Николай Языков: биография поэта - Алексей Борисович Биргер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На месте священном, где с дедовских дней,
Счастливый правами свободы,
Народ Ярославов, на воле своей,
Себе избирает и ставит князей,
Полкам назначает походы
И жалует миром соседей-врагов —
Толпятся: кудесник явился из Чуди…
К нему-то с далеких и ближних концов
Стеклись любопытные люди.
И старец кудесник, с соблазном в устах,
В толпу из толпы переходит;
Народу о черных крылатых духах,
О многих и страшных своих чудесах
Твердит и руками разводит;
Святителей, церковь и святость мощей,
Христа и пречистую деву поносит;
Он сделает чудо – и добрых людей
На чудо пожаловать просит.
Он сладко, хитро празднословит и лжет,
Смущает умы и морочит:
Уж он-то потешит великий народ,
Уж он-то кудесник чрез Волхов пойдет
Водой – и ноги не замочит.
Вот вышел епископ Феодор с крестом
К народу – народ от него отступился;
Лишь князь со своим правоверным полком
К святому кресту приложился.
И вдруг к соблазнителю твердой стопой
Подходит он, грозен и пылок;
«Кудесник! скажи мне, что будет с тобой?»
Замялся кудесник и – сам он не свой,
И жмется и чешет затылок.
«Я сделаю чудо». – «Безумный старик,
Солгал ты!» – и княжеской дланью своею
Он поднял топор свой тяжелый – и в миг
Чело раздвоил чародею.
Для читателей того времени, у которых «История» Карамзина – настольная книга, совершенно понятно, о каком эпизоде говорит Языков: о появлении «кудесника», борющегося с утверждением христианства, в Великом Новгороде в начале 1070-х годов, через полтора века после правления вещего Олега, о споре кудесника со святителем Феодором, епископом новгородским, и о том, как новгородский князь Глеб разрешил этот спор. Но еще важнее то, о чем Языков не говорит – именно потому, что рассчитывает на полное знание читателями этого эпизода.
Кудесник уличен во лжи – собственного ближайшего будущего предсказать не смог… Однако в самых разных источниках, от авторитетных до дешевых романов мистических ужасов, перепевающих авторитетные источники на свой лад, мы находим: предсказатель, предсказывающий будущее других людей и всего мира, чаще всего свою собственную судьбу предвидеть не может – для него это отсечено и закрыто, «я» настоящее несовместимо с «я» будущим.
В летописи не сказано конкретно, какими карами и обещаниями бед грозил кудесник принявшим христианство, но мы знаем, что в скором времени после истории с кудесником святитель Феодор умер от укуса бешеной собаки.
Князь Олег, усомнившийся в предсказании волхва, умер от укуса ядовитой змеи.
Есть и текстовые совпадения с Пушкиным. «Кудесник, ты лживый, безумный старик!» – в «Песне о вещем Олеге». «Безумный старик, Солгал ты!» – в «Кудеснике».
Параллель очевидна – и она подчеркивается тем, что Языков пишет «Кудесника» сразу после «Олега» и ставит их рядом. Ведь не какой-нибудь другой эпизод из русской истории выбрал! «Кудесник» для Языкова – развитие темы. Общность поэтических средств и приемов еще более проявляет тот смысл, который должны вычитать из двух стоящих рядом баллад современные Языкову читатели.
Так что, Языков, внешне осуждая кудесника, на самом деле намекает на его правоту?
(Так сказать, заряжает то, что в открытую выстрелит через сто пятьдесят лет в сатирическом варианте «Песни о вещем Олеге» Владимира Высоцкого: «…И долго дружина топтала волхвов Своими гнедыми конями: Ишь, говорят ни с того, ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! … Всякий волхвов покарать норовит, А нет бы послушаться, правда! Олег бы послушал – еще один щит Прибил бы к вратам Цареграда: Волхвы-то сказали с того и с сего, Что примет он смерть от коня своего!»)
Тем более, что идиллическая и светлая картина похорон Олега, оставившего после себя цветущее государство, входит в контраст с достаточно скупым, напряженным и затуманенным фоном второй баллады. Просто представить: серый берег северной реки, яркими взрывными пятнышками кровь на топоре князя и в седых космах кудесника, в стороне, третьей точкой вытянутого треугольника, собирающего картину – золотой крест святителя, причем золото бледнее двух алых пятен, оно ж на расстоянии, чуть приглушено самой атмосферой, даже если прямой туманной дымки нет – «какой сумасшедший Суриков» сумеет написать такое со всем напряжением и выразительностью?
Благодатная языческая Русь словно «проваливается» в христианство, теряя свою энергию света и свою «самость»?
Не так все просто.
Прежде, чем двинуться дальше, одну вещь отмечу – азбучную и для Языкова и для каждого его читателя-современника. Язычник Олег живет в царстве железной необходимости и неизбежности – то, что с древних времен называется роком, он «запрограммирован» на исполнение любых предсказаний и вырваться из колеи не может. Христианин Феодор живет в царстве свободы, где по молитве и покаянию любые, самые истинные, предсказания можно от себя отвести, запрограммированность жизни и железная неизбежность – рок – отменяются.
Разумеется, в наши дни многие могут посмеяться и поерничать, да и попросту отмахнуться: да не лезьте вы со своим «царством свободы», все это беспомощные выдумки… дальше с разных позиций может быть обоснование. Кто-то заговорит про парапсихологию, а то и про астрологию, что есть такие возможности предвидения будущего, экспериментально доказанные, которых никакая молитва не перешибет. Что человек, «считывающий энергетические поля мироздания», увидел, то и будет, и на спасительную молитву уповать – себя обманывать. Кто-то заговорит о том, что волховские предсказания – такой же вздор, как и молитва, а если кто-то предсказывает правильно – значит, он хорошо знает законы социологии, экономики, физики и химии (биофизики, биохимии, психологии, психосоматики…) и может с помощью переведенных в математические символы формул проследить, как сработают эти законы в ближайшем и не очень будущем. Кто-то… Да вариантов можно на несколько страниц набрать. Поэтому скажем просто: есть убеждения, для тех или иных поколений впитанные с молоком матери, и то, что для нас требует дополнительных
