Стеклянный дом - Кристина Ульсон

Что-то произошло. А от нее скрывают.

– Могу позвонить сама… Послушай, ты не знаешь, в последние дни ничего необычного не случалось?

Эллен не поняла ее коряво сформулированного вопроса.

– Я имею в виду – в расследовании.

– Нет, как мне кажется, – ответила Эллен, но в ее глазах читалась неуверенность.

Солгала? Фредрику не покидало чувство, что время уходит, как песок сквозь пальцы. Тут можно с ума сойти! В могиле обнаружено еще одно тело – еще один человек, которого забросили туда сильные руки, бесцеремонно распоряжающиеся чужой жизнью и смертью.

«Кто ты? – подумала Фредрика. – Ты, который крадется через лес – раз за разом, десятилетие за десятилетием, неся свидетелей, которых заставил замолчать?»

Спенсер?

Эта мысль не имела права на существование, была изгнана еще до того, как оформилась до конца.

Что могло толкнуть человека на такие поступки? Фредрика опасалась, что жертв было куда больше, теперь трупы мерещились ей под каждым деревом в лесу. Разум подсказывал, что так быть не может. Однако в том деле, которым она занималась, здравого смысла вообще было не много.

Спенсер.

С ним пыталась связаться Ребекка Тролле. Он входил в тот же киноклуб, что и Теа Альдрин. И упорно молчит о том, почему напряжен и мрачен. На самом деле Фредрика ни на секунду не верила, что он замешан в убийствах, однако выводило из себя то, что его имя постоянно мелькает в материалах дела. От невыносимого напряжения хотелось разрыдаться.

Проклятье! Еще не хватало сидеть и проливать слезы на своем рабочем месте!

Она посмотрела на бумажку с номером телефона жилищного совета. Там жила Хелена, купившая золотые часы. Фредрика подняла руку, чтобы набрать этот номер. Но набрала совсем другой – коммутатора Упсальского университета, через который можно было связаться с заведующим кафедрой литературоведения Эрландом Мальмом.

Спенсер никогда не простил бы ей этого звонка. Но она должна узнать правду. С Эрландом Мальмом ее не связывали особо доверительные отношения, но, как самый близкий Спенсеру человек, она имела право позвонить и выяснить, что произошло. Во всяком случае, она убеждала себя в этом.

Эрланд ответил – все тем же сочным низким голосом, как и обычно. Только у Спенсера голос еще более низкий. И только Спенсер еще более популярен, еще более успешен. Эрланду повезло, что Спенсер не возжелал власти и влияния, которые дает должность заведующего кафедрой.

– Привет, Эрланд, это Фредрика Бергман.

Сколько раз они встречались? Не раз и не два. Эрланд еще на раннем этапе понял, какие отношения связывают Спенсера и Фредрику, спокойно принимал ее как бесплатное приложение к коллеге во время поездок на различные конференции. Он всегда был вежлив, не позволял себе пренебрежения, как некоторые другие, презиравшие ее. Фредрику считали побочным увлечением, жертвой судьбы, обреченной на поражение, в то время как Спенсера лишь еще больше уважали.

Фредрика попыталась высказать свою тревогу, поначалу неуверенно, а потом заговорила все быстрее и быстрее.

– Что произошло? Я его просто не узнаю!

В горле стоял ком, она сглотнула. У нее возникла мысль положить трубку, но тут она осознала, что Эрланд молчит.

– Видишь ли, Фредрика, я не могу обсуждать с тобой этот вопрос. Пойми меня правильно. Поговори об этом напрямую со Спенсером.

– Боюсь, я даже не понимаю, что я должна понимать. А со Спенсером я пыталась разговаривать, и не один раз. Он ничего не говорит – молчит как рыба. Я просто схожу с ума.

Слова отдавались спазмом в груди. Неужели он откажет, когда она открыла ему душу?

Помоги мне, черт подери!

– Мы оказались, мягко говоря, в трудной ситуации, – с сомнением продолжал Эрланд. – Осенью у Спенсера была дипломница, Тува Эрикссон, он рассказывал о ней?

– Мимоходом. Упомянул, что она осталась недовольна.

– Недовольна! – Эрланд устало рассмеялся. – Я бы это так не назвал, но – да, в каком-то смысле. Фредрика, она заявила на него в полицию за сексуальные посягательства. Что он, используя свое служебное положение, якобы пытался принудить ее к оказанию ему интимных услуг.

Фредрика лишилась дара речи. Земля ушла из-под ног.

– Что ты такое говоришь? Это какое-то недоразумение.

– Мы на кафедре не можем выражать свое отношение по вопросу о виновности, а должны… – сурово продолжал Эрланд.

– Еще как можете, черт подери! – прорычала Фредрика.

– Она подала на него заявление в полицию. У нас нет иного выбора, кроме как дожидаться окончания следствия.

Заявление в полицию. Интимные услуги. Внезапное желание Спенсера сидеть дома с ребенком.

– Он уволен?

– Поначалу мы призвали его взять отпуск на некоторое время, но теперь, с подачей заявления в полицию, он официально отстранен от должности.

Фредрике больше нечего было добавить, она закончила разговор. О чем еще солгал ей Спенсер? В представлении Фредрики, между ними никогда не существовало тайн. Полная открытость, всегда и во всем, на этом так долго держались их отношения.

Должна ли она немедленно отправиться домой? Бросить работу, чтобы поговорить с ним начистоту, вытрясти из него все, что он скрывает?

Ребекка Тролле.

Интуитивно Фредрика чувствовала, что Спенсер не замешан в этом деле. Его членство в клубе «Ангелы-хранители» продолжалось недолго, к смерти Ребекки это не имело никакого отношения. Но как обстоят дела с другой студенткой, которая заявила на Спенсера в полицию? Содержится ли в ее рассказе хоть крошечная доля правды?

Не может быть.

Этого просто не может быть.

Фредрика чувствовала, что совершенно выбита из колеи, не в состоянии говорить со Спенсером, пока разочарование по поводу его скрытности жжет ее изнутри, как огонь.

Разыскав бумажку, которую ей дала Эллен, она набрала записанный номер. Председатель жилищного сове та ответил после второго сигнала.

– Я знаю, о какой квартире идет речь. Она была продана два года назад. Бывшую владелицу звали Хелена Юрт.

Строго говоря, было еще утро, когда Спенсер Лагергрен пришел в паспортный отдел управления полиции на Кунгсхольмсгатане. Покосившись на Сагу в коляске, он подумал, что они находятся в двух шагах от Фредрики. Однако у него не возникло мысли подняться и навестить ее. Беседа с полицейским, который побывал у Эвы, напугала Спенсера. Если раньше его подозревали в сексуальных домогательствах, то теперь он стал подозреваемым в убийстве. Иначе с какой стати они стали бы расспрашивать о той проклятой конференции, которая в каком-то смысле обеспечивала ему алиби?

Вероятно, его подозревают даже в нескольких убийствах.

На радио и телевидении пышным цветом цвели неподтвержденные слухи, что в Мидсоммаркрансене якобы нашли еще один труп. Маловероятно, чтобы полиция подозревала бы его в одном убийстве и не подозревала в другом. Спенсер не знал, что и подумать; более всего ему хотелось, чтобы вся эта история оказалась дурным сном и он мог поскорее проснуться.

До него в очереди было четыре человека – авось он успеет сделать свое дело, пока не проснулась Сага.

Тревога отдавалась болью во всем теле, ощущение катастрофы нарастало с каждым днем. Он понимал, что с самого начала должен был поговорить с Фредрикой. Оказать ей истинное доверие, положиться на то, что она поверит ему.

Тревога перерастала в гнев. Не ему одному следовало бы раскрыть свои карты. Фредрика спросила его напрямую, знал ли он Ребекку Тролле, а потом отвернулась, сделав вид, что задала этот вопрос без всякого повода.

Что-то во всей этой истории не сходилось.

Как она решалась на целый день оставить с ним свое единственное дитя, если втайне подозревала, что он лишил жизни несколько человек? Распилил тело молодой женщины на части, утащил в лес, бросил в землю и ушел восвояси…

Похоже, мы ничего друг о друге не знаем.

Он любил вспоминать их первые свидания – в те времена, когда оба они были менее испорчены, а их отношения спонтанны. Они виделись, когда было время, желание, возможность. Их связь была и невинной, и грехов ной: невинной – потому что строилась на редкой искренности; греховной – потому что Спенсер был женат.

У них было так много общего – интересы и ценности. В тех немногих случаях, когда взаимопонимание подводило, любовь залечивала все раны. Взаимная зависимость, потребность друг в друге все больше связывала их, заставляла встречаться все чаще и чаще. Они шли на риск, ставили коллег Спенсера в двусмысленную ситуацию, когда Фредрика ненавязчиво появлялась с ним в поездках, прокрадывалась в его номер, спала в его постели.

Прошло уже два года с тех пор, когда она поставила вопрос ребром, заявив, что хочет ребенка. Она задумала усыновить китайского малыша и вырастить в одиночку. Без него. Оправившись от потрясения, он сказал то, что думал. Если она хочет ребенка, он с удовольствием ей его подарит.

Подарит. Как букет цветов.