Предчувствие весны - Виктор Исьемини

— Новый символ власти? Очень удобно.

— Удобно? — Гюголан ухмыльнулся. — Нет, это знак моих стариковских недугов. Хотя и от палки бывает польза, ты прав… Эх, прошли добрые времена, когда я пользовался мечом, чтобы внушить почтение к себе… Теперь меч гевских королей у тебя, я же довольствуюсь палкой…

Придворные почтительно стихли, внимая речи старика. В самом деле, у Гюголана с недавних пор вошло в привычку использовать палку для внушения почтения, вот как нынче.

— Меч? — переспросил Гезнур.

— Да. Ты знаешь, какие песни распевают на улицах Гевы в твою честь? Ну, идем, — старик обнял сына за плечи, — идем, мой герой, расскажешь новости.

— Песни пусть поют, — согласился сын, приспосабливая шаг к медленной походке старика, — но я, помнится, ни разу не обнажил меча в последних битвах.

Придворные толпой брели следом. Старый король оглянулся и велел:

— Готовьте пир! Нынче выпьем за здоровье короля Гезнура, клянусь бородой Гилфинга! Пошли, пошли! Нечего за мной брести. Это я больной старик, а у вас ноги здоровы, вот и бегите!

Приказ сопровождался широким взмахом трости. Царедворцы торопливо попятились, непрерывно кланяясь. Не глядя на них, Гюголан увлек сына к лестнице. Там топтался здоровенный дворянин. Вид у него был смущенный, а под левым глазом наливался свежий лиловый кровоподтек. Гезнур узнал сэра Рейвена из Гнарка.

— Ну? — произнес Гюголан.

Верзила склонился над стариком, легко подхватил на руки и понес по лестнице. Гезнур, улыбаясь, поднимался следом, ему пришлось даже ускорить шаги, чтоб поспеть за здоровенным рыцарем, которому беспокойная ноша не мешала двигаться быстро. На втором этаже сэр Рейвен осторожно поставил Гюголана на пол. Только теперь Гезнур увидел, что верзила запыхался и покраснел от натуги. Старый король зашагал к своим покоям, усатый рыцарь плелся следом. Потом забежал вперед и отворил дверь. Короли оказались в комнате с огромным камином, в котором жарко пылали сухие дрова. В комнате было жарко, так что две молоденькие женщины, примостившиеся у огня, были одеты весьма легко. Гезнур с удовольствием окинул взглядом румяные миловидные лица и аппетитные формы, которых не скрывали платья с глубоким декольте. Как бы старик ни жаловался на многочисленные хвори, он чувствовал себя намного лучше, чем осенью. И эта трость, и милые дамы в покоях его величества — все говорило о том, что, переложив заботы на сыновние плечи, Гюголан пользуется досугом в свое удовольствие, и болезни ему не мешают.

Старик усмехнулся, глядя на сына.

— Нет, можешь не волноваться, ни Аттильду, ни Вейну тебе не придется называть матушкой. Я умру вдовцом, это решено. Милые дамы необходимы моему измученному хворями телу, я мерзну по ночам, и никакие одеяла не помогают.

Девицы хихикнули, бесстыдно разглядывая Гезнура, который по возрасту годился им едва ли не в отцы. Рейвен плотно затворил дверь и, проскользнув мимо королей, склонился с кочергой над камином.

— Ступайте, девочки, — велел Гюголан. — А ты, сынок, не заглядывайся на них. Захочешь, своих заведешь, тебе будет легко, ты великий герой. А этих красавиц оставь уж мне.

Старик уселся в кресло у камина, Рейвен накрыл его ноги меховым пологом и отступил, согнувшись в поклоне. Гезнур подвинул к огню второе кресло, сбросил на пол плащ и села напротив отца.

— Нет, Рейвен, ты можешь остаться, — старый король ткнул палкой в угол.

Верзила послушно поплелся, куда было указано, и опустился на сундук.

— Добрый сэр Рейвен нынче снова состоит при нашей особе, — пояснил Гюголан. — История с монахами из Белого Круга показала, что ему рано поручать командовать, пусть поучится еще у старших.

— Ты доверяешь ему, отец? После того, как он провалил дело?

Рыцарь из Гнарка сокрушенно вздохнул, он был виноват.

— Да, — кивнул Гюголан, — доверяю. Из этого дворянина еще может выйти толк, если его воспитанием заниматься. Я занимаюсь.

Король потряс тростью. Рыцарь снова вздохнул.

— Ну, надо же, придумал переломать монахам ноги, — каркнул Гюголан, опуская трость и поправляя на коленях сползший мех.

— Вообще, это была моя идея, — заметил Гезнур. — А что? Не убивать же их? Увечные возвратились бы в обитель, ванетского викария мы могли и вовсе отпустить без вреда. Таким образом мы соблюли бы минимум приличий. Отец, нынче нет нужды убивать свидетелей, нет нужды прятать концы в воду — мы достаточно сильны, чтобы открыто насмехаться над императором и его прихвостнями, архиепископом и прочими. А вот, что сэр Рейвен потерял колдуна, это беда. Чтобы умилостивить нашего союзника, маршала из Вейтреля, мне пришлось отправить ему едва ли не полпуда янтаря, все, что удалось собрать. Я хотел придержать, скармливать постепенно… Он очень нуждается в янтаре, так что принял камень взамен человека.

— Рейвен, мальчик мой, ты слышишь, как следует держать союзника на коротком поводке? — окликнул рыцаря старый король. Потом обернулся к сыну. — Я думаю, из него получится неплохой маршал. Тем более что, в конце концов, после этого инцидента ванетские попы перестали сманивать наших в Белый Круг. Нам все-таки удалось нагнать на них страху.

Гезнур кивнул.

— Шпионы доносят, что священники родом из нашей страны теперь в империи под подозрением. Их всячески унижают. Это хорошо, чем хуже будут относиться к гевским клирикам в Империи, тем менее верны они будут ванетским прелатам.

Гюголан завозился в кресле, поправляя мех на коленях.

— Слушай, Рейвен, — велел он. — Слушай, и мотай на ус!

Гезнур снова кивнул. Он понимал, как и для чего отец воспитывает рыцаря. Здоровяк был неглуп, очень силен и совершенно предан. Гюголан лупил верзилу палкой, но и сулил пост маршала, так что сэр Рейвен сносил побои невозмутимо. Считал, что ради награды стоит потерпеть. Так воспитывают верных вассалов в Геве.

— Гезнур, сынок, — заговорил старик. — Я видел, как ты глядел на моих дев, Аттильду с Вейной. Тебе нужно жениться. Да, да, пора. Теперь ты король, твоя рука — лакомый кусок, можно выбрать пару из высшей знати. Невеста хорошего рода поможет упрочить связи с союзниками.

— Ты об этом хотел со мной поговорить?

— И об этом тоже. Я старик, я болен и слаб, — Гюголан завел привычные жалобы, — дождусь ли внуков?

— Ладно, я встану к алтарю и хм… принесу свою руку на алтарь Гевы… если невеста окажется не слишком отвратительной с виду, — Гезнур ухмыльнулся. Он-то был вовсе не красавцем и не обольщался на собственный счет. — О чем еще ты хотел говорить, отец?

— Да… обо всем. После того, как ты занялся делами королевства…