Четвертый берег (СИ) - Кленин Василий

Честно говоря, Наполеона эта атака не сильно волновала. Его Армия была готова биться даже в полном окружении. Он пристально смотрел на Шаперонов полк. Бандиты пытались отступать к своим, но в силу того, что в их правый фланг впились всадники Филиппа, тот почти завяз на месте. А левый фланг спокойно себе отходил! И получалось, что бриганды выгибались небольшой дугой. Он как бы разворачивался поперек линии битвы.

И точно также разворачивалась бургундская пехота, словно, пёс впившаяся в шапероновцев. Генерал предугадал этот невольный маневр на самой его заре — и, повинуясь его приказу, второй мушкетерский полк неспешно двинулся вперед. Дуболомы шли без криков, барабанов и труб, так что шли неровно, строй гнуло и косило. Но это мелочи. Зато они несильно привлекали к себе внимание. Из-за кровавого рубилова в центре, герцог и его командиры вообще ничего не заметят, а враги в центре слишком заняты.

Поначалу второй мушкетерский двигался очень медленно, но через 500–600 шагов стремительно ускорился. Хван Сан повел вперед и первый с третьим полки, чтобы не оставлять Дуболомов второго без прикрытия. Рядом шли и немногие оставшиеся в центре пушки, которые тоже не имело смысла оставлять позади.

Каракольная стрельба Дуболомов просто снесла ближайшие группы бургундцев. Те кинулись было в атаку, но новые и новые шеренги мушкетеров укладывали наемную пехоту на месте. Ответная стрельба имела мизерный эффект, а справа стал наседать воспрянувший духом Шаперонов полк. Увидев, что подходят еще два полка огнестрельщиков, пехота в центре кинулась отступать в беспорядке, получая вдогонку новые порции свинца. На севере заревели трубы; боеспособные всадники справа постарались оторваться от Самураев и вернуться на исходные позиции. Гото Арита мог удержать своих от преследования, а вот нормандские союзники даже не пытались подумать. Не слыша никаких сигналов, они сели на хвост бургиньонам и гнали их до тех пор, пока не получили мощный залп уже вражеских пушек. Сразу стремительно поумнели и ринулись к своим… Те, кто был в состоянии это сделать.

Последними ушли на север всадники Филиппа, атаковавшие левый фланг Пресвитерианцев. Измученная оборонительная боем пехота даже не попыталась их преследовать. Бургундские рыцари, отходя, рискнули было напасть на мушкетеров, но наткнулись на плотный штыковой строй, а потом еще и получили залп в бок, причем, от больших полевых пушек.

— Да уж, — протянул Наполеон, когда стало ясно, что оба войска разделились окончательно и замерли, зализывая раны.

Выманить бургиньонов к себе не получилось совершенно. Наоборот, большая часть Армии Пресвитерианцев оказалась на полторы тысячи шагов ближе к врагу. Практически на дистанции пушечной стрельбы. Герцог Филипп ввел в бой не менее восьми тысяч человек, нигде его отряды не добились успеха, а кое-где совершенно разбиты. Более того, в строй вернулось ненамного больше половины. Потери Пресвитерианцев еще неизвестны, носовершенно ясно, что они меньше в разы.

Пользуясь пассивностью врага, Наполеон решил не спешить. Бой занял полтора китайских часа, вечер уже недалеко, но до темноты времени хватает. Все полки собрали своих раненых, добили раненых врагов, с тылов подтянулись полки второй линии и все пушки. Героев дня — шапероновцев — наоборот отправили в тыл, на заслуженный отдых. А потом генерал отдал приказ: общее наступление!

Мушкетеры, гренадеры, егеря, щитоносцы, всадники — все (!) одной сплошной линией, которая с трудом, но превысила фронт бургундцев, двинулись в лобовую (очень медленную!) атаку. И в какой-то момент по ним ударили пушки герцога! Тут же заревели трубы — и вся Армия начала спешно отходить. Кое-где по ним успели выстрелить дважды, но перезаряжают местные артиллеристы на порядок медленнее.

— Ну, а теперь поиграем, — улыбнулся Наполеон, когда все его части отошли на безопасную позицию.

Пехота и конница выстроились на расстоянии, недостижимом для бургундских ядер, и замерли в готовности. Вскоре к генералу подъехал Сон Чахун.

— Не меньше сотни стволов, — проскрипел с недовольством старый полковник. — С десяток совсем огромных — судя по звуку. Но мои ребята запомнили все их точки.

Опытные канониры Чахуна шли среди солдат прочих полков и старательно высматривали, откуда стреляют бургундцы. Теперь они выводили вперед орудийные расчеты, чтобы указать им цели. Пушки вставали шагах в 20–30 впереди от остальной Армии. Для них дистанция была весьма комфортной, тогда как для врагов — запредельной. Для большинства точно: пушки европейцев были штучным товаром, так что всё зависело от качества каждого конкретного орудия.

Построившись в таком вот своеобразном тире, Псы занялись подавлением батарей противника. Конечно, батарей в понимании местных. Бургундские артиллеристы пытались отвечать. Наполеон видел, как отчаянные канониры выкатывали-выволакивали некоторые орудия вперед, чтобы хоть на пределе, но дострелить.

Но нет. Артиллерия Филиппа, хоть, и массовая, но била менее точно; скорость стрельбы сильно ниже; а уж ее маневренность… — всему этому местным еще учиться и учиться. Если отдельные ядра врагов начинали долетать до позиций, Псы быстро пристегивали лошадей и откатывали пушки на новое место. Иногда они это даже руками проделывали, благо, поле битвы ровное, а свободных рук рядом в избытке.

Солнце начало уже свой спуск по небосводу, когда вестовой Чахуна доложил: артиллерия противника подавлена. Практически полностью.

— Наступаем? — с улыбкой полуспросил-полупредложил Арита. — Кони уже отдохнули.

— Нет.

— Но почему? Пушек у них нет, всего их войска осталось уже меньше нашего!

— Разве у нас кончились ядра? — повернулся Наполеон к вестовому.

— Выстрелов на 12–15 еще есть! — бодро отрапортовал юный уроженец Канарских островов. — Но можно еще из тылов подвезти.

— А раз есть, то мы будем стрелять, — это Наполеон сказал уже Самураю. — Беречь порох нужды нет — исход войны решится сегодня.

И они продолжили обстрел. Лупили по пехоте, по аркебузирам, по рыцарской коннице. Филипп отводил войска всё дальше назад, но пушки неспешно продвигались вперед (как и вся остальная Армия). Когда закончились ядра, Наполеон приказал сократить расстояние на дистанцию картечного выстрела и продолжить обстрел. Расстояние между армиями сократилось до максимально рисованной: бургундцы начали ответный обстрел из арбалетов, луков и немногого уцелевшего огнестрела. Пресвитерианские лучники и егеря тоже подтянулись на передовую, а остальные полки замерли в напряжении, готовые броситься на защиту Псов.

Бургундское войско почему-то не атаковало, хотя, находилось в критической ситуации. Оно уже практически вжалось в стены домов арраского предместья. Отступать особо некуда, но герцог Филипп почему-то продолжал придерживаться своей тактики.

Заряды у канониров Армии подходили к концу. Еще несколько залпов — и рукопашная станет неминуемой. Конечно, все видели, что она будет не очень сложной — бургиньонов оставалось заметно менее десяти тысяч, среди них находилось множество раненых.

К счастью для Армии, враг не знал, что пушки Псов делают последние выстрелы. Нервы у герцога или кого-то из его командиров сдали: заревели с нотками злого отчаяния трубы, затем распахнулись сразу несколько ворот в городских стенах — и оттуда потекли войска.

Глава 24

— Отходим! Отходим! — закричал Наполеон, пытаясь разом отослать всех вестовых ко всем полкам. Совершенно неясно, что это за отряды и чем вооружены — надо быстро разорвать дистанцию!

Вот в чем дело оказалось! Вот почему герцог Филипп так упорно не хотел наступать, вот почему бургиньоны так отчаянно не втягивались в сражение в диком поле. У врага был план: приманить врага к Аррасу, вероятно, старательно расстрелять из своих многочисленных пушек. А потом, когда Пресвитерианцы втянутся в битву, из города выйдут спрятанные свежие отряды и…

Лишь цепочка случайностей и интуитивно верных решений не дала этому плану осуществиться.