Дым осенних костров - Линда Летэр

у Джерлета, но попросить необходимую сумму целиком не позволила гордость. Со скромными даже для людей гостиничными порциями Наль был постоянно голоден. Измотанный ожиданием и неизвестностью, юноша кружил с приходом сумерек по торговой площади, окруженный морем мелькающих жизней, чужой, инородный для этой земли и ее обитателей. Теперь только он обратил внимание на герб Гавани-пристанища, которую люди именовали «Гаванью благодати».

— Саламандра, — прошептал юноша, разглядывая расположенную под тремя геральдическими лилиями ящерицу в языках пламени. — Она преследует меня.

Опустившись на медленно остывающий каменный парапет на краю торговой площади, Наль подсунул под себя руки и вытянул ноги, наблюдая из-под шляпы, как сгущается ночная темнота. Только выплывали из густой сырой теплой мглы редкие фигуры, да слышались то здесь, то там, негромкие сдержанные или звучные подвыпившие голоса, цокот копыт. С тишиной обострялись душевные муки. По пути из дворца франков Наль заснул прямо в карете, как обыкновенный мальчишка, на чью долю на мгновение выпало держать на плечах безопасность целого королевства. Но другое королевство не удержал — родной Исналор. Он нарушил присягу, данную королю. Он праздно шатается по улицам, пока норское войско идет навстречу орочьей орде. И что-либо изменить он не властен. Блестящий командир сотни Исналора отбивается теперь от падших женщин, что, завидев его в преддверии порта, еще долго кричат вслед.

Торговка присела рядом — загорелое лицо и морщинки в углах глаз и губ, темное длинное платье, чепец. Пока Наль раздумывал, уйти ли от греха подальше, та протянула ему яблоко. Эльнор удивленно воззрился на него, усмехнулся, вспоминая недавнее вынужденное приключение. И вот теперь угощение ни с того ни с сего предлагают ему. Зачем?

— Бери-бери, — торговка словно прочла мысли Наля. — Наши яблоки для вас не опасны.

Он сумел не измениться в лице, разве только глаза расширились и вспыхнули изумлением. Но люди плохо видят в темноте.

— Простите, мадам?

— Ой полно, — махнула та на него свободной рукой, — я тебя тут уж который день вижу. Ходишь как неприкаянный, от людей шарахаешься. Чай корабль-то твой уплыл, вот и не можешь вернуться в свой Тир На Ног*? — Она ткнула яблоко Налю. — Голодаешь небось, от нас-то прячась. Вон худой какой. Ешь, бедолажный.

Это слово — malchanceux — Наль услышал от моряков, обсуждавших упавшего с мачты товарища. Приятно было почерпнуть из портовых разговоров нечто пристойное.

____________________

* В кельтской мифологии остров вечной юности и блаженства, где нет болезней и страданий, населен Племенами богини Дану.

— Я не…

Солгать невозможно, да и бессмысленно! Но каковы представления ее и откуда усвоены? Возможно, он мог бы объяснить, что не принадлежит к тем сущностям, что воруют из колыбелей детей, оставляя своих странных сморщенных подменышей, пугают и портят скот, мешают хозяйству, злонамеренно путают пряжу, зачаровывают людей и лишают тех рассудка, совращают или уводят к себе…

Однажды он уже зачаровал, и не самым безобидным образом, если последнее вообще возможно. Пусть совратить пытались его, камень с души за вынужденную самозащиту так и не упал.

Торговка встала.

— Знаю. Иначе и не подошла бы к тебе.

Потуже затянув на плечах шаль, она пошла к телеге, возле которой возился мужчина с засученными рукавами. Оба покинули площадь под скрип колес и тихий стук копыт. Наль долго смотрел на яблоко в своей руке, а потом тряхнул головой и с хрустом откусил половину.

* * *

Всего несколько шагов от невысокой церкви Нотр Дам де Грас с арочными окнами и наборными колоннами, и он попадал в порт. Чужой говор сделался почти привычным, как запах затхлого сырого гниения, рыбы и пота, перемежаемые бранью резкие крики, ветер с моря и скачущие блики на волнах. Рыбаки сетовали на снижение уловов трески, купцы обсуждали дела Ост-Индской компании, а моряки — собственные набранные в тавернах долги, единственным путем выплатить которые представлялось отправиться в земли, где свирепствовала малярия, и доставить оттуда рабов на заморские плантации. Иногда в порту встречались люди с эбонитовой кожей и черными глазами, как невольные, так и свободные, ожившие иллюстрации из книг про далекие полумифические берега. Среди мачт витало леденящее эхо стонов и лязга цепей, но никто из людей, похоже, не слышал его. Матросы со свистом или бранью грузили на корабли металлы, ткани, зерновые и оружие. С пристающих в порту из Антилии кораблей разгружали сахар, специи, хлопок и зерна для чернильного напитка.

Никто из портовых эльнарай не знал, что могло случиться с «Зарей», поговаривали лишь, что у берегов Антилии, куда лежал ее путь прежде возвращения в Скерсалор, совсем неспокойно. Отчаявшись, вместе с другими эльфами Наль отыскал подходящее человеческое судно, и двадцать первого дня они отчалили в направлении Северных Королевств. Единственную радость дарили красоты путешествия. Придерживая украшенную пером широкополую шляпу, юноша всматривался в жемчужно-розовую зарю на границе миров, что плавилась в золоте садящегося за край солнца. Дни ослепляли яркостью лучей и лазурью пенящихся волн, ночью корабль со всех сторон поглощала тьма, рассекаемая узкой дрожащей лунной дорожкой. Где-то в необозримой дали лежал в загадочной дымке берег Антилии.

— Можно ли исправить непоправимое? — спросил Наль, с тоской следя за спускающимся красным солнцем. Волны окрасились в искрящийся багрянец.

— Зависит от степени непоправимости. — Прожженный солнцем и ромом боцман даже вынул изо рта трубку. Он с любопытством оглядел юношу: — Полюбившуюся девицу выдают за другого? Или она уже замужем?

Палуба мерно раскачивалась. Где-то за спиной раздавался пронзительный скрип.

— Я принес присягу моему господину, которому обязан слишком многим. А когда настало время исполнить долг, даже не был рядом. Другие делают это за меня.

Боцман задумчиво потер тронутую сединой черную бородку.

— Что сделано, то сделано, парень. Разве что ты найдешь способ отплатить своему господину вдвойне.

— Вдвойне…

Из-за неудачного ветра и спорных решений капитана путь до Юных Земель занял едва ли не в три раза дольше положенного. На побережье Альбиона пришлось совершить пересадку. Он девять суток ждал отправления корабля, а накануне отплытия с ним во второй раз в жизни случилась мигрень, столь сильная, что он перепутал день с ночью, и явился на место, опоздав на сутки.

В Юных Землях ходили тревожные слухи. Помимо дипломатических делегаций путешествия между Королевствами стали редки, и он не смог добиться ни от кого подробных и проверенных вестей о пропущенном походе на орду за Дорогой Дружбы. Проживая неподалеку от порта, в маленькой эльнарайской гостинице, маскирующейся под ночлежку рыбаков, торговцев и их семей, Наль не мог уклоняться от гнетущих мыслей. Морской воздух и чудный вид на другой