Вкус шалфея - Йаффа С. Сантос

на пересечении Коллинс авеню и 41-й улицы, Луми вышла и направилась по узкому тротуару, ведущему мимо элегантного отеля, прямо на прогулочную дорожку. Луми видела, что на пляже все еще находились люди, и решила прогуляться к воде. Она сняла сандалии и взяла их в руку.

Глубоко вдохнула морской воздух, позволяя ему окутать ее и поиграть с ее кудрями. Ветерок ласкал ее, а мысли побежали к волнам, мимо волнорезов. В этот момент ответы были не нужны, она просто хотела побыть здесь.

Когда прохладный ветерок стал холодным, последние семьи и парочки с собаками собрались и покинули пляж, Луми поняла, что нужно делать. Ей нужно позвонить. Девушка достала телефон из кармана по пути обратно на автобусную остановку и поискала номера под буквой «Р».

– Corazon[37]! Думал, ты забыла обо мне, – услышав голос Ричарда, Луми не смогла сдержать улыбку.

– Mi amor, – она послала воздушный поцелуй в трубку. – Послушай, мне понадобится твоя помощь.

* * *

Когда Луми добралась обратно к Инес, цикады во дворике перед домом пели во всю. Она оглядела дом в стиле ранчо, в котором выросла. Ставни отваливались, чего раньше она не замечала, а в верхнем левом углу краска начинала отслаиваться. Фасад словно бы потускнел всего за несколько часов.

Свет приглушили поэтому Луми решила, что мама и Анахильда уже пошли спать. Она зашла в маленькую кухню за стаканом воды и увидела Инес, сидящую за обеденным столиком и складывающую хлопковые салфетки в маленькие квадратики. Добравшись до размера спичечного коробка, она снова расправляла их и начинала заново.

Луми села за стол, а Инес все продолжала складывать, разворачивать и снова складывать, сосредоточившись на квадратиках салфеток. Молчание затянулось, и Луми вспомнила про стакан. Достала кувшин с водой и услышала позади себя тихий голос.

– Я же объяснила, почему так поступила.

Луми развернулась, но Инес все еще смотрела на салфетки. Она осторожно подошла к столу, взглянула на лицо матери: ее глаза были устремлены на стол. Руки зачесались от желания обнять ее. Вместо этого Луми спросила чуть ли не шепотом:

– Мами, почему ты решила, что я стану судить тебя?

Инес покачала головой.

– Не знаю, m’ija. Наверное, потому что так делали все остальные.

– Ты любила его, мами?

Инес протяжно вздохнула, словно задерживала дыхание последние тридцать лет.

– Да, – сказала она, – да, любила. – Последние слова она произнесла так, словно желала проглотить их. – Я любила его, но наши решения заставили нас столкнуться с правдой жизни, прежде чем мы были к этому готовы. – Она еще раз глубоко вздохнула. – Я была уверена, что поступала правильно, но теперь… я больше в этом не уверена. Прости.

Луми сжала руку мамы и, к ее удивлению, Инес посмотрела на нее и сжала ее ладонь в ответ. Ее карие глаза светились в тусклом свете.

– Мами, – сказала Луми. – Я возвращаюсь.

Инес слегка кивнула.

– Делай, что должна, m’ija. Словно ты можешь поступить по-другому, – сказала она, улыбаясь.

Это больше всего походило на материнское благословение, другого Луми могла и не получить, и она знала, что это много значит.

– Пойду собирать вещи, – мягко сказала Луми. Она оставила легкий поцелуй на лбу мамы и пошла в комнату за чемоданом.

Луми

Глава сорок седьмая

Июльским утром машины медленно ползли по 116-й улице. Рыбный рынок Фултон был у Луми любимым, но сейчас восемь, а Фултон закрывался в семь. Она планировала сесть на автобус на 115-й улице, пока не поняла, что уже слишком поздно. Луми решила поехать на метро, вспомнив о рынке морских продуктов «Ocean Wave Seafood» на 116-й улице. Не Фултон, но придется довольствоваться и этим.

На Луми была белая футболка, потрепанные джинсы, едва держащиеся на ней. Бежевый льняной шарф с позолоченными нитями раздувался под ее подбородком, пока она шла к рынку.

Когда она зашла внутрь, ее обдало холодным воздухом. Луми заметила крошечных веретенообразных членистоногих на льду и испытала облегчение, увидев, что их клешни крепко связаны толстыми резинками. Подойдет один лобстер. Она встала в очередь за женщиной у стойки. Посмотрев на затылок женщины, Луми почувствовала, как сердце загремело в груди. Она узнала медового оттенка волосы с черными корнями.

– Эсме?

Эсме резко обернулась.

– Луми? – она побледнела.

Что Эсме делала на рыбном рынке в восемь часов утра? Будет слишком очевидно, если Луми развернется на каблуках и пойдет обратно к станции метро?

Вместо этого девушка глубоко вздохнула и успокоилась.

– Вау. Не думала, что снова увижу тебя, – заметила она. – Что привело тебя сюда?

Эсме теребила манжеты куртки и переступала с ноги на ногу.

– Это мой район. Церковь мамы сегодня в полдень устраивает показательный обед по канонам Библии, – сказала она.

Луми с любопытством нахмурилась.

– Что это?

Эсме слегка улыбнулась.

– Они готовят блюда, которые Иисус и его ученики ели в Библии.

– Ах, – Луми облокотилась о стеклянную витрину, и Эсме последовала ее примеру.

– А что насчет тебя?

– Я… пришла купить лобстера, – между женщинами повисла неуютная тишина, и Луми снова заговорила.

– Эсме, что произошло? Почему ты ушла? – спросила она.

Эсме грустно махнула рукой.

– Там у меня не было шансов на карьеру.

– Понятно. – Эсме уставилась на ногти. – И я не могла не ощущать какую-то вину… за произошедшее с тобой. После этого я больше не хотела там работать.

Луми прикусила губу. Стоит ли говорить, что, скорее всего, Эсме и несла за это ответственность? Она отпустила губу и быстро кивнула.

– Я никогда никому не хотела навредить, – сказала Эсме. И добавила: – Слышала, что вы оба теперь вместе.

Луми вздохнула.

– Нет, больше нет. Ух, все сложно.

– Ну, надеюсь, вы разберетесь, – сказала бывшая администратор.

– Что?!

– Ты не ослышалась.

Луми сглотнула.

– Ты не, ну, ревнуешь?

– Ты его любишь, – просто ответила Эсме.

– Что?

Секретарша кивнула.

– Мама и церковь помогли мне пройти через это. Я была одержима. Думала, что это одно и то же. Но теперь я начинаю понимать, что любовь – это нечто другое. Я же просто хотела получить желаемое.

– А именно?

– Ну, я хотела его и жизнь, которую это бы дало. Я видела его шарм и успех. То есть такой огромный успех, которого я боялась никогда не достичь, но о котором мечтала.

Луми кивнула. Если бы она могла позволить себе поплакать на рыбном рынке из-за женщины, стоящей перед ней, она бы это сделала. Она не очень хорошо понимала одержимость, но знала, каково это – чувствовать себя ничтожной. Знала, каково ощущать себя такой тусклой, что