Мартин Скорсезе. Главный «гангстер» Голливуда и его работы - Том Шон

забавная картина. Но она оказалась весьма тревожной. Все дело в теме произведения — и природе разных уровней, которые мы должны пройти. Но такова уж природа кинопроизводства».

«Приближается шторм». Ди Каприо и Руффало обсуждают сцену

— Не волнуйся, — ответил Скорсезе. — Просто снова поработай над сценой, сделайте дубль снова, снимем его еще раз и будем продолжать толкать фильм вперед.

К концу работы они разработали простой числовой код (1, 2, 3), чтобы указывать, насколько экстремальным будет поведение персонажа в той или иной сцене. Даже при монтаже картины согласованность действий давалась авторам с трудом. Сюжет собирался воедино в приступах активности, причем Скорсезе и Тельма Шунмейкер лучше чувствовали форму в том случае, когда работали вместе. «Это был процесс открытия — во всем, включая монтаж», — рассказывал Скорсезе. Фильм «начинался как развлечение, хотя, мне кажется, я и теперь не знаю, как его надо было снимать. Все время кажется, что получилось что-то не то».

Главным и безответным вопросом во всей карьере Скорсезе остается следующий: «А что же все-таки кроется за словами „что-то еще“?» Нужно ли его фильмы категории «Б» оценивать по стандартам жанра, к которому они принадлежат и который он впитал в молодости, или они должны быть оценены как выражение его собственной исключительной чувствительности? Уникальны не только его достоинства: ошибки Скорсезе также почти полностью противоположны тем, которые совершает типичный голливудский режиссер. Пройдя через весь процесс разработки, протестировав, предварительно отфильтровав и подготовив, с точностью до дюйма, средний студийный фильм, Скорсезе чаще всего хорошо его начинает. Голливуд — это вообще начала, ожидания, возможности, обещания. Студийная система развила в себе чрезвычайно сильные способности заставить зрителей занять свои места в зале. Хуже у Скорсезе получаются продолжение и финал — то, что в кинобизнесе носит странное название «проблемы третьей части акта». В современном Голливуде царит правило «все хорошо, что плохо кончается».

В этом смысле «Остров проклятых» полностью противоречит голливудскому подходу. Начало фильма — наихудшее из начал во всей карьере Скорсезе, к тому же оно является растянутым и быстро обрывается. Во второй части, весьма безумной, хотя и с изюминками, зритель вынужден входить в состояние чистого ассоциативного свободного падения. И затем, как только вы сами убеждаете себя в том, что смотрите еще один «Мыс страха», фильм делает еще один резкий кинематографический пируэт и превращается в триллер, который на самом деле триллером не является. Его предназначение в другом — подвести зрителя к развязке, которая отличается огромной силой, эмоциональной глубиной и красотой. Кажется, что Скорсезе внезапно обнаруживает, что ему наконец-то удалось объединить художника и его жанр и выжать из материала нечто поэтическое.

На противоположной странице: Тедди и Чак укрываются от шторма в кладбищенском склепе

«Это фильм, который я люблю пересматривать, и история, которую я люблю перечитывать. На протяжении многих лет я старался держаться подальше от фильмов определенного типа. Почему? Потому что они имитируют тот стиль, который я в некотором роде считаю „воспитательным“. Но к другим фильмам я возвращаюсь снова и снова и готов постоянно их пересматривать».

Бен Кингсли шутит со Скорсезе и Максом фон Сюдовым (д-р Нэринг) перед тем, как вернуться в образ неуступчивого доктора Коули

«Отпусти меня». Кошмарный сон — Долорес (Мишель Уильямс), умершая жена Тедди, превращается в его объятьях в пепел

Итак, начало. В 1954 году у побережья штата Массачусетс из тумана выходит катер с двумя американскими приставами (маршалами), Тедди Дэниелсом (Ди Каприо) и его новым напарником Чаком Оулом (Руффало). Он движется на Остров проклятых, где содержатся умалишенные преступники. «Только туда и обратно, — говорит капитан и добавляет: Будет буря». А затем, на тот случай, если мы упустили этот важный намек, три раза звучит сирена, когда герои приближаются к воротам. Другими словами: «Оставь надежду всяк сюда входящий!» Лучшие режиссеры фильмов ужасов знают, как показать безумие на гладкой поверхности пруда нормы, но у Скорсезе никогда не было достаточно терпения или хладнокровия для того, чтобы подолгу ждать. Он гораздо ближе стоит к Сэму Фуллеру, чем к Хичкоку. «Возьми себя в руки», — говорит Тедди в зеркало, как Трэвис Бикл или Джейк ЛаМотта. Но у них был целый фильм, приводящий к этому переломному моменту. Вот так начинается «Остров проклятых» — так же мощно, как большинство фильмов заканчивается.

Середина. Последовательность сюжетных поворотов и экспозиция фильма выглядят так, как будто двенадцать человек с громкими криками борются за право порулить мчащимся автомобилем. Участвуют ли жуткие врачи лечебницы, которых играют Бен Кингсли и Макс фон Сюдов, в подпольных психологических экспериментах на своих пациентах? Действительно ли у Тедди обострилась болезнь — результат ранений, полученных в боях во время Второй мировой войны? И что нам делать со странным совпадением: по-видимому, на Острове проклятых находится пожарный, который убил жену Тедди Долорес (Мишель Уильямс)? Что, сам Тедди — тоже безумный? Захваченный сюжетом, который меняет свое направление каждые десять минут, Тедди сам становится марионеткой, которая постоянно дергается и хмурится. Фильм якобы снят с его точки зрения, но Скорсезе и в данном случае находит здесь способ самовыразиться в показе жуткого контроля всех за всеми, рваном сюжете и множестве намеков на ленты категории «Б», например «Бедлам» и «Шоковый коридор». Сам этот фильм дает нам необычайно яркое представление о том, что чувствует создатель триллера, когда его снимает — можно сказать, что это репортаж из суеты монтажного зала.

У Скорсезе режиссер и его главный персонаж всегда едины (примеры — «Таксист» и «Бешеный бык»). Экспрессионизм Скорсезе преодолевает ограничения, накладываемые жанром фильма. В данном случае только на последнем отрезке фильм и его главный герой выходят на один уровень, потому что нам наконец раскрывается причина мучений Тедди: это агония человека, вынужденного избавляться от своих самых глубинных иллюзий. Наконец Скорсезе находит тему, которая его очаровывает. И это та же самая тема, которая оживила финал фильма «Последнее искушение Христа»: «Что лучше: жить монстром или умереть человеком?» — вопрошает Тедди. Наверное, впервые за всю историю сотрудничества Скорсезе и Ди Каприо сила актерского мастерства последнего так явно подкрепляется мистическим