Тайный фронт - Александр Александрович Тамоников

ли знака, то ли он просто врал, сам не зная, что делать. Резидентура была разгромлена советской разведкой. И сейчас в этой комнате собрались все, кто остался в живых или на свободе. Впрочем, в комнате были не все, трое немцев и трое румын несли службу снаружи. Сообщение в «почтовом ящике» Сосновский оставил еще три дня назад и теперь ждал решения Платова. Что за игру вел комиссар госбезопасности, он не знал. Может, возьмут Рихарда, а может, отпустят, и кто-то поедет с ним в Германию внедряться. Может, прикажут и Сосновскому, и тогда прощай, группа, прощай, ребята! Сколько всего было за эти годы, сколько раз вместе рисковали жизнью. И война к концу уже движется, уже понятно, что конец близок.

– Макс, – позвал Рихард Сосновского. – Я дам вам адрес. Вы должны пробраться в тот дом и, назвав пароль, встретиться с человеком, который готовил для нас коридор. Дальше я надеюсь только на вас. Вы вместе с этим человеком и его помощниками выведете нас отсюда.

Рихард оглянулся на двух спящих часовых, сменившихся этим вечером, и молчаливого незнакомца у окна. Он понизил голос и добавил:

– Учтите порядок выхода, Макс, запомните! Выхожу я и немцы. Румыны и вон тот человек после нас. Если возникнет опасность, если нарвемся на засаду, этих бросаем, и уходят только немцы. Вот этого в крайнем случае пристрелить. Поняли меня?

– Так точно, Рихард! – кивнул Сосновский так энергично, что чуб слетел ему на глаза. – Я выполню ваш приказ!

– Идите, Макс, вы моя последняя надежда. Выберемся, и я гарантирую вам Железный крест и звание штандартенфюрера.

Сосновский прошел через коридор, потом по черной лестнице и вышел через старый дровяной сарай во дворе дома. Двор был захламлен, потому что там никто не жил уже года три. Прислушавшись к звукам вечерней улицы, Михаил кивнул румынскому часовому у забора и пошел к выходу. Возле груды старых подгнивших досок он остановился и выглянул на улицу.

– Миша, привет, – раздался тихий голос. – Как обстановочка?

– Максим, черт, я думал уже, что мне придется в Германию драпать с этими гадами.

– Вышел бы раньше, мы бы раньше все начали, а то сидишь там, чаи, поди, гоняешь. Мы сутки уже дежурим, не знаем, как тебе знак подать, чтобы ты под пулю не угодил. Давай быстро рисуй обстановку. Кто там внутри? Где посты охраны?

Через двадцать минут после разъяснений Сосновского Шелестов изменил позиции своих бойцов. Хотя сначала и планировалось оцепить весь квартал, Шелестов не стал рисковать. Этим он мог вспугнуть врага. И если Рихарда еще не было на этой конспиративной квартире, то он, увидев оцепление, исчезнет, и найти его во второй раз, может, и не удастся. С Шелестовым Платов отправил шестерых привезенных им из Москвы оперативников во главе с майором Сиротиным.

Во дворе у забора часового снял сам Сосновский. Подойдя к нему вплотную, он сказал, что поступил приказ удвоить посты. И когда немец расслабился, Михаил резко ударил его ребром ладони под ухо в основание черепа. Часовой молча повалился ему на руки. Подбежавший Сиротин с одним из оперативников связали оглушенного часового и оставили пока лежать за сложенными дровами. Оставив четверых под окнами и в местах, через которые кто-то попытается удрать, Сосновский повел двух оперативников к лестнице. Поднимались на второй этаж медленно, потому что лестница была расшатанная и скрипучая. Но Сосновский изучил буквально каждую ступеньку и мог пройти по ней практически без шума.

Когда они подошли к двери, Сосновского окликнул один из немцев, который зачем-то вышел сюда. То ли подышать свежим воздухом, то ли Рихард решил устроить новый пост. Расспрашивать времени не было. Немец окликнул Сосновского:

– Макс, это вы? Кто с вами?

– Я это, я, – спокойно ответил Сосновский, поднимаясь по ступеням и оставив оперативников внизу на предыдущей лестничной площадке. – Можешь доложить шефу, что я привел проводников. Уходим сейчас, как он и планировал. Путь свободен.

Сосновский специально говорил много и с успокаивающими интонациями. Немец недоверчиво смотрел то на Макса Хольцера, который все же пользовался необычным доверим Рихарда, то на людей, которые почему-то не стали подниматься. Ему даже показалось в темноте, что эти двое в форме офицеров Красной Армии. Но Сосновский оказался быстрее. Его рука с финкой нырнула под руку немца, и тот захрипел, сползая по стенке на пол. Удар был нанесен в легкое, чтобы враг не сумел позвать на помощь. Михаил не стал вынимать оружия из тела и взял пистолет. Сиротин со своим оперативником подошли к нему, глянули на убитого. Было восемь. Минус два, еще один часовой с другой стороны дома, но им можно заняться позднее. Теперь в квартире пятеро. Живыми обязательно брать двоих – самого Рихарда и неизвестного «молчуна». Уж очень он подозрительный. Остальные большой ценности не представляют, и их можно уничтожить, если станут сильно сопротивляться.

Оперативники взяли в каждую руку по пистолету и заняли позицию возле двери. Сосновский стукнул в дверь условным стуком. Через минуту она открылась, и румын, увидев Сосновского, открыл дверь, пропуская его в квартиру. Рихард обернулся на звук, на дверь смотрел и еще один немец, лежавший рядом со спящим товарищем на полу. Румына сразу рывком выдернули в коридор и оглушили рукояткой пистолета по голове.

– Вы вернулись? – удивленно спросил Рихард и глянул на дверь, за которой исчез румын. Что это…

Он не успел спросить, когда Сосновский одним рывком оказался возле него. Приставив дуло пистолета снизу Рихарду к кадыку, он приказал грозно:

– Не шевелиться, убью!

Ворвавшиеся оперативники сразу рассыпались по комнате. Лежавшего на полу немца просто пристрелили, когда он схватился за оружие, второй проснулся, но спросонья не понял, что происходит, и Сиротин ударом по голове свалил его на постель. Второй оперативник кинулся к неизвестному, стоявшему у окна. Тот бросился открывать оконную раму, но его схватили за ноги. Мужчина упал боком на подоконник, вскрикнул, и в его руке появился пистолет. Грохнул выстрел, но Сиротин успел отпрянуть в мертвую зону, и пуля угодила в стену, разбив штукатурку. Второй оперативник рывком заломил руку мужчине, и тот с криком выронил пистолет. Когда в комнату поднялся Шелестов с солдатами и посмотрел на убитого немца и четверых связанных мужчин на полу, то просто одобрительно хлопнул Сосновского по плечу:

– Отлично сработано. Кто Рихард?

– Вон тот в дорогом костюме, – кивнул Сосновский. – Это румын из сигуранцы, этот тоже немец. А вон на того светловолосого я рекомендую обратить внимание. Когда его вязали, мне показалось, он ругнулся по-нашему.

– Этот? – Шелестов подошел, опустился