Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда - Мачелл Бен

Фактически оказалось, что полицейские власти в ЕС делятся такого рода криминалистической информацией лишь по конкретному запросу. Позже тем же вечером Стивен кратко изложил свои выводы в дневнике. «Узнал, что между странами ЕС не существует автоматического обмена криминальной информацией, если только страна не отправит запрос на „совпадение/отсутствие совпадения“».

Но вместо того, чтобы возрадоваться этой новости, Стивен почувствовал себя в буквальном смысле расстроенным. Он не понимал, почему так происходит. Стараясь продолжать телефонную беседу с судебно-медицинским экспертом невинным и бесстрастным тоном, он теперь не мог сдержать недоверия в голосе. Почему не существует автоматического обмена? Он должен быть. Достаточно подумать о преступниках, которые гуляют на воле в одной стране ЕС, в то время как полиция по другую сторону границы располагает всей криминалистической информацией, чтобы идентифицировать и поймать их.

– До меня дошло, что насильники или опасные преступники могут выйти сухими из воды, потому что полиция не обменивается информацией, – признается Стивен. – Я помню, как писал в полицию из американской тюрьмы: «Послушайте, существует проблема, с которой вам нужно разобраться. Из-за подобного положения вещей мне удавалось так долго избегать ареста. А ведь если бы информация передавалась автоматически, меня обнаружили бы в Голландии и после этого не было бы никаких новых преступлений».

В течение всего весеннего семестра 2008 года, в промежутках между планированием и совершением преступлений, Стивен продолжал читать, учиться и целыми днями бродить по сельской местности. Его дневниковые записи того времени описывают молодого человека, чья жизнь может со стороны показаться одинокой и обыденной. Но его внутренняя убежденность в том, что мир находится на грани катастрофы, красной нитью проходит на каждой странице. В одной записи, сделанной в начале марта, Стивен описывает, как ездил проверить, не пропала ли та часть украденных им денег, которую он припрятал на дереве.

«Сегодня встал в 10.30 (лег спать в 2.15, заранее поставив будильник) – принял холодный душ и отправился на велосипеде в город. Купил куриный рулет + «стейк на гриле» (2,75 фунта стерлингов), а затем поехал к «дереву на холме». Поел, потом прогулялся по ветреным холмам. Вернулся как раз к началу лекции SOC61006… интересно, но обо всех зверствах буржуазии почему-то говорится в прошедшем времени, когда на самом деле они все еще происходят!!!»

В феврале 2018 года было объявлено, что британскому компьютерному хакеру Лаури Лаву не грозит экстрадиция в Соединенные Штаты, несмотря на то что его разыскивает ФБР. Предполагалось, что тридцатидвухлетний бывший студент-инженер взломал протокол безопасности нескольких федеральных агентств и украл огромное количество конфиденциальных данных. В успешной апелляции в Верховный суд адвокаты Лава утверждали, что синдром Аспергера сделает практически невозможным пребывание их клиента в следственном изоляторе Бруклина, куда его должны были поместить. Адвокаты описали условия содержания в федеральном административном следственном изоляторе Бруклина как «бесчеловечные» и «средневековые». В этом учреждении содержались все, от боевиков «Аль-Каиды» [20] до наемных убийц мафии. Одиннадцати здешним надзирателям предъявили обвинение в жестоком обращении: они так яростно избивали заключенных, что позже на полу камер находили окровавленные ошметки скальпов. Кэмерон Линдсей, бывший надзиратель в следственном изоляторе Бруклина, позже описал тюрьму как «одно из самых, если не самое проблемное учреждение в управлении тюрьмами». Адвокаты Лава заявили, что молодому человеку с синдромом Аспергера просто не выжить в таком месте.

Именно в этот изолятор поместили Стивена в конце 2008 года. Вместе с примерно дюжиной других заключенных в наручниках и кандалах его вывели из камеры предварительного заключения в тюрьме округа Страффорд, посадили в специализированный автобус и отвезли за двести двадцать километров на юг, в Нью-Йорк. Конвоиры с дробовиками на коленях сидели лицом к заключенным на протяжении всего путешествия, молчаливые и бесстрастные. Когда автобус въехал в город, начал падать снег. Федеральный административный следственный изолятор Бруклина – это прочное, практичное многоэтажное здание, втиснутое между скоростной автомагистралью и коммерческими грузовыми доками. Стивен выглянул из холодного автобуса и поежился. Тюрьма, казалось, росла прямо из земли, как некое огромное магматическое образование. Стивен не знал, хватит ли у него сил выдержать еще какое-то время в одиночном заключении. Он вспомнил умирающего отца, с отчаянием во взгляде умолявшего забрать его из крохотной палаты в хосписе. Теперь ему стали понятны эти чувства.

Стивен прошел процедуру оформления. Ему выдали мешковатую коричневую тюремную робу, отвели в маленькую комнату, где два равнодушных сотрудника тюрьмы задавали вопросы и отмечали галочками ответы в списке. Стивена спросили, испытывал ли он когда-нибудь склонность к самоубийству. «Определенно нет», – решительно ответил он. Пытался ли он когда-нибудь сбежать из тюрьмы? Стивен покачал головой. Один из проводивших опрос посмотрел на лежащие перед ним документы, нахмурился, а затем, казалось, впервые внимательно взглянул на Стивена.

– Здесь говорится, что вы пытались сбежать от маршалов США после ареста, – осторожно начал он.

Стивен вздохнул и принялся объяснять, что это было простое недоразумение. И кроме того, ему никогда не выдвигали официальных обвинений в попытке побега. Тюремные сотрудники сделали несколько финальных пометок, а затем Стивена увели с группой других новых заключенных. Один из них намеренно врезался в Стивена, когда они входили в большой служебный лифт, а затем сердито посмотрел на него и потребовал, чтобы Стивен смотрел, куда идет. Стивен не знал, что ответить. Он просто открыл рот и несколько раз моргнул.

Оглядываясь по сторонам, пока его и других заключенных вели по коридорам к следующим лифтам, Стивен пытался проанализировать обстановку. Было необычайно холодно. Воздух отвратительно пах, был спертым и казался каким-то жирным. Вскоре Стивен обнаружил, что в изоляторе вообще нет пространства для прогулок, только похожие на клетки помещения с металлическими решетками, чтобы обеспечить хоть какое-то движение воздуха. Заключенным не предлагалось почти никаких развлечений и ничего, что можно было бы отнести к разряду отдыха. Пока Стивена вели все выше и выше, все выше и выше, у него сложилось впечатление, будто он находится внутри огромного склада людей. Ряды камер укладывались друг на друга этаж за этажом. Стивен уже достаточно повидал тюрем, чтобы понять, что испытывают здесь заключенные. Скуку. Негодование. Гнев. Неистовство.

Но, к его удивлению и безмолвной эйфории, Стивена не отправили в камеру-одиночку, как он ожидал. Вместо этого его затолкали в камеру, в которой находились двухъярусная койка и маленький, опрятного вида белый мужчина средних лет в очках. Мужчина приветствовал нового соседа улыбкой и, как только узнал, что тот – британец, принялся засыпать его обычными вопросами, на которые Стивен, замерзший и усталый, рассеянно отвечал, пока застилал верхнюю койку, чтобы лечь на нее. Его сокамерник беззаботно объяснил, что прибыл сюда несколькими днями ранее и отбывает срок за несанкционированное хранение биохимических соединений. А за что посадили Стивена? Лежа на спине с закрытыми глазами, Стивен рассказал, что ограбил несколько банков в Великобритании. Маленький опрятный человечек на нижней койке усмехнулся и покачал головой:

– Тогда что ты здесь делаешь?

Стивен зевнул.

– Это долгая история, – сказал он, уже погружаясь в забытье сна.

Он проснулся от холода. Через узкое окно камеры было видно, как мелкие снежинки проносятся мимо на ветру, легко танцуя над скоростной автомагистралью и аккуратными прямоугольными жилыми кварталами Бруклина. Его сокамерник объяснил, что они пока находятся в изоляторе временного содержания. После оформления и медицинского обследования их переведут. Многие из примерно двух тысяч заключенных в следственном изоляторе Бруклина ожидали суда или вынесения приговора, и отчасти поэтому тут царила атмосфера напряженности и страха.