Как провести медовый месяц в одиночестве - Оливия Хейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Филипп сел за руль. Оказалось, что он уже ездил по левой стороне дороги, когда был в Англии по работе, и я с радостью позволила ему сесть за руль.
— Но за карту отвечаешь ты, — говорит он мне, направляя машину с парковки агентства по прокату автомобилей на оживленную главную улицу Хоултауна.
— Знаешь, — говорю я, когда мы останавливаемся на перекрестке, — это, наверное, самый дикий поступок за все время нашего путешествия.
Он нежно стучит пальцами по рулю. Машина больше, чем нам нужно, но в прокатной компании была только одна с автоматической коробкой передач. Ездить на машине с механикой и по левой стороне дороги было более азартно, чем Филипп был готов сделать.
— Я бы сказал, что поездка на заброшенный пляж, чтобы посмотреть, как вылупляются черепахи посреди ночи, была в меру дикой, — говорит он. — Не говоря уже о поездке на фургоне на рыбный рынок.
Я бросаю взгляд на Филиппа, гадая, вспоминает ли он то же самое, что и я. Меня, сидящую у него на коленях. Он смотрит в мою сторону, и по его лицу медленно расползается улыбка.
— Ну, в каком-то смысле это было хорошо, — говорю я.
— Определенно. Я не жалуюсь.
Я провожу пальцами по своему обнаженному бедру. Сегодня я выбрала довольно короткий сарафан: светло-голубой с оборчатыми рукавами.
Мы не целовались с бассейна два дня назад. Как будто он отдал мне все удовольствие, а себе решил ничего не брать, и я не могу понять, почему.
Филипп прочищает горло.
— Сначала в центр дикой природы?
— Да. Всего двадцать минут езды.
— Замечательно.
Я прислоняюсь головой к сиденью и смотрю, как вокруг нас разворачивается пейзаж. Проходит совсем немного времени, и пейзаж превращается в поле для гольфа, а затем в поля сахарного тростника. Извилистая дорога быстро проносит нас через деревни. Остров действительно маленький, красивый и так не похож на те места, где я когда-либо бывала.
Я скрещиваю лодыжки на просторном пассажирском сиденье.
— Давай поиграем в забавную игру с фактами.
— Давай не будем, — говорит Филипп.
— Мои ученики любят эту игру.
— Не сомневаюсь, но нам не пять.
— Ты хочешь сказать, что не любишь забавные факты? Потому что я тебе не верю. Мне кажется, в свободное время ты смотришь много документальных фильмов о войнах и мертвых президентах. Не так ли?
Он снова постукивает пальцами по рулю.
— Возможно, я смотрел пару документальных фильмов о Кеннеди.
— Это значит, что ты любишь бесполезные факты.
— История нашего политического руководства не бесполезна.
Я торжествующе ухмыляюсь.
— А теперь ты защищаешь свои бесполезные факты, что означает, что ты считаешь их забавными. Видишь? Я знала, что это тебе понравится. Это правильное сочетание умности и глупости.
Он качает головой, но сдается.
— Отлично. Скажи мне первый факт.
— Хорошо, — говорю я и скрещиваю руки на груди. Это должен быть хороший вариант, чтобы начать игру с чистого листа. Я перебираю в голове все возможные варианты.
— Ну? — спрашивает он.
— Я думаю! Я должна сделать первый факт очень хорошим.
— Правда?
— Да, если я хочу выиграть.
— Ты можешь выиграть в этой игре? — спрашивает он. — Теперь мне интересно.
— Я знала, что тебе будет интересно. Ладно, а ты знаешь, что в фильме роль Бэйба сыграли сорок восемь разных поросят?
На водительском сиденье царит полная тишина.
— Ну же, — говорю я. — Фильм о поросенке, который пасет овец?
— Я помню его. Смутно. Кажется, мы с сестрой смотрели его два десятка лет назад, — говорит он и качает головой. — Сорок восемь поросят? Это кажется… чрезмерным.
— Ну, поросята росли так быстро, что уже через неделю были слишком велики для роли.
Он фыркнул.
— Ничего себе.
— Да. Твоя очередь.
— У меня нет в рукаве случайных фактов о поросятах, — говорит тридцатидвухлетний серьезный адвокат из Чикаго. — Просто чтобы ты знала.
— Обещаю, я скрою свое разочарование.
— Спасибо, — говорит он. — Отлично. Итак, ты знаешь о высадке на Луну?
— Я слышала об этом, — говорю я.
— Рад слышать, что наша система образования тебя не подвела. Ну да, два человека спустились на Луну. Третий остался на орбите.
— Майкл Коллинз?
Филипп бросает на меня взгляд.
— Да, именно так. Ты знаешь об этом?
— Может быть? Но продолжай. Кроме того, ты определенно ботаник в области научной документалистики.
— Он проводил часы в одиночестве на орбите. И каждый раз, когда он облетал дальнюю сторону Луны, его радиосвязь с Землей прерывалась. Он даже не мог ее видеть. Позже его назвали "самым одиноким человеком в истории", потому что в течение сорока семи минут каждого лунного оборота он был самым далеким от Земли человеком и более одиноким, чем кто-либо из когда-либо живших. Был только он и космос.
Я вздрогнула.
— Ого.
— Да.
— Ты часто об этом думаешь?
— Что значит «часто»? — спрашивает Филипп с полусмехом. — Иногда такой уровень полного одиночества кажется привлекательным.
— Я даже не могу себе этого представить.
— Очень немногие из нас могут, я думаю. Твоя очередь.
— Ну… король Англии владеет всеми лебедями в стране.
— Владеет?
— Технически говоря, да. Так что если ты когда-нибудь надумаешь переманить одного из них, берегись.
— Вот и все мои летние планы.
— Я знаю, это настоящий облом.
Он притормаживает на перекрестке, и мне приходится вспомнить, как нас вести. Проходит целых пять минут, прежде чем игра возобновляется, а курс корректируется.
— Я заметил, — говорит он, — что все твои факты связаны с животными.
— Ну, мы направляемся в центр дикой природы, так что это вполне уместно.
— Мне стоит поднапрячься. Итак… ладно. Ты просила случайные факты, верно?
— Давай.
— Член утки имеет форму штопора, — говорит он.
— Что? Не может быть.
— Это стопроцентная правда.
— Откуда, черт возьми, ты это знаешь?
— Это был забавный факт для моего друга в колледже. Он постоянно рассказывал его на вечеринках.
— Надеюсь, факт?
Филипп смеется.
— Да, факт.
Я тоже хихикаю.
— Должно быть, он пользовался бешеной популярностью.
— О, он был настоящим любимцем публики, — говорит Филипп.
— Штопор. О Боже, я даже не могу… — Я снова вздрагиваю, на этот раз от дискомфорта. — Бедные самки.
— Может, это и не так плохо, если это все, что ты знаешь, — говорит он. Затем он снова смеется. Это полноценный смех, и он наполняет машину, согревая воздух между нами. — Я не могу поверить в то, что мы с тобой разговариваем об этом.
— Это ты заговорил об интимной анатомии утки, — говорю я,
