На распутье - Александр Фомичев

в каморку тут же получал три арбалетных болта практически в упор. И это не считая припасённых вострых «гостинцев» главаря ватаги. Ловушка была готова. В воздухе витало осязаемое всеми фибрами души напряжение; крупные капли пота скатывались градом с поджидавших в засаде бандитов; доносившиеся снизу предсмертные вопли их собратьев, знамо дело, прилично нервировали подкарауливающих Ратибора лиходеев.

И вот в коридоре раздались торопливые шаги; кто-то огромный, не скрываясь, спешил в заготовленную западню.

— Берегись, медвежонок!.. — отчаянно выкрикнула Анника, одновременно ощутимо лягнув крепко державшего её за волосы Хасвана пяткой в голень. Тот приглушённо ахнул и от неожиданности чуть ослабил хватку, что позволило Мурчалке в отчаянном рывке освободиться от лап вожака. Оставив при этом в них добрую светлую прядь своих волос. Не обратив на потерю золотистого локона никакого внимания и лишь мимолётом отметив резкую боль, дева щита ничтоже сумняшеся ринулась на ближайшего к ней арбалетчика, то бишь на Бонбора, в лихом прыжке сбивая того сильным ударом пятками в бок. После чего упавшая Анника извернулась, быстро села на полу и торопливо принялась разрезать путы на своих кистях; в её руках виднелся один из ножей Хасвана, который она умудрилась выдернуть у него перед тем, как броситься на помощь «рыжему медведю».

— Ах ты дрянь такая!.. — взбесившийся Хасван, глаза коего покраснели от гнева, недолго думая, выхватил второй нож да практически в упор метнул в северянку. Главарь прекрасно понимал, что нельзя позволить валькирии окончательно освободиться; только разъярённой фурии им в комнате недоставало для полного счастья! Вся затея с ловушкой тут же рухнет как карточный домик; ибо взбалмошная варяжка явно не будет безропотно смотреть, как её мужчину превращают в мёртвого ежа. Потому Хасван из двух зол выбрал, на его взгляд, меньшее, решив избавиться от угрозы с тыла. Его тесак по рукоять вошёл Аннике в левую ключицу; тихо охнув, практически разрезавшая свои путы светлокудрая воительница безвольно осела на пол. Под ней стала стремительно разрастаться густая багряная лужица.

Тем временем страшная сила снесла с петель входную дверь. Взяв за ручку дверное полотно и прикрываясь им, как щитом, в опочивальню влетел Ратибор. Навстречу ему синхронно тренькнули арбалеты Гулрима и Дуйли. Но хмельные бродяги с перепугу лишь напрасно потратили свои выстрелы; короткие стрелы угодили аккурат в выставленную дюжим ратником перед собой дверцу. Бонбор, сбитый до этого Анникой, лихорадочно подхватил выпавший из рук арбалет, но использовать его по назначению разбойнику было не суждено; рыжеволосый богатырь, опытным взором верно оценив обстановку в каморке, со всего маху опустил свой своеобразный щит на лежавшего на полу лиходея. Сокрушительный удар втрамбовал Бонбора в деревянный настил, заставив резко обмякнуть; сознание немедленно покинуло незадачливого стрелка.

— Ну чего, хомячки, пора на вечную боковую! — пророкотал Ратибор на полтаверны, мастерски швыряя два чекана в сподвижников Хасвана, спешно перезаряжающих свои арбалеты. Одному топорик зашёл ровненько между глаз, второму — впился прямиком в сердце. От мощных бросков вонзившегося в них добротного булата Гулрима с Дуйли откинуло к противоположной стене; оба погибли мгновенно, так и не осознав, что не грызунам на льва капканы ставить.

«А ведь он взаправду сейчас похож на огромного дикого кота, играючи разделывающегося с пугливыми мышками, то бишь с нами! — между тем тоскливо подумал про себя Хасван, которому в голову пришла практически та же самая мысль, что и ранее трактирщику Дилкеру. — Вот ведь ирония судьбы: сдохнуть в „Коте и Мышах“, словно я какая-то несчастная степная пеструшка! Дерьмо случается… А я ведь всегда считал себя матёрым хищником! Но для этого рыжего котяры я, похоже, всего лишь очередная полёвка!..»

Обречённо выдохнув, аскер извлёк ятаган, приготовившись погибнуть смертью храбрых. Но при виде грозно надвигающегося на него Ратибора у шалмаха знатно затряслись (и с чего бы это) поджилки; сильно трухнувший ослям вдруг развернулся да карасиком сиганул в единственное окошко в опочивальне, благо хоть открытое. То, что комната располагалась на втором этаже таверны, вожака Хмельных бродяг не смутило ни капли; риск свернуть себе шею показался осу детским лепетом по сравнению с тем, что с ним сделает Ратибор после того, как окончательно осознает, кто именно всадил нож в спину его связанной валькирии.

— Какой, однако, отчаянный зайка!.. Или, скорее, кузнечик! — Ратибор выглянул в оконце, неласково взирая вниз, на не без труда поднявшегося аскера, тут же торопливо захромавшего прочь. Главарь Хмельных бродяг явно старался побыстрее скрыться во тьме Лагурина. Да вот только пара факелов у входа в «Кота и Мышей» и льющийся из окошек первого этажа блеклый свет на несколько метров пусть тускло, но всё же освещал прилегающую к таверне территорию. И это не преминуло пагубно сказаться на здоровье осляма; брошенный сверху здоровенный тесак влетел точно в темечко Хасвану, добро расплескав мозги шалмаха по дощатой мостовой. Это Ратибор, не став тянуть усатого за все подробности, не преминул швырнуть свой нож вдогонку атаману, тем самым отправив оса вариться в котле его Тёмного бога.

— Сварог свидетель, скоренькая смерть — благо для тебя, крыса помойная, — угрюмо пробурчал себе под нос огнекудрый витязь, с секунду полюбовавшись распростёртым туловищем аскера. Затем Ратибор живо обернулся к Аннике.

— Мурчалка!.. — рыжебородый великан нежно подхватил деву щита на руки и осторожно, бочком положил на кровать у стенки. Споро развязав ей длани и осмотрев спину, богатырь враз помрачнел; он повидал достаточно в своей жизни ранений, чтобы понимать: после такого обычно не выживают.

— Вот задница Ахримана! Да как же тебя угораздило, кроха!.. — сокрушённо выдохнул могучий русич.

— Вытащи резак! — вдруг раздался слабый голос светловолосой красавицы.

— Это не лучшая идея. Ты и так потеряла много кровушки…

— Я вижу перед собой врата Вальхаллы, рыжий! Ибо умираю! — возмущённо прохрипела тяжело раненная северянка. — Так что тащи, кому говорят! Я хочу перевернуться на хребет и зыркнуть тебе напоследках в моргашки!

— Как скажешь, — Ратибор одним рывком извлёк тесак Хасвана из раны. Как и ожидалось, кровь хлынула с новой силой. Подложив под обильно кровоточащую ключицу какое-то первое попавшееся под руку тряпьё, оказавшееся видавшим виды кроватным покрывалом, рыжегривый исполин хмуро впился взглядом в стремительно мутнеющие очи прекрасной воительницы. Сомнений не оставалось: безбашенная ватажница спешно собиралась на пирушку к своим ненаглядным северным богам.

— Обещай мне кое-что! — Анника крепко сжала пятерню Ратибора.

— Слушаю, — буркнул в ответ рыжеволосый гигант, нутром уже почувствовав, что это будет за просьба.

— Повремени