Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

господствуя над узким выходом в море, высится мощный форт, который во время

подхода к нему корсаров оказался брошенным. На водной глади между этимиостровами стояли на якорях четыре испанских корабля.Флагманский корабль "Энкарнасион", с которым мы уже встречались, былмощным галионом, вооруженным сорока восьмью большими пушками и восьмьюмалыми. Следующим по мощности был тридцатишестипушечный "Сальвадор", а дваменьших корабля – "Инфанта" и "Сан-Фелипе" – имели по двадцать пушек и посто пятьдесят человек команды каждый.Такова была эскадра, на вызов которой должен был ответить капитан Блад,располагавший, помимо "Арабеллы" с сорока пушками и "Элизабет" с двадцатьюшестью пушками, еще двумя шлюпами, захваченными в Гибралтаре, каждый изкоторых был вооружен четырьмя кулевринами note 56. Против тысячи испанцевкорсары могли выставить не более четырехсот человек.План, представленный Бладом, отличаясь смелостью замысла, со сторонывсе же казался отчаянным, и Каузак сразу же высказал свои опасения.

– Да, не спорю, – согласился капитан Блад, – но мне приходилось идти

и на более отчаянные дела. – Он с удовольствием закурил трубку, набитуюдушистым табаком, которым так славился Гибралтар. – И что еще более важно

– все эти дела кончались удачно. Audaces fortuna juvat note 57, – добавил он

по-латыни и напоследок сказал: – Честное слово, старики римляне были умныелюди.Своей уверенностью он заразил даже недоверчивого и трусоватого Каузака.Все деятельно принялись за работу и три дня с восхода до заката готовились кбою, сулившему победу. Время не ждало. Они должны были ударить первыми,прежде чем к дону Мигелю де Эспиноса могло подоспеть подкрепление в видепятого галиона "Санто Ниньо", идущего из Ла Гуайры.Основная работа велась на большем из двух шлюпов, захваченных вГибралтаре. Этот шлюп играл главную роль в осуществлении плана Блада. Всеперегородки и переборки на нем были сломаны, и судно превратилось как бы впустую скорлупу, прикрытую досками палубы, а когда в его бортах просверлилисотни отверстий, то оно стало походить на половину пустого ореха,источенного червями. Затем в палубе было пробито еще несколько люков, авнутрь корпуса уложен весь запас смолы, дегтя и серы, найденных в городе. Ко

всему этому добавили еще шесть бочек пороха, выставив их наподобие пушек из

бортовых отверстий шлюпа.К вечеру четвертого дня, когда все работы были закончены, пиратыоставили за собой приятный, но безлюдный город Маракайбо. Однако снялись сякоря только часа через два после полуночи, воспользовавшись отливом,который начал их тихо сносить по направлению к бару note 58. Корабли шли, убраввсе паруса, кроме бушпритных, подгоняемые легким бризом, едва ощутимым вфиолетовом мраке тропической ночи. Впереди шел наскоро сделанный брандерnote 59 под командованием Волверстона, с шестью добровольцами. Каждому из них,кроме специальной награды, было обещано еще по сто песо сверх обычной долидобычи. За брандером шла "Арабелла", на некотором расстоянии от нееследовала "Элизабет" под командой Хагторпа; на этом же корабле разместился иКаузак с французскими пиратами. Арьергард замыкали второй шлюп и восемьканоэ с пленными, рабами и большей частью захваченных товаров. Пленныхохраняли два матроса, управлявшие лодками, и четыре пирата с мушкетами.По плану Блада, они должны были находиться в тылу и ни в коем случае непринимать участия в предстоящем сражении.Едва лишь первые проблески опалового рассвета рассеяли темноту,

корсары, напряженно всматривавшиеся в даль, увидели в четверти мили от себя

очертания рангоутов note 60 и такелажей note 61 испанских кораблей, стоявших наякорях.Испанцы, полагаясь на свое подавляющее превосходство, не проявилибольшей бдительности, чем им диктовала их обычная беспечность, и обнаружилиэскадру Блада только после того, как их уже заметили корсары. Увидя сквозьпредрассветный туман испанские галионы, Волверстон поднял на реях своегобрандера все паруса, и не успели испанцы опомниться, как он уже вплотнуюподошел к ним.Направив свой шлюп на огромный флагманский корабль "Энкарнасион",Волверстон намертво закрепил штурвал и, схватив висевший около него тлеющийфитиль, зажег огромный факел из скрученной соломы, пропитанной нефтью. Факел

вспыхнул ярким пламенем в ту минуту, когда маленькое судно с треском

ударилось о борт флагманского корабля. Запутавшись своими снастями в еговантах, оно начало разваливаться. Шестеро людей Волверстона без одеждыстояли на своих постах с левого борта шлюпа: четверо на планшире и двое –на реях, держа в руках цепкие абордажные крючья. Как только брандерстолкнулся с испанским кораблем, они тут же закинули крючья за его борт икак бы привязали к нему брандер. Крюки, брошенные с рей, должны были ещебольше перепутать снасти и не дать испанцам возможности освободиться отнепрошеных гостей.На борту испанского галиона затрубили тревогу, и началась паника.Испанцы, не успев продрать от сна глаза, бегали, суетились, кричали. Онипытались было поднять якорь, но от этой попытки, предпринятой с отчаяния,пришлось отказаться, поскольку времени на это все равно не хватило бы.Испанцы полагали, что пираты пойдут на абордаж, и в ожидании нападениясхватились за оружие. Странное поведение нападающих ошеломило экипаж"Энкарнасиона", потому что оно не походило на обычную тактику корсаров. Ещеболее поразил их вид голого верзилы Волверстона, который, размахиваяподнятым над головой огромным пылающим факелом, носился по палубе своегосуденышка. Испанцы слишком поздно догадались о том, что Волверстон поджигалфитили у бочек с горючим. Один из испанских офицеров, обезумев от паники,приказал послать на шлюп абордажную группу.Но и этот приказ запоздал. Волверстон, убедившись, что шестеро его

молодцев блестяще выполнили данные им указания и уже спрыгнули за борт,