Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз

В то время, как он стройный, словно молодой индеец, стоял в ожидании у её дверей, кончив своё письмо, его чуткие уши уловили знакомый звук. В лесу по нижним ветвям передвигалась большая обезьяна.

Одно мгновение он напряжённо прислушивался. Внезапно из джунглей донёсся раздирающий душу крик женщины, и Тарзан, уронив на землю своё первое любовное послание, кинулся в лес.

Клейтон тоже услышал крик, так же, как и профессор Портер, и м-р Филандер. Через несколько минут все они, запыхавшись, собрались у хижины, забрасывая друг друга набегу перекрестным градом вопросов. Взгляд, брошенный в хижину, подтвердил их худшие опасения. Джэн Портер и Эсмеральды в ней не было. Немедленно Клейтон бросился в джунгли в сопровождении обоих стариков, громко окликая девушку по имени. Около получаса носились они по лесу, пока Клейтон не наткнулся на распростёртое тело служанки.

Он нагнулся к ней, пощупав её пульс и послушал биение сердца. Она была жива. Он стал трясти её.

— Эсмеральда! — кричал он ей в ухо. — Эсмеральда! Бога ради, скажите, где мисс Портер? Что случилось? Эсмеральда! Негритянка медленно открыла глаза. Она увидела Клейтона, увидела кругом себя джунгли.

— О, Габерелле! — простонала она и снова упала в обморок.

К этому времени подошли профессор Портер и м-р Филандер.

— Что нам делать, мистер Клейтон? — спросил старый профессор. — Где нам искать её? Бог не может быть настолько жестоким, чтобы отнять теперь у меня мою дочку.

— Мы, должны прежде всего привести в чувство Эсмеральду, — ответил Клейтон. — Она может сообщить нам, что случилось. — Эсмеральда! — крикнул он снова, грубо тряся негритянку за плечи.

— О, Габерелле! Хоть бы умереть! — вопила бедная женщина, крепко зажмурив глаза. — Дай мне умереть, господи, но не дай мне видеть опять эту ужасную образину. Зачем послал ты дьявола за бедной старой Эсмеральдой? Она никому зла не сделала, никому, господи, никому. Она совершенно неповинна ни в чем, господи, да, неповинна ни в чем!

— Ну, ну, Эсмеральда, — прикрикнул Клейтон, — перед вами не бог, а мистер Клейтон. Откройте глаза. Эсмеральда исполнила, что ей было велено.

— О, Габерелле! Слава господу богу! — проговорила она.

— Где мисс Портер? Что случилось? — спрашивал Клейтон.

— Разве мисс Джэн нету здесь?.. — воскликнула Эсмеральда, поднимаясь с изумительной быстротой для особы её объема. — О, господи, теперь я вспомнила. Должно быть, оно унесло её. — И негритянка принялась рыдать и вопить причитания.

— Кто унёс? — крикнул профессор Портер.

— Большое толстое животное, покрытое волосами.

— Горилла, Эсмеральда? — спросил м-р Филандер, и трое мужчин затаили дыхание, когда он высказал ужасающую мысль.

— Я думала, это был дьявол, но, должно быть, это был один из тех, кого вы зовете горильмантами. О, моя бедная крошка, моя маленькая птичка, бедная… — И снова Эсмеральда разразилась несдерживаемыми рыданиями.

Клейтон немедленно стал искать следы, но не мог найти ничего, кроме массы примятой поблизости травы, а его лесные понятия были слишком ничтожны для истолкования того, что он видел.

Весь остаток дня трое мужчин занимались поисками в джунглях. Но когда спустилась ночь, они волей-неволей были вынуждены с отчаянием в сердце прекратить эти поиски, потому что они не знали даже куда, по какому направлению унесло Джэн Портер животное.

Было уже далеко после захода солнца, когда они добрались до хижины. Убитое горем небольшое общество сидело теперь безмолвно в маленькой комнате.

Наконец, профессор Портер прервал молчание. Тон его голоса уже не был тоном ученого педанта, разводящего теории об абстрактном и неведомом. Это был тон человека действия — тон решительный, но вместе с тем проникнутый таким неописуемо-безнадёжным горем, что вызвал ответную волну отчаяния в душе Клейтона.

— Я прилягу, — сказал старик, — и постараюсь заснуть. Завтра рано утром, как только рассветёт, возьму с собой столько пищи, сколько могу снести, и пойду искать Джэн, пока не найду её. Без неё не вернусь!

Его спутники не сразу ответили. Каждый из них был поглощен в свои печальные мысли, и каждый знал, как знал это и старый профессор, что означали его последние слова:

профессор Портер никогда не вернётся из джунглей.

Наконец, Клейтон встал и, нежно положив на руку сгорбленное плечо старого профессора, сказал:

— Я, конечно, пойду с вами. И не говорите мне, что я не должен этого делать.

— Я знал, что вы это предложите, что вы захотите идти, м-р Клейтон, но право — не делайте этого. Джэн теперь вне человеческой помощи. Я просто потому иду, чтобы вместе с нею погибнуть, а также чтобы сознавать, что та, которая была так недавно моей дорогой маленькой дочуркой, не лежит одиноко и покинутая всеми в страшных джунглях. Одни и же те стебли и листья покроют нас с нею и одни и те же дожди будут поливать нас. Нет, я должен идти один, потому что она была моей дочерью, единственным, что оставалось у меня на свете и что я любил!

— Я пойду с вами, — просто сказал Клейтон. Старик поднял голову и внимательно посмотрел на энергичное, красивое лицо Уильямса Сесиля Клейтона. Быть может, впервые он прочёл на этом лице любовь, таившуюся в сердце молодого человека, — любовь к его дочери.

Обычно профессор Портер был слишком занят своими собственными учеными мыслями, чтобы замечать мелкие факты, случайные слова, которые бы давно подсказали всякому другому, что молодые люди все ближе и ближе тяготеют друг к другу. Теперь он стал припоминать все, одно за другим.

— Как хотите, — согласился он наконец.

— Вы можете рассчитывать также и на меня, — заявил м-р Филандер.

— Нет, мой дорогой старый друг, — возразил профессор Портер, — всем нам идти не следует. Было бы большой жестокостью оставить бедную Эсмеральду здесь одну; да и всем троим не достигнуть