Стеклянный дом - Кристина Ульсон

Мужчины не было видно. У Джимми заболел живот. Времени на размышления нет. Он должен что-то предпринять.

Открыв свою дверь на террасу, Джимми вышел наружу. На ногах у него не было ботинок, но было так тепло, что это не имело значения. У него толстые носки.

Ему понадобилось меньше минуты, чтобы подойти к окну тетеньки, но вдруг Джимми понял, что не знает, как дальше быть. Постучать в дверь, позвать ее, крикнуть «привет»? Пожалуй, не стоит. Вместо этого он прижался к стене рядом с окном. И услышал голос мужчины.

– Если ты молчала тридцать лет, то можешь молчать до самой смерти, – говорил голос. – Поняла, что я сказал?

Джимми подумал, что тетенька, видимо, ничего не понимает, потому что она молчала.

– Теа, я знаю, почему ты молчишь, – проговорил мужчина тихо. – И ты знаешь, что я знаю. Ты молчишь, чтобы защитить своего сынка, и это я прекрасно понимаю.

Мужчина сделал паузу.

– Но если утону я, утонет и он. Я утоплю его, пусть это будет последнее, что я успею сделать. Слышишь меня?

Поначалу было совершенно тихо. Потом Джимми услышал голос тетеньки, которую, как он понял, звали Теа.

– Если ты еще раз посмеешь угрожать моему сыну, то умрешь.

Слова настигли Джимми, стоявшего под окном. Не в силах сдержаться, он крикнул:

– Нет, нет!

Затем он умолк и будто прирос к земле, пока мужчина медленно приближался к нему.

Весь окружающий мир перестал существовать. Фредрика Бергман изо всех сил пыталась понять, что говорит полицейский, сидящий напротив, но слова не доходили до сознания. Спенсер задержан. Он положил Сагу в коляску и отправился в полицию, чтобы заказать новый паспорт, хотя его старый действовал еще несколько месяцев.

– Мы уверены, что он намеревался покинуть страну, – заявил полицейский.

– Абсурдная мысль.

– Вовсе нет. Он знал, что мы идем по его следу, и решил бежать.

– Он невиновен.

– Поверьте мне, я прекрасно понимаю, как вам тяжело это слышать. Однако следует с уважением относиться к фактам в деле. Спенсер Лагергрен не тот, за кого себя выдавал. Он насильник. А у таковых бывает несколько личин, вы прекрасно это знаете.

– Я знаю его более десяти лет! – Гнев запылал с такой силой, что грозил испепелить ее.

– Очень интересно. – Полицейский откинулся на спинку стула. – И сколько из них он был женат на другой?

Злость ослепляла ее.

– Это не имеет никакого отношения к делу.

– Для вас – может быть, а для меня – имеет.

Она встала и вышла. Взяла на руки ребенка и зашагала прочь. Попросила дать ей возможность поговорить со Спенсером. Ей ответили, что это пока невозможно.

– Мы посадим его в изолятор, – сказал полицейский, обращаясь к ее спине.

– Вы об этом пожалеете! – процедила Фредрика сквозь стиснутые зубы.

От потрясения она не помнила себя, слезы струились по щекам. Прижимая к себе Сагу, она вышла из полицейского участка. Каждой клеточкой своего тела и мозга она была уверена в невиновности Спенсера в отношении той студентки. Судя по всему, Тува сделала это, чтобы испортить ему жизнь или, по крайней мере, карьеру. Однако Фредрика не собиралась этого допускать.

«Только через мой труп!»

В кармане зазвенел мобильный телефон. Дрожащими руками она достала его и услышала спокойный голос Алекса:

– Где ты?

– Только что из полиции.

Сага потеряла соску и начала хныкать. Фредрика машинально засунула соску обратно ей в рот и посадила ее в коляску. Двинулась быстрым шагом, чтобы сменяющиеся по сторонам виды отвлекли дочь от того, что ее больше не несут на руках.

– Фредрика, не делай глупостей.

– И не собираюсь.

– Я серьезно. Ты можешь наломать дров, так что и Спенсеру, и тебе самой будет только хуже.

Видимо, он догадывался, что она его не слушает, потому что продолжал повторять свои нравоучения, пока она, извинившись, не отключилась. Прибавив шагу, Фредрика двинулась в противоположном направлении. Она разыщет эту проклятую студентку и прижмет ее к стенке. Заставит ее понять, что она творит.

Студенческие годы в Упсале были лучшими в жизни Фредрики, однако теперь они казались такими далекими. Каждая улица, каждый квартал были окутаны воспоминаниями, так много значившими для нее. Обычно она наслаждалась, проходя по городу, но только не в тот раз.

Ярость, от которой темнело в глазах, схватила за душу железной хваткой, и Фредрика знала, что это само по себе не пройдет. Ее жизнь превратилась в кошмар, и она понятия не имела, как из него выбраться.

Стрелки часов приблизились к шести, и Петер хотел пойти домой. Рабочий день закончился, и это факт. Все остальное придется оставить на завтра.

– Вальтер Лунд, – напомнил Алекс. – Он придет завтра, а не сегодня.

– Спенсер Лагергрен, – проговорил Петер.

Алекс задумчиво кивнул. Находка еще одного трупа многое изменила.

– Поезжай завтра утром в Упсалу и попроси разрешения допросить его по нашему делу. Надо покончить с этим. Он не имел отношения к убийствам, но, может быть, способен прояснить, так сказать, предысторию вопроса. Расспроси его о киноклубе и Теа Альдрин. И о нашем друге Элиасе Юрте.

Они сидели одни в «Логове льва», подводя итоги дня, в течение которого все несколько раз менялось.

– Что ты думаешь по поводу информации Турбьерна Росса? – спросил Петер.

Лицо Алекса напряглось.

– Я думаю, что к ней надо относиться очень осторожно, – медленно проговорил он.

Поборов сомнения, он пересказал Петеру, что произошло в выходные. Об их поездке на рыбалку и очевидном нездоровом интересе коллеги к Теа Альдрин.

– И он до сих пор навещает ее? – Петер был поражен услышанным. – Но ведь прошло уже несколько десятилетий!

– У него идея фикс найти ее сына и привлечь ее к ответственности за его смерть.

– Но если даже он мертв, на убийство уже вышел срок давности, разве нет?

– Что делает всю эту ситуацию еще более абсурдной. Но, судя по всему, для него это не имеет значения.

Петер помассировал виски.

История Турбьерна Росса, словно мокрое одеяло, легла на следствие дополнительной тяжестью. Элиас Юрт был юридическим представителем автора книг «Меркурий» и «Астероид». Росс рассказал, что по мотивам книг было создано так называемое снафф-видео, которое полиция конфисковала при обыске в стрип-клубе. Кроме того, Росс утверждал, что печально знаменитые книги написала Теа Альдрин – что, по его мнению, доказывало, что она душевно больна.

Однако Петера мало волновало, была ли писательница душевнобольной, ибо это не в компетенции полиции. Как и написание безвкусных произведений. Что же касается фильма, Петер не совсем понимал, к чему Росс его приплел. У следователей сложилось мнение, что это подделка, то есть не настоящее снафф-видео. И, насколько понял Петер, за это время не всплыло никаких новых обстоятельств, опровергающих эту оценку.

– В этом деле что-то не так, – сказал Росс. – Что-то так и осталось невыясненным.

Петер чувствовал себя спокойно: он знал, что Алекс не обращает внимания на такого рода притянутые за уши рассуждения. Однако оба понимали, что игнорировать Теа Альдрин дальше невозможно. То, что она не могла говорить, уже не имело значения. Они должны навестить ее, попытаться каким-то образом пообщаться. Если удастся доказать ей, что они действуют в ее интересах, есть надежда, что она согласится сотрудничать.

– Завтра мы для начала допросим Вальтера Лунда, – прервал Алекс размышления Петера. – Конечно, в прессе поднимется невероятная шумиха, но с этим ничего не поделаешь. Мы должны разобраться в этом его кураторстве: были ли у Вальтера личные отношения с Ребеккой.

– А Хокан Нильссон? – Тут у Петера мелькнула другая мысль. – Его нашли?

– Нет, но это вопрос времени. Меларен, конечно, большое озеро, однако не настолько, чтобы там можно было затеряться навсегда.

Где же та красная нить, которая связывает молодо го человека, пустившегося в бега на своем катере, с немой писательницей в доме престарелых и одним из самых влиятельных бизнесменов Швеции? Петер не видел ее, у него не было даже догадок.

– Я пошел домой, – сказал он. – Возьму с собой копии материалов Фредрики по поводу дипломной работы Ребекки.

– Давай, – согласился Алекс. – Я тоже скоро пойду.

Нотка усталости в его голосе заставила Петера задуматься. Алекс совершенно один. Зачем ему идти домой, когда он с тем же успехом мог бы остаться на работе?

– Кстати, судмедэксперт что-нибудь рассказал по поводу последней находки?

– Только то, что это, по всей вероятности, женщина. Рост примерно сто шестьдесят пять сантиметров. Молодая, не рожавшая. Трудно сказать, сколько она там пролежала, но, предположительно, около сорока лет.

– Как она умерла?

– Судмедэксперт высказывается очень осторожно, но отметил, что женщине нанесено несколько ударов ножом. Хотя он не мог точно сказать, являлись ли они непосредственной причиной смерти.