Как провести медовый месяц в одиночестве - Оливия Хейл

— Черт, Иден.

— Да, это плохо, не так ли?

— Бедная твоя кожа.

— Должно быть, я пропустила весь этот участок сегодня утром, когда наносила солнцезащитный крем. — Я поворачиваюсь и позволяю полотенцу опуститься дальше по спине, прижимая его к себе. — Помнишь, как мы сегодня обедали?

— Да, — пробормотал он и схватил лосьон.

— Я сидела спиной к солнцу, и было жарко, поэтому я убрала волосы.

— Да. Это будет холодно.

— Все в порядке. Я… о, черт.

Он проводит уверенной рукой с прохладным кремом по моей спине, и я позволяю голове упасть вперед. Под его ладонью моя кожа кажется натянутой и слишком горячей.

— М-м-м. По крайней мере, я сегодня повеселилась.

Его рука продолжает плавное движение по моим лопаткам.

— Я не знал, что сегодня наступит день, когда я наконец-то узнаю, сколько свиней было задействовано в «Бэйбе»

Я улыбаюсь, глядя на свои пальцы.

— Я рада, что просветила тебя, — говорю я. — Наконец-то ты стал образованным человеком. Как ты себя чувствуешь?

— Нервничаю, — говорит он. — Так много давления, чтобы использовать эти знания ответственно.

— С большой силой, знаешь ли, — говорю я. Наши разговоры банальны. Иногда серьезные, часто нет, и никогда не предсказуемые.

— Угу. — Его рука скользит по моей спине, пальцы проводят по краю полотенца. Я не обожглась, но мне все равно жарко.

— Твой душ был очень приятным.

— О? Хорошо, — говорит он. Затем он наклоняется, и я чувствую прикосновение прохладной руки к задней части моего колена. — Ты и здесь обгорела.

— Я легко обгораю, — говорю я и протягиваю руку, чтобы ухватиться за мраморную стойку для опоры. Его рука движется вверх по моей ноге, по икре, по задней поверхности бедра, пока не доходит до края полотенца.

— Может быть, — бормочет он, — но у тебя прекрасная кожа.

— О.

Его рука движется вверх, всего на несколько дюймов, по внутренней стороне моего бедра, и мое дыхание вырывается из меня в резком выдохе. В животе сжимается от предвкушения.

— Иден, — говорит он и встает. — Я хочу убедиться…

Я поворачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом, и его слова замирают. Мы смотрим друг на друга, и большая ванная комната вдруг кажется очень маленькой и очень теплой благодаря пару из душа.

Возможно, моя прежняя сущность не сказала бы этого сейчас. Не стала бы так откровенничать. Но у моей отдыхающей "я" нет таких ограничений.

— Я уверена, — шепчу я. — Просто я спала только с одним человеком.

Его рот приоткрывается.

— Ах.

— Мы начали встречаться, когда я училась в колледже, знаешь ли.

— Логично. — Брови Филиппа сходятся в две темные линии над глазами. Я вижу, как в них плавают незаданные вопросы. — Меньше всего я хочу давить…

Я бросаю полотенце, прежде чем у меня сдают нервы.

Оно падает на пол, кучей между нашими ногами, оставляя на мне лишь неровный загар.

Слова Филиппа затихают во второй раз. Его глаза впиваются в меня, и теперь нас окружает не успокаивающая темнота ночи, а свет прожекторов в этой эксклюзивной ванной комнате.

— Черт, ты великолепна, — бормочет он, как будто ему неприятно, что это правда, как будто это причиняет ему боль. Он поднимает руку и проводит кончиками пальцев по моим ключицам, вниз, туда, где исчезает загар и начинается белый контур моего топа бикини. Он проводит линию по моей коже, следуя за изгибом груди. — Как будто это запретные зоны.

Он проводит рукой вниз, по моему загорелому животу и бледному белому треугольнику, где мои трусики прикрывали меня последние полторы недели.

— Такая красивая, — говорит он.

Он все еще полностью одет, и это, возможно, самое возбуждающее, что я когда-либо испытывала в своей жизни, в этот момент, когда он смотрел на меня горящими глазами.

Слова сами поднимаются к моим губам.

— Я не хочу, чтобы ты сравнивал меня с… кем-то. Сравнивал это. Я хочу, чтобы мы оставили прошлое позади, мы оба, с помощью этого.

Его глаза возвращаются к моим. Они пылают.

— Иден, я не могу сейчас думать ни о ком другом. Я даже не могу думать о завтрашнем дне.

Я смеюсь, наполовину смущенная, наполовину довольная.

Он, должно быть, думает, что я ему не верю, потому что крепко прижимает мою руку к своему телу. Под моей ладонью его эрекция становится твердой, и даже через ткань он горячий.

— Это правда, — говорит он и целует меня.

Поцелуй голодный и в то же время медленный, как будто он смакует его, смакует меня.

И я понимаю, что он имеет в виду. Потому что я тоже не могу думать о завтрашнем дне, не говоря уже о наших бывших. Здесь нет места ни для чего, кроме этого.

Он обхватывает руками мою попку и притягивает меня к себе — я голая, а он полностью одетый. Я уже собираюсь протестовать против этого факта, когда он кружит меня на месте.

Мы стоим перед зеркалом, он стоит у меня за спиной. В отражении его глаза горят.

— Смотри, — бормочет он и обхватывает мою голую талию. — Ты такая невероятно сексуальная.

Я смотрю.

И мне не смешно, когда его руки обходят выемку на моей талии и изгиб бедер, или когда он проводит по внешним сторонам моих бедер. Нет ничего смешного ни в его пристальном взгляде, ни в том, что он раздвигает мои ноги, чтобы протянуть руку между ними, как он делал это в бассейне, прикасаясь ко мне так, будто уже знает все мои секреты.

Я прислоняюсь головой к его плечу.

— Ты заказал еду в номер?

— Хм? — говорит он, сфокусировав взгляд на нас двоих в зеркале. Он прижимает свою ладонь к моему клитору.

Мое дыхание учащается.

— Обычно ты так хорошо изъясняешься.

— Да, — говорит он.

— Что я только что сказала?

Он заставляет свои глаза встретиться с моими. Темно-синие кажутся почти черными.

— Я ни хрена не понимаю.

Я смеюсь, и тогда он тоже улыбается, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею.

— Это было важно?

— Это очень, очень не важно.

— Хорошо, — говорит он, и его рука проникает глубже. Его средний палец проникает внутрь меня. — Потому что мне нужно работать.

— И тебе очень нравится твоя работа.

— Именно так, — говорит он. Его рука кружит, раздваивается и ускоряется, пока мы оба наблюдаем. Может быть, дело в том, что мы наблюдаем, или в том, что здесь так светло, или в том, что он крепко держит меня за талию, а его свободная рука обхватывает мою грудь, но я нахожусь на грани быстрее, чем ожидала.

Я извиваюсь, сопротивляясь его руке.

— Почему ты все еще в одежде? —