Русский крест: Литература и читатель в начале нового века - Наталья Иванова

Начинают приходить в голову совсем крамольные мысли о том, что соцреалистическая экранизация Сергея Герасимова была глубже; что ненавистная националистам Аксинья Быстрицкой или Цесарской несравненно точнее, ближе – и к роману, и к ощущению родной истории, в которой и «Аксинья», и пастернаковская «Лара» – образы распятой России XX века, а не просто сексапильные бабенки.

Я открыла первую часть «Тихого Дона» 1948 года, издательство ОГИЗ. Пожелтевшая тонкая бумага, почти газетная; ясный, хорошо читаемый шрифт; никаких иллюстраций – кроме скромной графики на титульном листе (Аксинья и Григорий). Конечно, текст, сам текст, по сравнению с которым бледнеют все кислотные цвета бьющей в глаза телекартинки. Причем, скажу прямо, я себя к поклонникам этой прозы не отношу, но это мое личное дело, вернее, дело моего личного вкуса, – однако текст-то удивительный, никакому Алексею Иванову с его «Золотом бунта» и не снился такой уровень якобы узкой, «казачьей» речи! Но вырванные из текста фразы, подвешенные голосом Никиты Михалкова над олеографической картинкой, никак не адекватны зрелищу.

«Она не русская, а французская актриса; да разве казачка будет среди дня ходить с распущенными волосами?»

«А он вообще гомосексуалист – кривится при виде женщин, что Аксинья ему, что Наталья!»

Вот это все глупости и полная ерунда. Никто из так говорящих не вспомнил знаменитый анекдот об актере, приходящем к любовнице в образах Отелло, Гамлета и т. д., – «а натурально я импотент».

Никакого отношения исполнение ролей и режиссура к национальному происхождению артистов и режиссера, а также к их сексуальной ориентации, не имеют. Дело не в национальности – дело в таланте.

Потеря лица русской национальности

«Мне Грузии не обойти в дальнейшей работе», – замечал Борис Пастернак в одном из своих писем начала 30-х. Без Грузии невозможно было обойтись всем нам: так или иначе, плохим или хорошим, талантливым или не очень, но – участникам хоть какого-то культурного процесса 70-х – начала 80-х годов прошлого века. Грузия, ее именно что современная, а не только древняя культура, демонстрировала, что плодотворность развития нового искусства возможна и осуществима. Более того: Грузия, ее культура, деятели этой культуры давали интеллектуальное и культурное убежище людям «из центра», дабы уж совсем не погас взаимообмен мыслями, соображениями, идеями и, как нынче бы сказали, проектами. Борис Пастернак уехал летом 1931-го с Зинаидой Нейгауз в Грузию – «и мы получим этот рай». А в конце жизни, во время травли (посленобелевской), провел несколько недель у Нины Табидзе и крикнул ей с подножки поезда, возвращаясь в Москву: «Поищи меня у себя дома!». Самарий Великовский защищал свою диссертацию по французскому экзистенциализму в начале 70-х, разумеется, в Тбилиси. С конца 70-х русский десант в лицах Владимира Лакшина, Галины Белой, Булата Окуджавы, Татьяны Бек, Аллы Латыниной, Олега Чухонцева, Андрея Битова (и я там была) дважды в год высаживался – не в сезон – на побережье Пицунды или Кобулети, чтобы провести дискуссии, обсудить новые тексты. Процитирую еще одного поэта: «Если выпало в империи родиться, лучше жить в провинции у моря…» И действительно: может быть, это сопровождалось обманным чувством-впечатлением, но свобода нас встречала уже у самолетного трапа. Кто забудет, тот предаст самого себя. Читали в подстрочниках, тщательно подготовленных к каждой встрече Главной коллегией по переводу и взаимосвязям между литературами (руководителем был один из умнейших людей нашего времени, Отар Филимонович Нодия, кстати, отец Гии Нодия, известного современного философа), романы Чабуа Амирэджиби, Отара Чиладзе, рассказы Гурама Допанашгвили, стихи… о стихах грузинских поэтов, которых переводили лучшие русские поэты всех времен, от Пастернака и Тарковского до Ахмадулиной и Чухонцева, отдельная речь. Именно здесь, на знаменитом нашем семинаре, под шорох волн, на пицундском берегу нам с Галиной Корниловой впервые рассказали сюжет «Покаяния» Тенгиза Абуладзе.

Журнал «Литературная Грузия» давал литературное убежище современным русским поэтам, по его подшивке сейчас можно защищать диссертацию на тему «Русская поэзия, укрытая за хребтом Кавказа». И никогда не забыть мне хранимые с любовью, как реликвии, графинчик из-под коньяка и рюмку, из которой Пастернак пил этот коньяк, в доме тбилисского художника.

И что, прикажете сегодня все это выбросить на помойку – только потому, что Юпитер разгневался?

Действия властей неразумны и неадекватны.

По сути – в Москве (да и по провинциям уже пошло, там привыкли подражать начальству) начали (с команды «фас!») этнические чистки. Как еще можно обозначить цепь проверок и преследований по этническому принципу? У нас что, узбекская «Чайхана № 1» работает лучше (по всем параметрам, включая отчетность) ресторана «Тифлис»? Что, в казино, принадлежащих лицам определенной национальности, обманывают меньше, чем в тех, что принадлежат другим? Уж если решили избавить города от игорного бизнеса, так делайте это по закону, распространенному на всех, без оглядки на длину носа и разрез глаз!

Все эти телодвижения власти производят шокирующее впечатление на нормального человека. А главное: эти телодвижения разрушают хрупкие связи общекультурного поля, которые с огромным трудом все эти годы поддерживали люди, а не организации. Ведь именно люди – русские, из Москвы и Петербурга – посылали деньги и продукты в голодающий и мерзнущий в начале 90-х Тбилиси. И обратно, из Тбилиси, шли нам любовь и поддержка.

В замечательно ироническом, по-грузински неувядающем фильме-притче «Голубые горы», снятом в здании и интерьерах той самой Главной коллегии, о деятельности которой я упомянула выше, памятен финал: обрушение потолка, стен, катастрофа, засыпающая камнями – кого?., деятелей культуры, писателей, критиков, редакторов, водящих свои хороводы и невесть что празднующих.

Засыпет всех – и правых, и неправых, и талантливых, и не очень.

Уже – почти совсем засыпало.

Но я хочу, чтобы наши грузинские коллеги знали, что в Москве существует совсем другая, не согласная с официальной, точка зрения на происходящее.

В книге-проекте, координатором и составителем которой я была, привлекая десятки писателей и журналистов всего Кавказа, – «Защита будущего: Кавказ в поисках мира», – помещена работа социопсихолога, специалиста по кросс-культурной психологии, национальным ценностям и стереотипам Георгия Нижарадзе «Мы – грузины. Полемические заметки по поводу некоторых социально-психологических аспектов грузинской культуры». Заметки открываются главой «Пространство ответственности», а она, в свою очередь, следующими словами: «В этике известно так называемое золотое правило: обращайся с другими так, как хочешь, чтобы обращались с тобой». Нижарадзе подвергает критике (и, как понимаете, самокритике) национальный грузинский характер, среди прочих такую его губительную черту, как амбициозность. Но сегодня «зашкалило»: грузинская (не совсем далекая, скажем так) амбициозность на российское (подлое, скажем прямо) чиновничье упрямство.

Если Россия хотела выстраивать и возрождать общее культурное пространство на территории бывшего СССР, то какой-то внутрироссийский враг эту правильную тенденцию постоянно подрывает.

Интересно было бы узнать – как его зовут?

России и российской культуре (при всей ее широте и ее невероятном богатстве) необходимо распространять и преумножать свой культурный капитал; как любой капитал, он нуждается в постоянном движении (чтобы избежать инфляции). «Мощь и жизнеспособность культуры, – замечает Георгий Нижарадзе, – определяются ее динамизмом, то есть тем, в какой степени и как быстро она умеет выработать новые ценности в соответствии с изменившимися условиями». Необходимо двигаться, занимать своими идеями новые умы и территории, удивлять и кооптировать все новых и новых сторонников, друзей и, разумеется, коллег. Вкладываться в это, имея (пока) столько людей вокруг, понимающих русский язык! Вместо этого – теряем друзей, теряем связи, теряем поддержку.

А главное – теряем лицо.

Не скрою, и грузины (причем – из культурной элиты) меня за эти годы неоднократно ставили в тупик, поражали своими высказываниями – и Сталин вдруг оказывался «очищенным» от преступлений (потому что грузин), и мы обвинялись в грузинофобии, поскольку осуждали тоталитарный режим. Внезапная холодность, отчуждение – только потому, что мы – русские? Дурацкая затея с «Музеем оккупации». И так далее.

Но отнюдь не умнее выглядит и отечественная сторона: особенно это касается «двойного стандарта» и откровенно провокационной работы с населением Абхазии и Южной Осетии. Как это – в массовом порядке выдавать российские паспорта? И разве это не прямая угроза целостности другого государства?

И главное: не столько о Грузии, ее гражданах и ее культуре я пекусь, я – о нас. Ведь это у нас РНЕ приятно возбудилось в связи с новыми высказываниями о рыночном приоритете коренного населения. И уже поддерживает государственные инициативы новой внутренней политики. И, соответственно, рисует свои модифицированные свастики на квартирных дверях. Например, в Коломенском. После чего родители из помеченных красными свастиками квартир боятся отпускать детей на улицу. А в квартире, между прочим, живет девятилетний сын московского поэта. Отнюдь не грузина.