Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории - Каплан Нил

Экономические и социальные условия жизни палестинцев в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан ухудшались, несмотря на радужную официальную статистику, публикуемую администрацией территорий. Если сопоставить самодовольное официальное заявление министерства обороны Израиля, приуроченное к двадцатилетию администрирования «Иудеи и Самарии [то есть Западного берега], а также района Газы», с почти одновременным началом интифады, можно увидеть, как пишет Алан Даути, «лживость социальных и экономических преимуществ оккупации… больше холодильников и больше школ не могли купить согласия арабов на дальнейший контроль Израиля над их жизнью»[431]. И снова мы видим пример давних несбыточных ожиданий сионистов (см. главу 4), полагавших, что, обеспечив палестинцам материальные блага, они завоюют их сердца и развеют обиду на то, что их родина отдана другому народу.

Поскольку ни облегчения, ни политического решения не предвиделось, разочарование людей распространилось и на неэффективное руководство ФАТХ и ООП, действовавшее в изгнании в Тунисе. На оккупированных территориях начали зарождаться новые, более радикальные и популярные исламистские силы, активно конкурировавшие за лояльность палестинской общественности. Примечательно, что и «Палестинский исламский джихад» (основанный в 1986 г.), и ХАМАС (Исламское движение сопротивления, основанное в 1988 г.) одновременно обращались к религиозной идентичности палестинцев и брались за решение давно назревших проблем в сфере социального обеспечения, образования и здравоохранения на территориях. Оглядываясь на уроки борьбы мусульман против крестоносцев, на учение «Братьев-мусульман»{5} (движения, основанного в Египте в 1920-е гг.) и на пример сопротивления британскому колониализму, поданный в 1930-х гг. шейхом Изз ад-Дином аль-Кассамом, эти движения предлагали людям новую надежду и иное мировоззрение с четко определенной целью: уничтожение Израиля любыми необходимыми средствами и замена его исламским палестинским государством[432].

8 декабря 1987 г. израильский армейский грузовик врезался в Газе в автофургон, перевозивший возвращавшихся с работы палестинцев, в результате чего четверо из них погибли, а семеро были ранены. Немедленно после этого начались антиизраильские выступления и беспорядки, которые быстро охватили все оккупированные территории. Ежедневно вспыхивали столкновения вооруженных камнями подростков с израильскими солдатами и полицией; введение комендантского часа и перекрытия дорог не только усложняли населению жизнь, но и толкали его — прежде всего разочарованную молодежь — на демонстративное неповиновение. Уровень насилия быстро рос, и вместо камней и пращей в дело пошли бутылки с зажигательной смесью («коктейль Молотова»), на что Израиль ответил слезоточивым газом, резиновыми пулями и боевыми патронами. Десятки тысяч человек были арестованы, сотни домов взорваны или опечатаны. За первый год интифады почти 300 палестинцев были убиты и более 11 000 ранены в жестоких столкновениях с израильскими войсками и полицией, к концу 1991 г. число погибших палестинцев превысило 800 человек[433].

Регулярная публикация коммюнике свидетельствовала, что действия местных комитетов умело координировались низовым руководством повстанцев. Упорство и определенная организованность протестующих и участников беспорядков удивили всех, даже саму ООП и израильтян, и привлекли большое внимание международных СМИ. Это, в свою очередь, вывело временно забытый конфликт на передний план, так что за драматическими столкновениями наблюдали телезрители всего мира. Молодое поколение палестинцев, всю жизнь прожившее в условиях оккупации, взяло на себя руководство интифадой, привнеся в палестинскую борьбу новый элемент и бросив вызов традиционному руководству ООП в далеком Тунисе[434].

Застигнутые врасплох, палестинские лидеры за рубежом попытались извлечь из массового восстания на территориях политическую и дипломатическую выгоду, в связи с чем Палестинский национальный совет (ПНС) на своем заседании, прошедшем 14–15 ноября 1988 г. в Алжире, радикально переформулировал политику ООП. Что самое важное, ПНС принял решения, в которых наконец согласился с резолюциями Совета Безопасности ООН № 242 и № 338, тем самым выполнив одно из условий, на которых американцы и израильтяне были готовы признать ООП своим полноправным дипломатическим партнером. Кроме того, ПНС обнародовал Палестинскую декларацию о независимости — символическую, в отсутствие контроля над какой-либо суверенной территорией, но все же подразумевающую сосуществование с государством Израиль[435]. Вскоре после этого исторического заседания Ясир Арафат выступил на специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Женеве. Поддавшись несколько неуклюжему давлению со стороны США, Арафат зачитал тщательно подготовленное заявление для прессы об отказе от терроризма — и тем самым открыл дверь для диалога между США и ООП[436].

На этой развилке новую остроту приобрело одиннадцатое из выделенных в этой книге неразрешенных основных противоречий: каковы истинные намерения палестинцев и ООП в отношении Израиля. Скептически настроенные израильтяне спрашивали себя, действительно ли «леопард поменял свои пятна», и находили формулу согласия ООП с двухгосударственным решением «витиеватой»[437]. Палестинские комментаторы того времени, напротив, подчеркивали значение этой «новой палестинской дипломатии», а известный историк Валид Халиди приветствовал принятые решения как результат «напряженной внутренней работы палестинцев» и «долгосрочной тенденции к прагматизму». Основываясь на «зрелом понимании местных, региональных и международных реалий», заявлял он, алжирские решения ПНС стали

победой сострадания к своему народу над ненавистью к своему врагу. Они широко распахнули двери к историческому примирению, определив при этом его непременное минимальное условие — государственность. Эти решения выдвинули совокупность идей, на основе которых инфраструктуру мира можно выстроить путем спокойного и целенаправленного диалога — предпочтительно с Израилем, но в крайнем случае и с Вашингтоном[438].

Другой палестинский интеллектуал пошел еще дальше, назвав Декларацию о независимости «первым официальным признанием палестинцами легитимности существования еврейского государства и первым недвусмысленным и явным одобрением ООП решения конфликта на основе принципа сосуществования двух государств»[439]. Но хотя эти заявления, возможно, и были этапными с точки зрения эволюции подходов ООП, последовавший за ними шквал дипломатической активности не привел к какому-либо серьезному прорыву. Израильтяне, возглавляемые правым правительством Ицхака Шамира, были заняты подавлением беспорядков интифады и не собирались вступать в переговоры с пересмотревшей свои позиции ООП.

Несмотря на попытки Израиля остановить интифаду репрессивными военными и полицейскими мерами, восстание, понемногу затухая, длилось до 1993 г. Происходящее серьезно повлияло на общественное мнение внутри Израиля[440]. Наряду со смущением и возмущением неблагоприятным освещением событий в международных СМИ, показывавших, как израильские солдаты жестоко избивают протестующих женщин и детей, росло число израильтян, разочаровавшихся в продолжении оккупации, которая наносила огромный вред моральному духу ЦАХАЛ и демократической системе ценностей в самом Израиле. Такой переворот в мировоззрении затронул даже Ицхака Рабина и других членов правящей элиты страны, которые изначально выступали за применение максимальной силы для подавления беспорядков.