На распутье - Александр Фомичев

мы покорим, рано или поздно. Будете нашими рабами! Девки-то у вас страсть как пригожи! Строптивые, конечно, но добрый кнут и цепи из любой горной лани покорную овечку сделают!.. А овец мы любим, гы-гы…

На этом занимательный монолог не в меру распоясавшегося верзилы завершился; потерявший терпение Ратибор перегнулся через стол, протянул правую руку, схватил Дусмина за космы на маковке, слегка приподнял, а затем резко впечатал левый локоть в одутловатую рожу громилы, одним ударом свернув тому челюсть да выбив половину зубов. Швариец тихо охнул и грузным кулём скатился под лавку; лицо задиры напоминало собой кровавую кашицу.

— Ты что, козлина, наделал⁈ — огорошенно пробормотал Квалик, после чего, вскакивая, истошно взвизгнул на всю таверну: — Валим его, братья! Хороший рус — мёртвый рус!

Ратибор между тем тоже встал. И желание потягаться силой с разозлившимся варваром тут же отбило буквально у всех отдыхающих в «Морском берегу». Когда рыжегривый богатырь сидел, то уже вызывал невольное уважение у каждого своими габаритами; поднявшись же, здоровенный русич произвёл поистине неизгладимое впечатление на окружающих; невероятной мощью веяло от огневолосого исполина. Таких огромных воинов никто из шварийцев отродясь не видывал.

— Вот это да! — невнятно прошелестело по трапезной. — Могуч, аки скала!

— Пожалуй, без меня, — вторили шёпотом вослед. — Я с шатунами не воюю!

— Экий гигант!.. С таким связываться себе дороже!

— Да ну его… Мне и тут благодать, спокойно сиживая в уголке.

— Как-нибудь без меня управитесь, а то спину чегой-то прихватило…

— А мой копчик снова разнылся! Ломит и ломит, собака! Так что боец из меня нынче совсем никудышный. Вот вчера я б ему показал, а сейчас — увольте! Малость не в форме.

Тем временем Ратибор обогнул стол и сграбастал растерявшегося Квалика за горло.

— Вы чего, бараны, решили, раз вас тут, как дерьма в нужнике, то можно теперь скопом попробовать одного русича задавить⁈ Да умаетесь! — с этими словами Ратибор притянул к себе ошарашенную ряху шварийца и всадил в неё свой широкий лоб. Хруст сломанной лицевой кости Квалика, плюхнувшегося на пол в беспамятстве, заставил всех присутствующих пугливо втянуть головы в плечи и начать внимательно рассматривать содержимое своих плошек да кружек; желающих вступиться за двух забияк, несмотря на недавние негодующие выкрики, не нашлось.

— Если ещё есть глупые дурынды, желающие чего-либо тявкнуть, то сейчас самое время! — громогласно пророкотал огнекудрый великан на весь кабак, обегая пламенеющим взором испуганно пригнувшиеся четыре десятка макушек. — Что такое? Где бойцы? Вас много, я один. Дерзайте! За оружием не потянусь, обещаю!

Лишь мёртвая тишина была ответом могучему русу.

— Ну⁈ Может, здесь бойцовские петушки найдутся⁈ А то чьё-то воинственное кукареканье мне отсюда послышалось! — подойдя к соседнему столу, распалившийся Ратибор схватил за ухо худощавого проныру, предложившего Квалику бить русичу сразу в морду, да резко дёрнул его «ракушку» на себя. Тощенький работяга тут же истошно заверещал; от сильной боли у него из глаз хлынули слёзы.

— Пощади, великородный господин, прошу! — захлюпал носом враз протрезвевший труженик. — Не ведал, с кем говорю!..

— Какой я тебе господин великородный, суслик ты лохматый⁈ — Ратибор брезгливо отпустил трясущегося шварийца, не без основания опасаясь, что тот может сейчас напрудить ему под ноги смрадную лужицу. — Сиди молчком и не кашляй, доходяга, коли за слова ответить не способен!.. Но вообще, чего-то я не расчухал: а как же «шварийцы своих в беде не бросают?» — раздосадованный витязь, надежда коего на добрую драку рушилась буквально на глазах, пошёл по залу между рядами столов. — Или ента правило действует только тогда, когда напротив кто послабже? Тьфу, дерьмоеды! Пожиратели тухлой селёдки и водорослей, и вы ещё Русь покорять собрались⁈ Ха-ха, да из вас воины, как орлы из куропаток! Рыбачьте дальше, соплежуи несчастные, и не вздумайте сунуться к нам; удавим на хрен, как котят! Всё понятно, лободырики⁈

Ратибор, которому всё же слегка ударили в голову хмельные пары от выпитого ранее, остановился по центру таверны, громко рыгнул и ещё раз огляделся. Всем всё было ясно; торопливо кивающие согласно лохмы служили тому бесспорному факту наглядным подтверждением.

— Ивропия ента ваша, дерьмо полное! Гнилые людишки в ней обитают, какую страну ни возьми! Одно слово, помойка, — дюжий ратник подошёл к своему столику, безучастно бросил на него пару серебряных кругляшей за выпитое, взял Ярика, прицепил на пояс, затем на могучее плечо закинув котомку с увесистым барахлишком.

— Бывайте, ягнята! Надеюсь, более не доведётся лицезреть ваши мерзкие трусливые рыла!.. — гаркнул Ратибор под конец, после чего с хмурой миной не спеша потопал на выход из «Морского берега».

Рыжеволосый гигант, прибывший в Мисюр лишь сегодня днём, ещё не занимался поиском подходящей посудины, способной доставить его к варягам. И под хмельными парами, на ночь глядя, решил, что для этого нынче самое подходящее время.

— А ведь ещё не помешало бы койку какую подыскать, где можно вздремнуть до рассвета, — буркнул себе под нос Ратибор, неторопливо удаляясь от «Морского берега». — Кумекал в этой портовой дыре кости свои кинуть, да, очевидно, не судьба; похоже, мне там не особо рады… И с чего бы ента?..

* * *

Всего ничего «рыжий медведь» отошёл от таверны, как, прервав не особо весёлые думы дюжего ратника, его внезапно окликнул чей-то звонкий голос: — Обожди!..

— Ну? Чего тебе⁈ — рыжебородый витязь недовольно обернулся. Перед ним стоял средних лет, крепко сложенный русич, облачённый в добротный тёмно-синий кафтан, серые шаровары и высокие сапоги до колен. За ним маячила парочка схоже одетых плечистых светловолосых молодцев. Чеканы за поясами, статная выправка да пристальные, цепкие взгляды выдавали в них охранников говорившего.

— Меня зовут Переслав. Купец я, из Поморского княжества. А точнее, из его столицы, Усть-града, что поблизости от места впадения небезызвестной тебе реки Сигливы в Варяжское море притулился. Ладья моя тут недалече на волнах покачивается, на рассвете отплываем. Усё сбагрил без проблем, что в Мисюр привёз; навар хороший! Пора и до хаты теперича воротиться, — обрисовался незнакомец, после чего мотнул тёмно-русой гривой в сторону «Морского берега». — Лихо ты эту свору местных овцебыков в кабаке угомонил!

— Был там? — и не подумавший представиться в ответ Ратибор угрюмо взирал на барышника. — Был. Помню твою усатую ряху.

— Ну да. Ты уж не серчай, что оставил тебя одного разбираться со всей ентой бешеной стаей,