Тайный фронт - Александр Александрович Тамоников

Глава 9

Платов внимательно выслушал Когана, потом Шелестова и Буторина. Каждый говорил о том, что чувствовал, знал и как понимал все нюансы, которые вскрылись за последнее время. То, что обстановка в Бухаресте непростая, понимали все, но никто не имел возможности сравнить ее с тем, какая она была раньше. Не с чем было сравнивать. Просто в один прекрасный день король Михай пригласил диктатора Антонеску во дворец и там арестовал. А потом быстро и без лишнего шума арестовал большую часть правительства, руководителей силовых ведомств. Даже верные Антонеску части, располагавшиеся в Бухаресте, не сразу узнали о захвате власти таким путем. А когда узнали, то в городе уже управляли всем службы безопасности короля и верные ему чиновники и генералы.

– Они ушли быстро, не успев уничтожить до конца архивы, личные дела. Даже не весь аппарат сигуранцы успел уйти вслед за немцами, – констатировал Шелестов. – Ну а то, что немцы имели свою агентуру в городе, когда курировали румынскую политическую полицию, так это понятно, что агентура никуда не делась, а просто замерла в ожидании приказа. Заморозилась на время.

– Ну, в общем-то вы все правильно говорите, – подвел итог разговора Платов. – К серьезным и активным действиям сигуранца не была готова. Молодой король сделал все решительно и быстро. Честь ему и хвала. И сориентировался на мировой арене быстро. Дружить ему надо с нами, а не еще с кем-то. Сейчас и здесь мы сильны, а остальные на второстепенных ролях. И если он хочет сохранить страну и влияние, ему дружить надо с нами. Так что активизация агентуры и работа против нас должна и может исходить лишь из одного источника – от разведок наших бывших союзников. Политика Рузвельта всегда была иной, социально направленной. А вот Британия – другое дело. Вы знаете, что Уинстон Черчилль не называет нынешнюю войну Второй мировой. Он считает ее продолжением предыдущей и называет ее 30-летней войной. И вся его разведка все эти годы была нацелена на работу в Восточной Европе. Я знал, что противостояние здесь будет именно с британской МИ-6[5].

И что сорвать нашу подготовку к встрече в верхах они захотят, чтобы напряженность на Балканах и здесь возросла. Они в лепешку готовы расшибиться, но не пустить Советский Союз в Европу. Так что я прекрасно понимал, что главная цель МИ-6 на этом этапе – это устранение полномочного представителя советской разведки.

– Вы знали, что на вас будут покушаться? – опешил Шелестов.

– Конечно. Это же как дважды два, – улыбнулся Платов. – Больше того, я знаю, что здесь, в Бухаресте, кто-то сдает англичанам всю информацию о моем прибытии, времени и месте. И даже с местом засады я угадал точно. И этот предатель в наших рядах. Вот для чего вы мне здесь были нужны – найти этого оборотня-предателя!

– Ну и, разумеется, он сдает информацию о готовящемся мероприятии, – хмыкнул Шелестов. – Хотя утечка такого рода информации произошла задолго до сегодняшнего дня и совсем из других кабинетов и в других странах.

– Конечно, – согласился Платов. – Но это все уже известная нам информация, а вот что нам нужно узнать – это кто предатель в наших рядах.

– Поздновато! – добавил Буторин. – Все, что можно, он уже передал врагу.

– Ничего подобного! – рассмеялся Платов. – Он передал врагу то, что я хотел через него передать, то, что враг и так знал. Это лишь простое подтверждение правильности его предположений. Если угодно, то вся эта операция проводилась до сегодняшнего дня именно для того, чтобы выявить предателя. Важна была реакция врага, важно было узнать, что враг знал дважды о времени и месте моего прибытия. Важно, что засада организована именно так, как я и предполагал. Все это я получил. Осталось взять его за руку и отправить на Лубянку. Вот этим вы теперь и займетесь. Учтите, что пустые предположения меня не интересуют. Только доказательная вина предательства.

Платов ушел, оставив членов группы в состоянии задумчивости. Шелестов посмотрел на Буторина, на Когана, потом на наручные часы.

– Надо вызывать Сосновского, – заявил он. – Ты, Борис, конечно, гений допросов, но в данном случае важную роль сыграет именно старое знакомство Сосновского с Зауэром. И тот факт, что немец будет в недоумении и некоторой прострации, когда узнает, что Макс Хольцер советский разведчик. Я попробую разыскать Зимину, о которой вам рассказывал. Слишком много эта женщина знает.

– Если она работает в разведке и подключена к этой операции параллельно с нами, то она просто должна знать много, – пожал плечами Буторин. – Может, не соваться тебе в город в одиночку. Давай я тебя подстрахую на машине.

– Не стоит, Виктор, – покачал Шелестов головой. В связи с провалом засады и арестом Зауэра и Жарова тебя могут подозревать как агента советский разведки и просто ликвидируют, полагая, что ты еще кого-то знаешь в лицо и сможешь выдать, если заметишь в городе.

– Они не знают, кто убит, а кто арестован там, в лесу, – возразил Буторин.

– А если знают?

Зауэра привел в комнату для допросов сержант из караульного взвода. Немец вошел, гордо держа голову. Рука выше локтя у него была перевязана, ободранная щека обработана, но чуть припухла вместе с глазом, как от укуса пчелы. В сочетании с гордой посадкой головы и дерзким взглядом эти припухлости добавляли образу разведчика комичности. Сосновский смотрел на доставленного, сложив руки на груди.

– Арестованный доставлен. Разрешите идти, товарищ майор?

– Да, спасибо, сержант, – кивнул Сосновский. – Можете идти. Я вызову вас, когда понадобитесь.

Сержант, четко отдав честь, вышел, и Михаил повернул голову к немцу. И только теперь увидел, какое впечатление все происходящее произвело на арестованного. Он таращился на Сосновского, на дверь, потом снова на Сосновского. Такую смесь выражения удивления, смятения и непонимания Сосновский редко видел на одном лице. Такое буйство эмоций, что хоть картину пиши с него и на выставку. Первая премия по художественному образу обеспечена.

– Здравствуйте, Ульрих! Я очень рад вас видеть, – спокойно произнес Сосновский и кивнул на стул. – Да вы садитесь, садитесь. Вы любитель применять русские поговорки. Так вот русские говорят, что «в ногах правды нет». Так что располагайтесь.

– Вы? – наконец выдавил из себя обескураженный немец. – Здесь? Майор? Кто вы такой, черт побери, Макс Хольцер? Как все это понимать?

– Пусть я для вас останусь Максом Хольцером. Так удобнее, – пожал плечами Сосновский. – А понимать все нужно буквально и как можно проще. Вы арестованы советской разведкой в тылах наступающей армии, да еще во время