Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда - Мачелл Бен

Несколько дней спустя Стивена забрали из изолятора временного содержания, провели обратно в служебный лифт и поместили в общий блок, расположенный этажом выше. Там было тесное помещение общественного пользования, где мужчины сидели за привинченными к полу круглыми столами. Большинство из них, как показалось Стивену, были крупными и татуированными. Только один худой и лысый заключенный с бледным и осунувшимся лицом повернулся, чтобы улыбнуться Стивену. При этом он оскалил зубы, которые, как увидел Стивен, были заточены, словно острые пики. Лишь после того, как его поместили в новую камеру, Стивен услышал, как в том помещении возобновился негромкий разговор.

Когда охранники прокричали «По местам!» и заключенные разошлись по своим камерам на ночь, Стивен обнаружил, что в сокамерники ему теперь достался болезненно тучный афроамериканец. Татуированный и бритоголовый, он, казалось, постоянно страдал от одышки. У него не было физической возможности занять верхнюю койку, поэтому Стивен забрался наверх, натянул на себя тонкую простыню и попытался заснуть. Но очень быстро стало ясно, что это вряд ли ему удастся. Каждый раз, когда сокамерник ворочался с боку на бок на нижней койке, казалось, что вся рама кровати дрожит. В течение пяти минут Стивен метался на постели, не зная, сказать ли что-нибудь гиганту. Затем на какое-то время воцарились тишина и покой. Стивен начал засыпать, но тут же вздрогнул от шума: низкого грохота, за которым последовало долгое, пронзительное шипение. Шум повторился. С нарастающим ужасом Стивен понял, что это. Храп. Самый громкий храп, который он когда-либо слышал. Когда утром двери камер с жужжанием открылись, Стивен потащился в место общественного пользования, опустошенный и измученный.

Он попросил охранника перевести его в другую камеру. Тот обратил его внимание на большую табличку, гласящую, что переводы из камеры в камеру невозможны ни по каким причинам, так что не стоит и спрашивать. Позже, когда Стивен сидел за круглым металлическим столом, пытаясь читать книгу Стивена Кинга в мягкой обложке, рядом с ним присел худой лысый мужчина с дьявольски острыми зубами. Он прошептал Стивену на ухо:

– Если ты действительно хочешь перевестись в другую камеру, нужно подраться со своим сокамерником. – С этими словами лысый кивнул в сторону упомянутого сокамерника: огромного, медлительного, сидящего в другом конце помещения. Его голос стал еще тише: – Если сможешь серьезно его ранить, окажешь мне услугу.

Он улыбнулся и вернулся к группе заключенных, собравшихся вокруг стола. Стивен потер глаза. Он не провел еще и суток в следственном изоляторе Бруклина, а другие заключенные уже подталкивали его к насилию. Но Стивен скорее предпочел бы вновь оказаться одетым в черничный костюм, чем провести еще одну ночь с храпящим гигантом, поэтому придумал план. Он подошел к тому же охраннику, с которым разговаривал прежде, и попросил перевода в другую камеру, потому что ему угрожают. Надзиратель попросил рассказать подробнее – назвать того, кто ему угрожал, – Стивен покачал головой и сказал, что не может этого сделать. Так и не добившись внятного ответа, раздраженный надзиратель надел на Стивена наручники и вывел из общего блока.

В итоге Стивена привели в кабинет с надписью: «АДМИНИСТРАЦИЯ». Его усадили на стул напротив письменного стола, где за компьютером сидел приятный на вид мужчина с темными волосами и в костюме. Облокотившись на стол, рядом стоял афроамериканец средних лет в форме старшего надзирателя, с золотыми эполетами. Они оба смерили Стивена взглядами и спросили, кто ему угрожал.

Стивен нерешительно заговорил о том, что якобы опасается, будто кое-кто из его бывших подельников из Великобритании собирается заставить его замолчать. И что он практически уверен в их намерениях. Пока Стивен говорил, человек в костюме пробежал пальцами по клавиатуре компьютера и открыл его личное дело. Двое мужчин уставились на экран, затем снова на Стивена, одетого в мешковатую коричневую тюремную робу, сбивчиво рассказывающего о своих неприятностях в криминальной среде.

– Вас разыскивают в Великобритании за вооруженные ограбления и преступления с применением огнестрельного оружия? – спросил тот, что в костюме, прервав Стивена на полуслове.

– Да, это так.

– И вы студент?

– Да.

Старший надзиратель подался вперед:

– Тогда почему вы стали преступником?

Вопрос застал Стивена врасплох. Почти все, кого Стивен встречал в тюрьме за последние семь месяцев, спрашивали, как он оказался за решеткой. Он привык к этому, а потому глубоко вздыхал и описывал действия, которые в конечном счете привели его туда. Но вот почему он совершал преступления – совсем другой вопрос.

Но как объяснить, чего он на самом деле хотел достичь и что побудило его к этому? С чего вообще начать? С рассказа о маленьком подслеповатом мальчике, который стоял рядом со своей матерью на кухне муниципального дома, слушал ее полные отчаяния разговоры с невидимым незнакомцем и не совсем понимал, что реально, а что нет? Или с описания кометы Шумейкеров – Леви, которая столкнулась на его глазах с Юпитером, внушив ему в равной степени страх и любовь к Земле? Или рассказать о ночи, проведенной в азиатских джунглях, когда он дрожал от холода и страха? Или о босоногих детях, роющихся в кучах мусора? Или о стремлении – совершенно ужасающем стремлении – капитализма настроить всех людей на получение эгоистичной, мимолетной выгоды, в то же время увеличивая пропасть между богатыми и обездоленными? Или об эзотерическом заблуждении, коим являются деньги? Или как мудрый старый буддийский монах однажды сказал Стивену, что нет ничего плохого в том, чтобы забрать эти деньги и вернуть их тем, чьи жизни и ресурсы были принесены в жертву богатству?

Стивен поерзал на жестком пластиковом стуле и посмотрел на двух мужчин, в ожидании ответа наблюдавших за ним по другую сторону стола. Если он расскажет им все это, поверят ли они ему? Поверит ли вообще кто-то? Стивен пожал плечами.

– Я попал в дурную компанию, – ответил он. – Совершил глупые ошибки. Хотел быстро разбогатеть.

Двое мужчин кивнули, и надзиратель получил приказ перевести Стивена в другое отделение. Стивен понимал, что начальство не поверило ни единому слову из его рассказа о связях с членами преступного мира, желающими его смерти. Наконец он оказался в другом блоке, где его поместили в новую камеру. Сидевший в камере худой, сильно загорелый латиноамериканец с лысой головой, но длинным седым хвостом на макушке и с усами встал, чтобы поприветствовать Стивена. Лицо латиноамериканца избороздили морщины, глаза были темными и настороженными, а двигался он с необычной плавностью. Стивен увидел, что вокруг койки его сокамерника развешаны маленькие римско-католические иконы и другие, менее знакомые религиозные символы и узоры: витиеватые, похожие на стебли линии, пересеченные крестами, сердцами, звездами и трезубцами.

Дверь камеры с жужжанием закрылась, и двое мужчин посмотрели друг на друга. Каждый из них старался вести себя вежливо. Человек с седым хвостиком на ломаном английском объяснил, что он – ведун с Гаити и может предсказывать судьбу. Стивен улыбнулся, кивнул и объяснил, что изучал географию и социологию в Девоне. Ведун кивнул в ответ. Затем каждый из них забрался на свою койку. Позже Стивен с усталым удовлетворением отметил, что его новый сокамерник совсем не храпит.

19

За восемь месяцев до этого, в конце марта 2008 года, сотрудник службы безопасности сидел за рентгеновским аппаратом в стамбульском аэропорту имени Ататюрка и внимательно просматривал изображения на экране. Пропуская мимо ушей объявления по громкой связи о начале посадки и раскатистую, прерывистую болтовню тысяч людей, говорящих на дюжине разных языков, он изучал очертания одного знакомого предмета за другим. Книга в твердом переплете. Цифровая камера. Пара солнцезащитных очков. Какая-то помада. Ноутбук с такой же сложной и запутанной схемой, как прожилки сухого листа.