Стеклянный дом - Кристина Ульсон

– Нам надо домой, поспать хоть немного, – проговорила Ильва, когда они въехали на парковку «Монгордена», исколесив чуть ли не весь город.

Их взгляды скользили по стенам, как огоньки лазерных прицелов в надежде, что Джимми попадется им на глаза.

Она погладила Петера по спине. Он отстранился:

– Я останусь здесь.

– Мы мало что можем сделать. Мы оба очень устали. Предоставь поиски полицейским.

– Я сам полицейский, ты что, забыла?

– Ты знаешь, что мы найдем его, – сказала она, помолчав. – Это всего лишь вопрос времени.

Но в голове Петера роились другие образы. Некоторые исчезали и уже не возвращались. Ребекка Тролле, Элиас Юрт. Неизвестная женщина, пролежавшая в земле сорок лет. Сердце в панике рвалось из груди. Сама мысль о жизни, в которой не будет Джимми, казалась невыносимой.

«Господи Боже, дай мне хотя бы могилку, на которую я смогу прийти!» – молился он.

– Я должна пойти домой и немного поспать. – Ильва зашевелилась рядом с ним. – Позвоню на работу и скажу, что сегодня не приду.

Петер посмотрел в окно машины:

– Лучше ты оставайся дома. Если Джимми придет в голову заявиться к нам, там должен быть кто-то, кого он знает.

Самостоятельно добраться до дома Петера и Ильвы Джимми ни за что не смог бы, – это они оба понимали. Но надежда умирает последней, поэтому Ильва не стала возражать.

– Ты приедешь?

– Я позвоню.

Голос его звучал глухо, взгляд блуждал где-то далеко. Ильва погладила его по щеке. Но Петер почти не почувствовал ее прикосновения. Для него в этот момент существовало только одно – поиски брата.

Кровать никогда еще не казалась такой необъятной. Фредрика проснулась с чувством, что так и не сомкнула глаз. Усталое тело казалось тяжелым и вялым. Перевернувшись с одного бока на другой, она погладила пустое место Спенсера. Горячие слезы вырвались из глаз. Вспомнилась встреча с Тувой Эрикссон, и от этих воспоминаний Фредрика натянула на голову одеяло. А вдруг она что-нибудь непоправимо испортила, разыскав девушку, которая в буквальном смысле слова засадила Спенсера за решетку? Пришли на ум предупреждения Алекса – как же она была не права, пропустив их мимо ушей!

Оторвав голову от подушки, Фредрика вытерла слезы. Сейчас она не имеет права сойти с ума, она должна выдержать все это, если не ради себя, то ради Саги и Спенсера.

Часы показывали шесть. Новый день лежал перед ней, как заброшенное скоростное шоссе. Может, пойти на работу? Вернее, не так: в состоянии ли она оставаться дома? Ответ на этот вопрос был отрицательный. Этого она точно не выдержит. Ей надо на работу, проследить, какие усилия прилагаются для того, чтобы уточнить роль Спенсера в расследовании. И стараться сделать так, чтобы полиция Упсалы его отпустила.

Но за каким чертом ему понадобился паспорт?

Когда Спенсера задержали, он еще не подозревал, что Тува Эрикссон подняла планку и обвинила его в изнасиловании. Тогда зачем ему приспичило получать новый паспорт?

Видимо, он понял, что фигурирует в расследовании, которым занимается Фредрика. Это единственный разумный вывод. Зато куда труднее было понять, почему он не решился довериться ей. Почему они не обсудили эту тему? И почему она не поговорила с ним?

Или она все же предпринимала попытки? Фредрика вспомнила те случаи за последние недели, когда пыталась вызвать Спенсера на разговор: о его проблемах на работе, о том, насколько он знает Ребекку Тролле. И ни на один вопрос он не ответил. Фредрика почувствовала, как слезы снова жгут ей глаза. Неужели они утратили важнейшую часть своих отношений – способность поговорить обо всем?

Тогда все кончено.

Фредрика поднялась с постели, нашла сумочку. Некоторые материалы с работы она взяла домой.

Усевшись, скрестив ноги, на кровати, она снова перечитала коротенький текст, составленный Ребеккой Тролле по поводу киноклуба «Ангелы-хранители». Клуба, который снова привязывал Спенсера к делу. Алекс упомянул со слов однокурсницы Ребекки, что та имела несколько причин искать встречи со Спенсером. Она хотела видеть его своим научным руководителем, а заодно получить нужную информацию.

«Через киноклуб», – подумала Фредрика.

Она прочла последнее слово на странице.

«Снафф».

Это слово нигде более не упоминалось и никаких пояснений к нему не давалось. Как раз перед тем, как Спенсер позвонил из Упсалы, Турбьерн Росс упомянул о таком фильме. Или, по крайней мере, экранизации тех книг, которые якобы написала Теа Альдрин.

Фредрика пошла в библиотеку и достала с полки один из словарей Спенсера. Настоящих снафф-видео, насколько знала Фредрика, не обнаружено, это миф. Как и якобы существующий спрос на них. Это понятие появилось в 70-е годы, произойдя от английского «to snuff» – «убивать». Ходили легенды, что налажено тайное производство таких лент, где сняты настоящие убийства и изнасилования, и что они потом продаются за астрономические суммы. Жертвами в таких фильмах обычно являлись бездомные и проститутки, а покупателями – богатые и влиятельные люди с извращенными наклонностями.

Если верить статье в энциклопедии, ни разу полиция не рапортовала о находке подлинного снафф-видео. Во всех расследованных случаях фильм в конце концов оказывался искусной подделкой, то есть жертва не умирала по-настоящему. Самое близкое к снафф-видео – это когда убийцы снимали своих жертв, чтобы потом просматривать эти отрывки снова и снова. Но в этих случаях само убийство было важнее записи, и она делалась не с целью дальнейшей продажи.

Фредрика отложила энциклопедию. Почему это слово вообще появилось в заметках Ребекки? Неужели она увидела ту же связь между фильмом, Теа Альдрин и скандальными книгами, что и Турбьерн Росс? Хотя нет, это невозможно. Ведь о том фильме, на который ссылался Турбьерн Росс, ни слова не было в газетах.

Фредрика снова пробежала глазами текст про «Ангелов-хранителей». Почему Ребекка подумала, будто киноклуб имел отношение к снафф-видео? Некоторые из его членов походили на людей, способных заинтересоваться снафф-фильмами, однако Фредрика все равно не могла понять, как Ребекке удалось установить эту причинно-следственную связь.

В усталой голове вертелись обрывки разговоров, вся информация, свалившаяся на нее в течение недели. Научный руководитель сравнил дипломную работу Ребекки с полицейским расследованием. Ее мать высказалась в том же духе. Но нигде в материалах не упоминалось, что Ребекка общалась с полицией, обсуждала дело Теа Альдрин. Во всяком случае, она не зафиксировала никаких подобных контактов.

Или все же зафиксировала, просто следственная группа пока до этого не дошла? Фредрика разыскала копии ежедневника Ребекки и взяла список неустановленных инициалов.

Х.Х., У.А., С.Л. или Т.Р.

Т.Р.?

Турбьерн Росс – вот это кто!

Фредрика стала рыться в своих документах, искать списки телефонных звонков. Заметил ли кто-нибудь, что Ребекка звонила в полицию? Фредрика не при поминала, чтобы слышала об этом, но, с другой стороны, никто не счел бы это удивительным. Народ звонит в полицию постоянно и по самым разнообразным причинам.

Чем больше она размышляла над всем этим, тем сильнее становилась ее убежденность: Ребекка Тролле общалась с Турбьерном Россом. Тогда встает вопрос, почему он сам не обмолвился об этом факте – ни когда девушка пропала, ни когда ее нашли мертвой. Турбьерн Росс, который до сих пор навещает Теа Альдрин, пытаясь заставить ее сознаться в убийстве, хотя даже нельзя сказать, имело ли место это преступление. Который считает, что именно Теа написала самые спорные литературные произведения двадцатого века. И уверен, что можно привязать Теа Альдрин к фильму, в подлинность которого его коллеги не верили. Что он скрывает?

Проснувшись, Алекс сперва не мог понять, где находится. Длинные и тонкие белые занавески показались ему совершенно незнакомыми, как и светлые полосатые обои, и белые простыни. Воспоминания вернулись к нему, когда он обернулся и увидел Диану, спавшую рядом: она лежала на животе, повернувшись лицом в другую сторону.

Он рефлекторно сел в кровати, провел рукой по своей тронутой сединой шевелюре. Чувство, растекающееся по всему телу, было и приятным и пугающим одновременно. Он занимался любовью с другой женщиной, не с Леной. Должен ли он просить у кого-то прощения?

Эта мысль была такой абсурдной, что он чуть не рассмеялся нервным смешком. Детям точно не нужны никакие извинения, они более всего на свете желают, чтобы он продолжал жить дальше. Возможно, они слегка удивились бы, узнав, как быстро все произошло. С другой стороны, он не обязан сообщать им обо всем сразу.

Он снова лег, застигнутый врасплох мыслями и чувствами, в которых пока не мог разобраться. Случившееся этой ночью нельзя оценить однозначно. Он лег в постель с матерью жертвы, убийство которой расследовал. За такое в полиции по головке не гладят. Если станет известно, чем он занимается, у него могут возникнуть серьезные проблемы.