Четвертый берег (СИ) - Кленин Василий

«И вскоре они ее лишатся» — злорадно подумал Гванук, смиряя поводьями разгоряченную лошадь.

Время решающей схватки приближалось. Разведчики, возглавляемые лично бригадиром О, отлично видели лагеря бургиньонов, занявшие предместья Арраса. Две огромные массы решительно настроенных людей неуклонно сближались. Может быть, не сегодня, но точно в ближайшие дни окончательно решится вопрос: чья же сила будет доминировать в этом регионе.

Генерал Ли блистательно организовал подготовительный этап кампании. Узнав, что Золотой Флот уходит, он использовал это событие для запутывания врага. В середине мая, когда весенние заморозки практически прекратились, он начал неспешно переводить войска в Арфлёр. Цели кампании тщательно скрывались, но Полукровка получил указания «сливать» различные тонкие намеки на подготовку высадки в Англии. Разумеется, этим намекам мало кто поверил бы, однако, вскоре, величайшая флотилия этого и других миров вышла в море и нанесла сокрушительный удар по Кале. А потом эта Армада двинулась к Англии, где начала жечь порт за портом! Разумеется, тут поверили все.

И пока все взгляды пристально вглядывались в море, генерал Ли приказал скрытно — по реке, по ночным дорогам — возвращать войска (которые никто на корабли не сажал!) в Иль. Оттуда в день Х два корпуса (в западном уже не было необходимости — Кале и так посыпали толстым слоя пепла) рванули на север на расходящихся направлениях. Крупные стремительные отряды неслись вперед, занимая небольшие укрепления сходу, а следом волоклись тяжелые огромные обозы с медленными частями Армии.

На этот раз Ли Чжонму, встревоженный слухами о преобразованиях в войске герцога Филиппа, решил взять в поход все свои силы: 60 пушек (включая 10 новых больших) с огромными запасами пороха, ядер и картечи. И, конечно, практически всю Армию. Правда, не десять тысяч, а только девять.

Перед уходом адмирал Чжэн Хэ потребовал дать ему право пригласить своих соотечественников из бригады Шао отправиться с ним за океан. Он признавал, что многие минцы уже приросли к Армии и не захотят ее покидать… И оказался прав. На корабли согласились идти около тысячи человек — намного меньше половины. Многие минцы решили остаться с Пресвитерианцами (они и были ими!). Но при этом, в поход в неизвестность захотели отправиться не только минцы. На корабли ушли несколько выходцев с Цейлона, чернокожих африканцев. И почти полсотни нормандских бригандов из третьего Шаперонова полка! Причем, подбил их на это Драный Шаперон!

«Почему? — Гванук, приглядывавший за этим опасным, но интересным типом, не удержался и прямо спросил Робера Шаперона. — Впереди большая война, у тебя есть реальный шанс вырасти до ротавачаны!».

«Ваша Светлость, а кто вам сказал, что я мечтаю всего лишь о ротавачанских знаках отличия? — как обычно, глумливо улыбнулся бандит. — В вашей великой Армии столько героев… Здесь непросто выделиться. А вот минцы эти — не ахти какие вояки. Среди них я смогу себя проявить».

Улыбка медленно стекла с его уродливого лица.

«А по правде коли сказать: мне поприятнее будет резать нехристей далеко за морем, нежели здесь — таких же своих. Вот и Элиах не хочет убивать земляков-англичан. И мне не в жилу вскрывать глотки французам. Тем более, что не всегда понятно за что. И вообще… а на правой ли стороне я сам».

«Ты о чем это?».

«Так всё о том же — о папской писульке. Вы говорите, что они злодеи. А папа твердит — что мы. Где мне, убогому, правду разглядеть!.. Не, за морем точно проще будет!».

И уплыл. Забрав всю свою кодлу, с которой и начинался третий Шаперонов полк.

Ли Чжонму усилил Армию, как мог. По всей Нормандии был объявлен сбор всех рыцарей-ленников. Удалось собрать примерно 400 копий. Кардак чудом изыскал лишние средства, на которые прикупили более тысячи наемной пехоты… две трети из которой были откровенным сбродом.

«Ну, хотя бы, на вспомогательных задачах их используйте! — развел руками Ли Чжонму. — Имеем — что имеем».

Нормандский отряд возглавил тот самый капитан Мордатый, взявший с собой половину своих бойцов. Руан остались охранять всего 500 человек. В Иле тоже почти никого: две роты минцев из бригады Шао и рекруты (а рекрутов в Армии было совсем мало из-за тотальной экономии, которую ввел Кардак). Арфлёр вообще остался под защитой одних моряков!

Картежники сказали бы: генерал Ли сделал последнюю ставку и вывалил всё. Понять можно, ведь достоверных сведений о войске Бургундии тоже не имелось. Но слухи говорили о том, что и герцог Филипп поставил всё. Даже больше.

Центральный корпус вёл Гванук — пять с половиной тысяч воинов и две трети пушек (включая все большие). С ним шла почти вся его бригада Звезды (без половины полка егерей, которых отдали на восток), два мушкетерских полка и всё, что осталось от бригады Шао. Очень медленный корпус — из конницы у него имелась лишь часть разведчиков Монгола. Зато Гвануку предстояло пройти заметно меньшее расстояние, чем корпусу Ариты.

Самурай шел восточнее, большой дугой через Вермандуа всего с двадцатью пушками, своим конным полком, единственным, но самым опытным полком мушкетеров и всеми нормандскими союзниками. Как и предполагалось, здесь Пресвитерианцы не собирались подчинять все земли (хотя, с десяток замков на пути все-таки захватили, чтобы сохранить надежную транспортную цепочку. К Сен-Кантену не поворачивали, что позволило восточному корпусу стремительно выйти к Бапому.

Небольшой замок и еще меньший городок Бапом стоял на водоразделе, отделявшем южную и западную Пикардию от Артуа. Не ахти какие взгорки, но местами они густо поросли лесом, так что где угодно войско провести трудно. А как раз к Бапому в узел сходились сразу несколько дорог, и занять его раньше врага было стратегически выгодно. Позади оставалась равнина реки Сомма, а дальше не север расстилались бескрайние поля плоской равнины, где и стоял Аррас. Контроль над Бапомом давал войску возможности для маневра.

Гванук, как назло опаздывал, ибо застрял под Амьеном. Столица Амьенуа наотрез отказалась сдаваться, а губить людей и жечь лишний порох у этого города не хотелось — ресурсы пригодятся севернее. Гванук начал имитировать полную осаду, делал это нарочито неосмотрительно — и на четвертый день все-таки спровоцировал гарнизон на смелую вылазку. Ловушка захлопнулась, Дуболомы перестреляли большую часть бургиньонов в поле, а на плечах уцелевших убегающих Головорезы ворвались в город. Полная его зачистка отняла еще два дня, так что к точке соединения он сильно опаздывал.

Даже разделил корпус и отправил всех мушкетеров вперед, к Бапому.

А там у Ариты тоже возникли свои нюансы. Разведка Монгола показала, что у Филиппа (если он сам уже прибыл в Аррас) под рукой имелось тоже немного войск. Основные силы еще спешили из Фландрии, смущенные отвлекающим маневром Золотого Флота. Можно было рискнуть и атаковать. Арита понимал, что захват Арраса до генерального сражения даст Пресвитерианцам огромное преимущество. Только вот бургиньонский авангард засел в стенах города, а, чтобы выколупать его оттуда, Гото Арите остро не хватало артиллерии. Вообще его корпус мало приспособлен для осад и штурмов.

Мучаясь дилемой, ниппонец внезапно узнал, что совсем неподалеку, в еще одном епископстве Камбре (как раз по случаю появления Армии Пресвитерианцев) вспыхнуло восстание против епископа. Церковь захватила местное графство уже лет триста назад. Камбре юридически относилось к Империи, но население здесь было практически франкоязычное. Более того, маленькое графство-епископство со всех сторон окружали владения Бургундии. Прошлый герцог Жан Бесстрашный даже поставил к ним епископом своего бастарда, тоже Жана. В общем, город и графство хирели, практически утратив свою самостоятельность. Слухи о том, какие социальные чудеса творят Пресвитерианцы (а теперь и Орлеанская Дева!) на церковных землях, конечно, дошли до них, равно, как и продукция цеха Кошона-печатника… И когда Армия Пресвитерианцев оказалась поблизости — Камбре полыхнул! Сначала город, а потом начались бурления и среди крестьянства, и среди рыцарства.