Русский крест: Литература и читатель в начале нового века - Наталья Иванова

Еще сильнее этот контекст давил на восприятие телеверсии «Мастера и Маргариты», а уж с «Кругом первым» было хоть волком вой. Сама «шарашка», правда, была представлена как гигиенически совершенный санаторий совсем закрытого типа; но и мучения героев в застенках Лубянки тоже выпадали на время просмотра: после работы и ужина, чая или пива, у кого как привычнее… Или – ананасового компота.

Нет, я совсем не против ужина, я просто понимаю, что градус остроты понижается контекстом восприятия. И если даже реклама как таковая исключается, то исключить телеконтекст никак нельзя – как и телезрителя нельзя изолировать от комфортных бытовых привычек и необходимостей. Конечно, книгу читают тоже не в безвоздушном пространстве, а порой и в совсем не подходящем месте – но книга оживает внутри человека, а не вне его, как в телесериале. Будучи овнешненной посредством ТВ, книга отчуждается. Чтение принадлежит посреднику – и он уже распоряжается восприятием зрителя.

И посредник делает с ней то, что хочет, – и то, что может.

Получается, что два этих момента – «проход» книги через посредника и телепотребителя (зрителя) – фактически дважды подвергают оригинал мощному изменению/искажению. (Это – технология, а не оценка.)

Все вышесказанное было длинным заходом к разговору о многосерийном «Докторе Живаго», прибытие которого к зрителю я ожидала с понятным страхом. Тем более что земля полнилась слухами о том, что Юрий Арабов изменил не только диалоги-монологи, связь сцен и систему персонажей, но и сюжет.

Окончательная оценка (да и анализ) еще, естественно, впереди, как впереди и финал; но уже на данной стадии видно, что пропедалирована вся мелодраматическая («латиноамериканская») линия Лары как чуть ли не Лолиты (Комаровский тоже сильно преувеличен, как будто у Янковского это роль, на которой он может выигрышно высветиться). Мелодрама выпячена в ущерб драме – не говорю уж о совсем потерянной мысли (главным Пастернак полагал для себя «высказаться полностью» о своем христианстве). Отметки пастернаковского текста, вырванные из книги, плавают в густом бытовом диалоге, принадлежащем перу сценариста. Тщательно изготовленные (это – плюс) интерьеры и костюмы не восполняют воздуха Серебряного века (это – безусловный минус). Слишком много плоти – при отсутствии даже намека на тайну («Роман тайн „Доктор Живаго“» – ведь не случайно именно такое название выбрал для своей монографии о романе Игорь П. Смирнов). Хотя и дураку понятно, что для перевода на язык ТВ (то есть масскульта) тайна как таковая скорее полезна, чем вредна: а здесь, в телеверсии, нет тайн и, соответственно, нет случайностей, тех самых непонятных пастернаковских пересечений, достоевско-диккенсовских «вдруг», все понятно, почему и как персонажи сходятся и расходятся. Слишком понятно. А стихи бедного Живаго, помещенные Пастернаком в самый финал романа, как доступ в самую сердцевину и разгадка романа? Их – по ходу действия – громко и скверно читают вслух. И – восхищаются ими, впрочем, как и стихами Маяковского.

Что будет дальше, не знаю, но пока ТВ адаптирует, использует литературу в своих целях, оно не приближает к первоисточнику, а удаляет от него.

Впрочем, есть и счастливое исключение – повторенный по «Культуре» блестящий телевариант «Театрального романа» с Максимом Сухановым, Н. Колякановой и Оксаной Мысиной. Найден адекватный булгаковскому тексту кино/теле/язык. Но это – исключение, подтверждающее…

Но что же? Я против, что ли?

Да нет, я – за! За расширение пространства классики на ТВ, иначе – «места, не занятые нами…»

Бей и спасай – или спаси и сохрани?

«…Весьма точное терминологическое обозначение: дегенеративное искусство».

«Художники-вырожденцы».

«Ученые проследили зависимость и степень распространения некоторых болезней от этнической принадлежности субъекта.

Общеизвестно преобладание евреев в разных сферах искусства <…> заслуживают внимания результаты исследований по фармакогеномике и межпопуляционному изучению генетических болезней у евреев, полученные американскими учеными <…> Зададимся вопросом – не связаны ли проявления дегенеративного искусства и характерный для него культ монструозности также и с вышеупомянутой „предрасположенностью“ иудейского этноса?»

Вы подумали, это из Геббельса? Нет, это из журнала «Молодая гвардия», автор вышеприведенных цитат – М. Любомудров.

Спохватилась декоративная (спасибо дизайнерам) Общественная палата насчет толерантности. Раньше надо было думать: активная пропаганда этнической ненависти ведется моими, извините за выражение, коллегами не первое десятилетие. И этому никто из официальных чиновников не препятствует – тираж 2 500 экз., как написано в выходных данных. Противно цитировать, не хочется пачкать руки этой продукцией – но она открыто продается в книжной лавке издательства «Молодая гвардия». И распространяется по подписке. Официально допущенная пропаганда расовой ненависти ведется журналом с начала разрешенной «гласности».

Оппоненты, конечно, были. И анализировали, и описывали. И предъявляли результаты анализа обществу и государству: полюбуйтесь на доморощенное выращивание в толстожурнальных «литературных» пробирках протофашистской бациллы.

Но в один прекрасный момент надоела эта «гражданская война», это «баррикадное мышление». Есть на свете вещи поэстетичнее и поувлекательнее: модернизм и постмодернизм, зарубежные симпозиумы и столичные тусовки, литературные премии и подковерные интриги.

Оставили их – им. То есть в покое.

И решили туда не заглядывать. Зажили своей бурной и увлекательной – для самих себя – жизнью. Обменивали и приобретали, щеголяли и выпускали, а если оскорбляли, то своих, дабы не мешали подойти поближе к фуршетному столу.

Однако, оказывается, это не только живо, но и ангажировало новых адептов, претворяющих идею в жизнь (см. шокирующие результаты социологических опросов).

Еще цитаты?

«Чужебесие».

«Массированная еврейская атака на мировую многонациональную культуру, глобальная агрессия иудо-талмудической доктрины против „гойского“ населения планеты. Суть процесса в том, чтобы тотально семитизировать (иудаизировать) важнейшие сферы человеческого бытия».

«Воинствующее русоненавистничество».

«Остракизму подвергаются художники с русским менталитетом, национальным самосознанием и патриотической преданностью…»

Вы будете смеяться, но я недавно почувствовала сама себя в роли представителя вот такого «этнически неполноценного» сообщества людей. Своего рода «евреем по-молодогвардейски», то есть русской по-польски.

Только что я вернулась из Польши, с семинара (встречи) российских и польских писателей, что происходил в волшебном месте, в бывшем поместье XVIII века под названием Оборы под Варшавой. Много лет там располагается Дом творчества польских литераторов, и по сей день, по счастью, не уничтоженный. Приехали вместе со мною Лев Аннинский, Евгений Попов, Евгений Ермолин; из Петербурга (с его «чужебесием») пожаловал Михаил Кураев; а еще был представлен журнал «Москва» (Капитолина Кокшенёва) и Союз писателей Москвы (Лола Звонарева). В общем, такая вот разнообразная и разностильная компания, с разных же сторон представляющая литературную ситуацию в России сегодня. Демократы и антилибералы, православные фундаменталисты и либеральные христиане, – повторяю, очень и очень разные, общего языка в отечестве подчас не находящие. Но был «момент истины», эмоционально объединивший всех. Это был момент просмотра показанного нам телефильма режиссера Томаша Ленгрена, если не ошибаюсь в его имени, – «Славянская душа». И вот эта самая «душа» (русская! польская сторона в фильме лишь комментирует) была показана исключительно «след в след» сюжету «Жизни с идиотом» Виктора Ерофеева: Вовочка-идиот пользует идиотку-хозяйку; идиот-хозяин располагается тут же; музыка Шнитке сопровождает коллективный акт; перебивкой – пейзажные картинки мусорного Петербурга со срезанной (по кадру) и оттого уродской архитектурой; алкоголики и бомжи; настриженные интервью Дмитрия Быкова (с физиономией, гротескно снятой специфическим ракурсом) и мое (тоже из «комнаты смеха»); в общем, русский визуальный ряд такой, что от этого народа и его «культурных представителей» ничего хорошего ждать не следует, а следует бежать от него в обратную сторону и как можно дальше. Польские коллеги, благообразно, в отличие от нас, поданные камерой оператора, с грустным изяществом комментируют в фильме увиденную на месте России помойку. И горько, сочувственно размышляют о нашей «душе».

Такое вот кино месяц тому назад, как мне сообщили, продемонстрированное по одному из каналов польского ТВ.

«И хорошо, что показали, а то у нас нет информации о России и о современных русских писателях!»

Дискуссию, правда, после демонстрации на семинаре по видео польская сторона разворачивать не стала. Сам автор фильма на семинар не пожаловал, сославшись на болезнь. А переводчики, так хорошо отработавшие всю встречу, переводить фильм отказались напрочь, дипломатически сославшись на плохой звук.