

– Во-первых, эльф был в своей стихии и на своей территории, – желчно отозвался недовольный Альтис. – А нам приходилось продираться сквозь враждебное пространство. Да здесь сама земля пила наши силы! Во-вторых, пока мы тысячелетиями шлялись по миру, этот эльф самосовершенствовался. В отличие от нас. И в-третьих, но не в последних, подселенец, если его создатель того хочет, может наделить своего носителя огромной силой.

– Понятно, – усмехнулась воительница. – И эльф – крут, и вы – лохи.

– Не дерзи демону, малявка! – в притворном раздражении рыкнул Альтис.

– А мелкая права, – подал голос Ястреб. – Мы обделались, братцы.

– Но мы бы все равно его разделали, – с обычной своей самоуверенностью заявил Пламенный.

Дальнейшие разговоры прервал стук копыт – къяр привел лошадей. Арох бережно посадил впереди себя волчонка, остальные забрались на спины лошадям без лишних слов.

Путь до потайного зимовья проходил в тяжком молчании. Сложно было начать разговор, осознать происходящее – невозможно.

Старший Волк был личностью Ароха Архорта. Младший – его же сутью. Один и тот же бог жил в двух телах. Один и тот же неполноценный бог, две части которого должны быть слиты. Личность и суть. Но как быть, если эта суть – живая, сама по себе… Вот этот ребенок, доверчиво жмущийся к плечу старшего, ребенок, не умеющий говорить, неполноценный, беспомощный, как младенец! Но он – суть, суть без личности бога!.. Великий Волк мучительно пытался понять, что ему теперь делать и как оберечь это недоразумение, которое даже шнуровку самому себе завязать не сможет?!..

Что делать, Купол великий?!..

Арох едва не выл в голос, осознавая происходящее. Он не сможет отпустить свою потерянную суть от себя ни на шаг. Но как быть с этим малышом? Суть без личности – все равно что душа без разума. Будь это обычный эльфийский ребенок, Арох, пользуясь врачебной терминологией, сказал бы, что у мальчика тяжелая форма аутизма, серьезные нарушения психики и угнетенная умственная активность. Но доверчиво пригревшаяся в его руках суть, родная, давно потерянная, – не обычный эльфийский ребенок.

Так что же теперь делать?!

– Пока – накормить, вымыть, переодеть, – послышался четкий приказ Альтиса.

Только тогда Арох осознал, что последнюю фразу либо произнес вслух, либо подумал на всю телепатическую сеть.

А оглядевшись, понял, что потайное зимовье уже перед самым носом.

Алина, Траэллита и Стримбор без лишних слов увели волчонка, забрав его у растерянного и подавленного Ароха. У ручья в овражке мальчишку умыли, переодели, перевязали ему раны. Ястреб в это время запалил костерок на поляне.

– Что мне делать, Ал?..

Альтис обернулся, поглядел на друга, и сердце у него заныло от боли.

– Прорвемся, Арох. Прорвемся, – с трудом протолкнулись слова сквозь сведенное горло.

– Это он – Арох. – Белый Волк мотнул головой в сторону ручейка, где возились с беспомощным ребенком трое бессмертных. – А я, наверное, не имею права на это имя.

Альтис смерил друга опасным взглядом прищуренных, словно глядящих вдоль арбалетного болта, глаз. И Волк получил именно то, на что напрашивался, – хорошую затрещину! Оскалился, мгновенно разозлившись, зарычал на друга.