Пейтон-Плейс - Грейс Металиус

— Ну? — Гармон произнес это подчеркнуто угрожающим тоном — Ну? — потребовал он, растягивая слово.

Тед спокойно открыл дверь, ведущую на задний двор.

— Спокойной ночи, Па, — сказал он. — Пока, мама.

Какое-то время после того, как дверь за их сыном мягко закрылась, Роберта и Гармон просто стояли и смотрели друг на друга. Потом Роберта вытащила руки из воды, в которой мыла посуду и, не вытирая их, села на табуретку и заплакала. Гармон швырнул газету на пол и с силой стукнул кулаком о раскрытую ладонь.

— Наглый, — сказал он. — Вот что это такое. Он просто наглый.

— После всего, что мы ему дали. Хорошее, достойное воспитание, приличный дом, — да все.

— В будущем — высшее образование, — подхватил Гармон. — Любой парень ухватился бы за такой шанс.

Гармон Картер закончил восемь классов в начальной школе и отучился еще два года в средней, прежде чем пойти работать на фабрику.

— Я не собираюсь обливаться потом на фабрике, чтобы дать ему образование, если он будет так себя вести, — сказал Гармон.

Картер не обливался потом на фабрике. Он был бухгалтером, и если когда-то и покрывался легкой испариной, так это, когда молоденькая секретарша наклонялась над его столом, чтобы задать какой-нибудь вопрос.

Насчет денег на образование сыну ему тоже не приходилось беспокоиться. Деньги лежали в городском банке со дня рождения Теда. То есть они лежали там еще с тех пор, когда Гармон не был женат на Роберте.

— У него есть все, — всхлипывала Роберта, вытирая мокрые руки о фартук.

В каком-то смысле это действительно было так. И хотя Картеры не жили на Каштановой улице, считая, что для бухгалтера с фабрики было бы слишком — жить на одной улице с Лесли Харрингтоном, тем не менее они жили в очень хорошем доме и у них были вполне достойные соседи. Их дом стоял в двух кварталах от школ, на Кленовой улице, которая считалась «второй лучшей» улицей Пейтон-Плейс. Они жили в хорошо обставленном, хорошо отапливаемом зимой, прохладном летом и безупречно содержащемся доме. Его красили раз в три года, а Кенни Стернс присматривал за территорией вокруг. Помимо «прекрасного» дома, которым его обеспечили родители, Тед Картер также имел социальные преимущества — хорошую одежду и дорогое спортивное снаряжение. Ему был обещан колледж и гарантирована определенная сумма денег, на которую он по окончании колледжа сможет открыть адвокатскую контору в Пейтон-Плейс. И в обмен на все это родители Теда не просили ничего, кроме стопроцентной верности, безраздельной любви и беспрекословного подчинения.

— Я никогда его ни о чем не просила, — сморкаясь, сказала Роберта. — Когда он работал, я никогда не брала у него денег за питание, хотя он буквально настаивал на том, чтобы я брала часть его зарплаты. Кроме того, чтобы он оставил Селену Кросс, я никогда его ни о чем не просила, и он не может сделать даже этого. После всего, что мы для него сделали.

Все, что Роберта и Гармон сделали для Теда, было сделано ими для самих себя еще до его появления на свет. Долгое время в Пейтон-Плейс не утихали разговоры о том, что сделали для себя Роберта и Гармон, и даже теперь, по прошествии стольких лет, еще были те, кто вспоминал и говорил.

Чтобы поднять себя из разряда простых фабричных рабочих, Роберта и Гармон совершили большое и трудное восхождение. Дом на Каштановой улице, счет в банке, хорошая машина, меховая шуба для Роберты, солидные, золотые карманные часы для Гармона, — чтобы достичь всего этого, потребовалось немало времени и жертв, Многие рабочие на то, чтобы приобрести хотя бы часть того, что имели Картеры к тридцати годам, тратили всю жизнь.

Когда Гармону Картеру исполнилось восемнадцать и он задумал свой план, Роберте было семнадцать, и звали ее Бобби Уэлч. В то время Гармон уже три года, с тех пор как он в пятнадцать лет покинул среднюю школу, работал рассыльным на фабрике. Бобби работала на доктора Джеральда Квимби как секретарь на неполный рабочий день и уборщица. В тот год молодой д-р Мэтью Свейн служил в Ганновере в больнице Тери Хитчкок. Предполагалось, что молодой Свейн, как тогда звали Дока, отработав в Ганновере, вернется в Пейтон-Плейс и будет работать в офисе старого доктора Джеральда Квимби. Старому Квимби тогда уже было семьдесят четыре года, и он очень нуждался в молодом помощнике.

Бобби и Гармон встречались, и было понятно, что они поженятся, как только Гармон получит повышение и из рассыльного превратится в клерка. Молодые люди прогуливались вместе или проводили вечера, сидя на увитой виноградом террасе Бобби, так как у Гармона не было денег на более дорогие развлечения. Они обсуждали друг с другом работу, и Гармон часто смеялся над старым Квимби и над тем, насколько он во всем зависит от Бобби. В один прекрасный вечер он перестал над этим смеяться и тогда же задумал свой великий план. Гармон осторожно, так чтобы не напугать Бобби дерзостью своего замысла, посвятил ее в свой план. Для начала он пробудил в ней недовольство тем будущим, которое ждало их впереди. Гармон особенно подчеркнул постоянную нехватку денег, которая сопровождала их жизнь, жизнь их родителей, бабушек и дедушек.

— Чтобы делать деньги, нужно тратить деньги, — говорил он.

И:

— Лучший способ получить деньги — получить наследство от богатого родственника.

И:

— От зарплаты до зарплаты — это жизнь семьи клерка.

И:

— Ты так прекрасна. У тебя должно быть все. Меха, драгоценности, шикарная одежда. Я не могу дать тебе это и никогда не смогу, из-за моей работы.

Наконец, семена были посеяны и начали давать всходы. Белокурая толстушка Бобби, всегда довольная собой, начала представлять себя высокой, грациозной женщиной, которая должна одеваться в меха и носить дорогие парижские туалеты. Довольство собой сменили неудовлетворенность и ощущение обмана судьбой Гармон сделал второй шаг.

— Старый док Квимби имеет все, — говорил он ей.

И:

— У старого дока Квимби денег больше, чем нужно одному человеку.

И:

— Док Квимби — старик. Женщине достаточно умной, чтобы прибрать его к рукам, не придется долго ждать денег.

И:

— Старый док Квимби целиком зависит от тебя. Он нуждается в тебе. Если ты хочешь сделать этот шаг и выйти за него, я подожду.

Сначала, конечно, Бобби была шокирована. Она говорила, что любит Гармона и всегда будет его любить, богатого или бедного, больного или здорового. На что Гармон тут же заметил, что, если ее любовь так велика, она не исчезнет и за то время, пока Бобби будет замужем за доктором Квимби, даже если проклятый старый дурак протянет еще пять лет. Бобби увидела логику в рассуждениях своего возлюбленного, и программа заманивания и обольщения старого Квимби началась. Как потом они часто говорили друг другу — это было длинное восхождение. Старина Квимби вдовствовал уже двадцать лет, и, пока он мог себе позволить нанять кого-нибудь, чтобы за ним присматривали, это положение вещей его вполне устраивало. Бобби, под руководством Гармона, забросила крючок. Она грозила бросить работу; отказывалась готовить старику; оставляла его одежду там, где он ее бросил; распространяла по городу слухи о том, что доктор — гнусный, старый распутник и на него невозможно работать. Старый док Квимби был не в состоянии найти замену Бобби и легко сдался. Бобби вышла за него замуж, и Пейтон-Плейс содрогнулся — сначала от шока, а потом от смеха. Старого дока Квимби называли в городе выжившим из ума идиотом, старым дураком, каких свет не видывал, и старым кретином, который даже не в состоянии заметить, что ему постоянно наставляет рога Гармон Картер. В этот неприятный момент на сцене появился молодой Свейн. Бобби, руководимая Гармоном, отказалась впустить в дом молодого доктора. В конце концов, как заметил ей Гармон, возможно, у старого Квимби действительно достаточно денег, но совсем не обязательно, чтобы какую-то их часть он выплатил Мэтью Свейну. Разозленный молодой доктор повернулся спиной к большому дому на Кленовой улице, где, как он предполагал, будет его первый офис, и отправился в дом своих родителей. Он повесил вывеску у входа в их большой «южный» дом на Каштановой улице и потом никогда об этом не жалел. Когда люди пошли лечиться к молодому доку Свейну, Пейтон-Плейс начал смеяться еще больше. В конце концов город засмеял старого доктора до смерти. За две недели до первой годовщины их свадьбы с Бобби старый Квимби приставил револьвер к виску и нажал на курок.