Операция «Аврора» - Дарья Плещеева

— Как дела с допросами? — бодро поинтересовался Голицын, усаживаясь за свой стол — теперь уже свой! — в кабинете Вяземского.

— Пока никаких сенсаций, Андрей Николаевич, — начал докладывать агент. — Возница тюремный действительно оказался подкупленным, позарился аж на тысячу рублей за то, что повезет арестанта не через Кронверкский мост, а через Иоанновский. Охранник, что попал под подозрение, пока помалкивает. Но возница на него сразу указал. Дескать, он к нему и подошел с предложением подзаработать…

— Ясно. Его слово против слова охранника. А что с Керенским? Ты же с него начинал, как я просил?

— Вот с Керенским как раз разговора не получилось!

— Почему?

— Он заявил, что без прокурорского присутствия ни о чем говорить не станет, поскольку является членом Общественной коллегии адвокатов при Государственной думе.

— Ишь ты, какие мы важные?! — нахмурился Голицын. Он терпеть не мог кичливых и заносчивых людей. — А ну-ка, Евгений, пригласи сюда господина адвоката, я с ним сам побеседую!

Керенский вошел, как и ожидал Андрей, с горделиво поднятой головой и надменно поджатыми губами. Молча сел на предложенный стул, закинул ногу на ногу и уставился в пространство над головой Голицына. Руки в наручниках сложил на колене, и теперь лишь еле заметное подрагивание длинных и тонких пальцев выдавало внутреннее напряжение арестованного.

Андрей выдержал долгую паузу, внимательно наблюдая за Керенским исподлобья и листая разложенный перед собой гроссбух из дежурной части.

— Александр Федорович, как же это вы так, а? — неожиданно сочувственным тоном спросил он.

Керенский чуть повел бровью, не меняя позы.

— Такой уважаемый, солидный человек, — как ни в чем не бывало продолжил Голицын, — а связались с какими-то бандитами?

— Вы меня с кем-то путаете, господин капитан…

— …подполковник, Александр Федорович. Уже подполковник!

— Рад за вас… Так вот, я говорил вашему помощнику, что непричастен к инциденту на Кронверкской набережной, потому что оказался там случайно, проезжая по своим делам. И, как юрист, хочу вас сразу предупредить: доказать обратное вам будет очень нелегко, если вообще возможно. А до той поры вы не вправе держать меня под арестом. И никаких показаний я давать более не намерен! — Керенский поднялся. — Извольте отпустить меня немедленно.

— Сядьте, Александр Федорович, — спокойно и терпеливо, как школяру, сказал Голицын. — Не знаю, на что вы рассчитываете, но вместе с вами мы задержали еще двоих, которые опознали вас как организатора бегства из тюрьмы известного британского шпиона Сиднея Рейли. Плюс самое неприятное для вас, если еще не поняли, офицеры Гусев и Громов, с которыми вы имели счастье познакомиться в процессе подготовки побега Рейли, являются нашими штатными агентами. Мы расставили ловушку, господин Керенский, и вы в нее точнехонько угодили. Вместе с вашим помощником, Григорием Котовским по прозвищу Кот. Он, кстати, оказался сговорчивее вас и дал нам необходимые сведения для задержания Рейли, а также подтвердил, что наняли его для организации побега именно вы. Доказательств вполне достаточно, чтобы предъявить вам обвинение согласно разделу третьему «О государственных преступлениях» Уложения о наказаниях уголовных и исправительных Свода законов Российской империи. Постановление о взятии вас под стражу завтра утром будет вам предъявлено. А пока…

Андрей не договорил. В кабинет без стука ворвался встрепанный подпоручик Перетыкин. Он запыхался и разрумянился, а в глазах плескалась растерянность пополам с тревогой.

— Ваше высокоблагородие, градоначальника господина Драчевского убили! — выпалил Перетыкин.

— Что-о?!

— Бомбу в него бросили, прямо на крыльце Департамента полиции!

— Когда?

— Аккурат полчаса назад. Я вам телефонировал, а вы…

— Я был у его высокопревосходительства… Кто возглавлял охрану градоначальника? — Голицын схватился за трубку. — Немедленно соедините меня с Сабуровым! — крикнул в микрофон.

— Разрешите идти? — робко спросил Перетыкин.

— Идите… Алло, Дмитрий Андреевич… В курсе уже?.. Кто командовал?.. Ерофеев?.. Убит… Черт! Кто еще?.. Ранены… А Драчевский?.. Слава богу! Куда его отвезли?.. Благодарю, Дмитрий Андреевич. Уже включаюсь, по горячим следам, надеюсь, быстро разберемся.

Голицын положил трубку и наткнулся взглядом на улыбающееся лицо Керенского. Чувствуя, как глухая злость против воли начинает закипать в груди, Андрей позвонил в колокольчик и бросил вошедшему конвойному:

— Уведите арестованного!

Керенский спокойно направился к двери, но вдруг остановился, обернулся и произнес с плохо скрываемым торжеством: — А ведь это только начало, господин подполковник! Только начало!..

«Совята» сидели хмуро и молча, переваривая услышанное. «Пощечину» Службе влепили знатную. Среди бела дня, да в центре города, да на крыльце Департамента полиции!.. Таких дерзких покушений не было уже давно. Правда, градоначальник остался жив, и его секретарь тоже. Но пострадали больше дюжины человек. Убит начальник охраны и один из террористов. Еще одного бомбиста схватили, оглушенного взрывной волной. А еще двое, судя по свидетельствам очевидцев, скрылись.

— Уму непостижимо! — проворчал наконец Свиридов. — Какой позор второму управлению!..

— Всей Службе позор! — бросил сердито Голицын. — И чем скорее мы этот случай раскроем, тем лучше. Вводная всем ясна?.. Тогда за работу!

Глава 11

Возвращаться в Москву Давыдову не хотелось. Служба-то служба, а не хотелось…

Заноза в сердце сидела основательная, не какая-нибудь хиленькая, отломившаяся от трухлявой щепки, как в детстве случалось, а железная с зазубринами, больше похожая на гарпун.

В Санкт-Петербурге ему ничто не напоминало о странном и горестном романе с Элис. А в Москве — наоборот, всё. И Денис даже сильно удивил ветеранов хозяйственно-административного управления ОСВАГ, яростно отказавшись жить в заказанном для него по телефону номере московского «Метрополя». Пришлось отменять заказ, искать другую гостиницу Выбрали «Гранд-отель» — цены умеренные и местоположение хорошее.

В поезде спалось плохо. Давыдов мучился, пока проводник не пригласил господ пассажиров, едущих до Твери, собираться к выходу. Денис подумал и выскочил из вагона едва ли не первым, даже не накинув шинель. Московская весна пришла в этом году свирепая, вьюжная, но плеснувшая в лицо метелица обрадовала Давыдова — он даже улыбнулся и перебежал по перрону к приземистому красному зданию.