Дым осенних костров - Линда Летэр

Благообразное круглое разрумянившееся лицо женщины окаменело от страха. Неловко поклонившись Амаранте, она приблизилась к сыну вплотную, полагая, что пришелица не услышит шепота, и не сводя с той глаз:

— Да у ней под юбкой не иначе, как коровий хвост!

Амаранта вздрогнула. И среди них придется жить. Она уже твердо знала, что придется. Надеяться на сохранение Королевств так же наивно, как ждать, что в зимнем лесу расцветут колокольчики.

— Ага, — улыбнулся парень, тоже не отрывая от Амаранты счастливого взгляда. — Я удовлетворю ее, и она дарует мне удачу в охоте.

Девушка вспыхнула, словно от пощечины. Не восхищение преобладало в его взгляде, но плохо прикрытое, липкое вожделение. Только он ее и пальцем не сможет тронуть. Она легкая, быстрая, как рысь. А если пришлось бы, без труда справилась бы с ним и с помощью оружия.

— Тьфу, срамник! — зашептала его мать. — Когда у тебя руки-ноги иссохнут, до охоты ли будет? А ежели она уведет тебя к своим? Простись с ней повежественнее, да уходи, пока она не украла младенца твоей сестры!

«Не нужны мне ни сын ваш, ни внук», — хотела возразить Амаранта с возмущением, и вздрогнула: кто-то схватил ее сзади за руку. Мгновенно обернувшись, к своему изумлению, она встретилась глазами с Налем. Присутствие людей так захватило ее, что она не замечала более ничего вокруг.

— Ты что? — чуть слышно проронил он, поднимая брови. — Я везде тебя ищу. Я звал тебя.

Парень вновь разинул рот и уронил вилы.

— Ой-ой! — воскликнула его мать, схватившись за щеки. — Хульдрекалл! — Она попятилась.

— Хульдрекалл! — тоненько вскрикнула появившаяся из-за дома бледная и болезненная девочка лет двенадцати. Две тонкие льняные косички ее подпрыгивали от шагов, глаза восторженно заблестели. — А ты говорила, они носатые и страшные!

Наль потянул Амаранту за руку. Не оглядываясь, они побежали к кромке леса. Позади слышны были все новые крики высыпавших отовсюду людей, однако догонять нежданных гостей никто не посмел. Скрывшись под покровом деревьев, влюбленные не замедлили хода, пока звуки деревни окончательно не стихли.

Амаранта виновато опустила голову. Мало было разлуки, угрозы от орков и троллей. Она всполошила людей.

— Мы должны рассказать командиру дозора, — проронил Наль.

Пробираясь среди мрачных стволов, оба молчали. Посещение деревни произвело на Амаранту тягостное впечатление. Лучше терпеть интриги при дворе. Не каждый же король будет добиваться ее в свои фаворитки? Главное — очаровать и нравиться, а это она умеет. Нужно будет обсудить это с Налем… когда все успокоится. Из-за ее непреодолимого любопытства оба они показались людям, да так явно, что об этом будут говорить, наверное, и спустя века. Зато непоследовательное поведение лесных хранителей наверняка тех порядком озадачило. Девушка почувствовала внезапно, что ее начинает разбирать нервный смех. Она пробовала бороться с ним, но плечи ее вздрагивали, губы дрожали. Наль повернулся к возлюбленной, недоумевая, не плачет ли она. Та звонко расхохоталась. Вспорхнул с дерева потревоженный ворон. Должно быть, Наль подумал о том же, что и Амаранта. Он прошел молча еще несколько шагов, качнул головой и присоединился к ее веселью.

Смех был необходим среди напряжения и страхов последних зим. Держась за руки и хохоча до слез, они приближались к оставленной стоянке. Следовало торопиться, чтобы пройти дурной участок леса до темноты.

— Хульдрекалл, — фыркнул Наль. — Так меня еще никто не обзывал.

Часть II. 22. Перед бурей

Под сводами Агатового зала стоял ровный гул голосов. Несмотря на внушительные размеры помещения, здесь собралось слишком много эльнарай. Шел Большой совет. Один из Глаз Исналора как раз объяснял принцип действия паровой машины. Некоторые члены совета внимательно слушали доклад, другие более или менее откровенно отвлекались на негромкую беседу с соседом или собственные мысли. В середине главного стола тема вызвала горячий спор.

Световой день был в разгаре, однако для поздней зимы это означало все еще довольно короткий период до наступления сумерек. Часть масляных ламп и светильников, включая огромную люстру над главным столом, пригасили до поры. Оставшиеся бледные блики дрожали на стенах зала и арочных сводах, по которым тянулись дымчато-серые, прозрачно-песочные, грифельные, молочно-белые, туманно-голубые и черные разводы агата. Узкие стрельчатые окна раскрыли, чтобы хоть немного разогнать духоту. Холодный запах сырого снега наполнял помещение. В окна заглядывало скрытое плотными облаками белое небо. По залу гуляли резкие сквозняки.

Во главе огромного овального стола сидел кронпринц Ранальв, сцепив перед собой унизанные перстнями тонкие пальцы. Высокая спинка его кресла была вырезана в виде поднятых крыльев ворона — символа мудрости. По правую руку от принца сидел канцлер Сельве́р, по левую — советник короля лорд Первого Дома Радба́льд Нернфрез. Далее расположились остальные члены Верховного и Нижнего Совета, а не поместившиеся и представители гильдий занимали два стола, поставленные перпендикулярно главному. Король Ингеральд в этот раз отсутствовал.

Представитель Глаз наконец закончил с паровой машиной и возможными последствиями ее использования. После ненадолго возросшего гула обсуждений канцлер предоставил слово главному егерю. Тот поднялся со своего места, поклонился кронпринцу и кивнул остальным. Как у большинства охотников зимой, у него были обветренные ледяным ветром лицо и руки, сухие губы. Тяжелая бледно-пшеничная коса падала через плечо.

— Не вижу причин использовать щадящие обороты, господа, — заговорил егерь. — Мы семь зим находимся в осадном положении. То, что осада эта сосредоточена пока вокруг линии дозоров, а не у самих городских стен, лишь вопрос времени.

— Осада! — зловеще каркнул один из королевских воронов на жердочке у окна. Двое других распустили хвосты и беспокойно заходили туда-сюда. Главный егерь бросил на них взгляд и продолжал:

— Охотники рискуют, выходя все дальше за пределы сжимающихся границ за дичью. Мы медленно истощаемся под этим гнетом!

— Гнет, гнет! — выкрикнул другой ворон, и на сей раз все трое заголосили:

— Осада! За дичью! Под гнетом! Кто остановит?

Ранальв повернул голову к окну и хлопнул в ладоши:

— Довольно!

Вороны затихли. Кронпринц снял крышку с маленького фарфорового горшочка и положил на белую ладонь несколько кусочков сырого мяса. Он протянул раскрытую руку над столом; крупные черные птицы слетелись на угощение, подняв ветер крыльями. Канцлер Сельвер сдержанно откинулся на спинку стула. Зашелестели разложенные по столу поверх пергаментных карт бумаги. Кто-то из сидящих рядом поправил растрепавшиеся волосы. Когда вороны вернулись на жердочку, Ранальв обратил ясное сдержанное лицо в зал:

— Насколько сильны признаки истощения к данному времени, и каков прогноз?

После краткого совещания за дальними столами встала женщина с усталыми глазами — представительница торговых гильдий. Должно быть, всю ночь она провела над отчетами, готовясь к совету. На лице ее