Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории - Каплан Нил

Для того чтобы добиться реального прорыва, в 1993 г. высшему руководству ООП и Израиля пришлось пойти на неординарный шаг: открыть секретный неофициальный канал в Осло, о существовании которого не знали даже официальные делегации, встречавшиеся в Вашингтоне. При посредничестве Норвегии израильтяне и палестинцы тайно нарушили еще одно историческое табу, согласившись признать существование друг друга и провести переговоры. При составлении коротких писем, которыми обменялись премьер-министр Ицхак Рабин и председатель Организации освобождения Палестины, слова приходилось подыскивать с особой тщательностью; то же самое касалось и самой Декларации принципов о временных мерах по самоуправлению, состоявшей из 17 статей[446].

Историческая церемония подписания Декларации и обмена письмами состоялась 13 сентября 1993 г. на лужайке Белого дома в присутствии сияющего от радости президента США Билла Клинтона, который и в дальнейшем останется активным посредником и гарантом на израильско-палестинских переговорах. Вскоре, развивая успех Декларации принципов, в Иерихоне и Каире были подписаны промежуточные палестино-израильские соглашения, тогда как самые острые спорные моменты — обозначенные как вопросы «постоянного статуса» (границы, поселения, беженцы, Иерусалим, меры безопасности) — были отложены до финальной стадии переговоров, которая должна была начаться после выполнения промежуточных договоренностей. Ожидалось, что вывод израильских войск из населенных пунктов Западного берега и сектора Газа с заменой их палестинской администрацией и новыми силами безопасности продвинет стороны по пути к миру и поможет им укрепить чувство взаимного доверия[447].

Положительные сдвиги не заставили себя ждать: Декларация принципов дала Израилю и ряду арабских государств возможность публично приступить к разработке и подписанию мирных договоров, которые позволили бы положить конец по-прежнему сохранявшемуся состоянию войны. Начался израильско-сирийский мирный процесс, при активном участии США состоялось несколько раундов переговоров, которые в итоге сорвались на фоне взаимных упреков и разочарования и так и не были доведены до конца[448]. Напротив, благодаря гораздо более позитивному опыту предыдущих секретных контактов, иорданско-израильский мирный договор был составлен и должным образом подписан 26 октября 1994 г. прямо на израильско-иорданской границе, также в присутствии американского президента[449].

1990-е гг., ставшие в истории палестино-израильского конфликта повестью о двух европейских городах, Мадриде и Осло, обернулись периодом надежд и больших ожиданий, придя на смену десятилетиям топтания на месте, обид, страхов и бесконечных вспышек насилия. И если Кэмп-Дэвидский мирный процесс в свое время не смог расширить круг мира, то изменившиеся глобальные и региональные обстоятельства, а также, возможно, определенная усталость сторон от конфликта, казалось, предвещали прогресс в рамках нового мирного процесса, начатого в Мадриде и Осло.

Сам факт начала переговоров снизил израильское ощущение изоляции и уязвимости, что заметно и положительно отразилось на израильских подходах. В июне 1992 г. лидер Партии труда Ицхак Рабин победил своего соперника из правой партии Ликуд, избравшись с политической программой, обещавшей прорыв в застопорившихся переговорах. Подводя итоги первого года своего правления, премьер-министр выразил оптимизм и решимость преодолеть все препятствия:

Поезд, идущий к миру, прошел в этом году много станций, что ежедневно опровергает избитую фразу «весь мир против нас». Отношения с Соединенными Штатами улучшились… Диалог с европейским сообществом активизировался и углубился. Главы государств засыпали нас визитами, а мы отвечали им дружбой, экономическими и другими связями. Мы больше не народ, который «живет отдельно и между народами не числится»[450].

Действительно, в декабре 1991 г. «совершенно новый расклад сил в ООН» привел к голосованию за отмену резолюции 1975 г., в которой сионизм уравнивался с расизмом, а в течение двух лет после Мадридской конференции 34 страны установили (или восстановили) дипломатические отношения с еврейским государством[451]. Отвечая на благосклонность международного сообщества, Рабин начал включать в свои обращения к соотечественникам риторику, к которой прежде прибегали разве что пацифисты и либералы, заявлявшие, что израильтянам пора перестать думать о себе как о малочисленном и затравленном отряде сопротивлении из гетто; им пора увидеть себя сильными и уверенными людьми, способными пойти на тщательно просчитанный риск в интересах мира[452]. Одним из проявлений этой новой атмосферы стало то, что приезжавшие в страну иностранные высокие гости были более не обязаны, как раньше, посещать мемориал жертвам Холокоста Яд-Вашем, хотя большинство и продолжало совершать рекомендуемое паломничество. Не впечатленные всем этим, критики Осло и формулы «земля в обмен на мир» прибегали к аналогиям с Холокостом, предупреждая о последствиях, которыми чреваты территориальные и другие уступки Израиля в переговорах с палестинскими лидерами[453].

У палестинцев тоже имелись основания для оптимизма. Переход от формата Мадридской конференции к переговорам в Вашингтоне и тайным контактам в Осло означал, что палестинский вопрос впервые не игнорировался, не задвигался на второй план и не решался другими. Участники дипломатической игры теперь работали с палестинцами и с их признанными лидерами из ООП, а не исключали их из процесса. Кроме того, теперь, когда закончилась холодная война, а с нею и соперничество сверхдержав, локальные конфликты можно было сдерживать или урегулировать вместо того, чтобы манипулировать ими или разжигать их в угоду интересам внешних игроков.

В такой обстановке многие израильтяне и палестинцы представляли себе будущее в виде раздела территории бывшей подмандатной Палестины. Однако с тех пор, как такие планы были впервые предложены в 1930-х и 1940-х гг., на местах многое изменилось. Десятилетия кровавой борьбы оставили всю подлежащую разделу территорию в руках израильтян; более того, районы, на которые претендовали палестинцы, активно осваивались еврейскими поселенцами. Соперничающие общины были теперь примерно равны по численности, но едва ли равны по силе и духу — палестинский народ более полувека провел в рассеянии и изгнании, в то время как еврейский народ сплотился и превратился в высокоразвитое общество, добившееся огромных успехов по многим показателям. Мирному процессу, идущему в Осло, нелегко было бы преодолеть множество запланированных этапов своей реализации и прийти к двухгосударственному решению, которого явно желали многие (не только принципиальные сторонники мира) с обеих сторон[454]. Однако, несмотря на радикально изменившиеся обстоятельства, концепция раздела, казалось, сулила лучшие перспективы, чем любая из альтернатив.

К сожалению, после растянувшихся на нескольких лет попыток заставить стороны выполнить обязательства, изложенные в Декларации принципов о временных мерах по самоуправлению, стало до боли очевидно, что новый израильско-палестинский мирный процесс забуксовал. Сроки не соблюдались, переговоры срывались, сотрудничество застопорилось. Самой серьезной из проблем была эрозия взаимного доверия и углубление подозрительности[455]. Израиль продолжал строить новые и расширять существующие еврейские поселения на территориях, которые, предположительно, должны были стать предметом окончательных переговоров. Размер «пирога», по словам одного палестинского наблюдателя, «быстро сокращался, пока стороны вели переговоры о его судьбе», это привело к тому, что «подавляющее большинство палестинцев» потеряло «всякую веру в мирные намерения Израиля»[456].