Вкус шалфея - Йаффа С. Сантос

Анахильда сердито взглянула на сестру.

– Даже видя теперь, как твоя ложь влияет на нее, ты не расскажешь ей правду?

Луми переводила взгляд с мамы на тетю и обратно.

– Мами, – сказала она ровным голосом, – о чем говорит Tia? Какая… ложь?

Инес устало вздохнула.

– Илюминада. Мне нужно кое-что тебе рассказать. Эм, – она неловко кашлянула, глядя на ножку парикмахерского стула. – Твой отец не совсем оставил нас.

– Что? – воскликнула Луми.

Инес грустно кивнула.

– Он вернулся в Санто-Доминго, и я действительно больше о нем не слышала. Но это произошло после того, как я его бросила.

Луми покачала головой, потрясенная этой новой информацией.

– Что? Почему?

– Мне был 21 год и мне казалось, что он хотел от жизни не того же, что и я. Он был мечтателем, считал, что место линейного повара в Майами Шератон поможет ему добиться чего-то. Через три года совместной жизни он все еще не смог собрать достаточно денег, обещанных мне на открытие нашего совместного бизнеса. Если бы я осталась с ним, я бы никогда не обрела жизнь, которую желала.

– Тогда зачем ты рассказывала мне все эти годы, что он бросил нас? Что мужчинам нельзя доверять? – спросила Луми срывающимся голосом.

– Я сделала это, чтобы уберечь тебя, – вырвалось у Инес. – Я знала, что ты однажды отправишься в мир одна, и мне нужно было, чтобы ты остерегалась мужчин. Ты же знаешь, что им нужно только одно. Я не хотела, чтобы твоя юность и красота стали еще одной жертвой этой гадкой похоти, – сказала Инес.

– Ты хотела, чтобы я не доверяла ни одному мужчине? – Луми была ошарашена.

– Разве это плохо? Ты отправилась в свой модный кулинарный колледж вместо того, чтобы забеременеть в 19, как я.

Мышцы в груди Луми сжались, мешая дышать. Она повернулась к Анахильде.

– И ты тоже считала, что правильно скрывать это от меня?

Анахильда повесила голову.

– Понятно.

Луми встала, опрокинув складной стул, и он с грохотом упал на пол.

– Простите, – сказала она и потянулась за курткой, а затем кинулась к двери, изо всех сил стараясь не хлопнуть ею.

* * *

Луми неслась по улицам Маленькой Гаваны и чуть не врезалась в прохожего, попивающего эспрессо. Через два квартала девушка остановилась, тяжело дыша, перед маленьким зеленым коттеджем с роскошными маргаритками и тигровыми лилиями в окне. Дом обошла пожилая женщина с добрым лицом, словно бы вылепленным из глины. В руках она держала помятый садовый шланг.

– Мама Элия! – воскликнула Луми. Женщина подняла взгляд и ее глаза зажглись при виде молодой подруги.

– Ах, Луми, – сказала она, роняя шланг на землю и подходя к ограде. Она открыла ворота и Луми зашла в внутрь. Мама Элия быстро, но тепло обняла ее.

– Не зайдешь? – спросила она, направляясь к коттеджу?

Дом внутри был выкрашен веселой желтой краской, среди столов и корзин с цветами стояли два стула.

– Хочешь стакан лимонада? – спросила женщина.

Луми кивнула, и Мама Элия потянулась к мини-холодильнику под столом и достала два стакана лимонада, уже полных. Луми сделала глоток и глубоко вздохнула. Она ощутила силу и тепло, несмотря на прохладный напиток. Это чувство давало опору и ощущение, словно ты связан бесконечной мудростью предков. Девушка радовалась, что наткнулась на пожилую женщину.

– Где дон Эмилио? – спросила Луми, вспоминая мужа Мамы Элии, который обычно стоял перед коттеджем и строил столы, пока та занималась цветами.

– Эмилио умер два года назад, m’ija, – сказала Мама Элия.

– О, мне так жаль, – ответила Луми тихим голосом, стыдясь, что не знала.

– Все нормально. Ему было восемьдесят восемь, и мы вместе прожили чудесную долгую жизнь.

Вздрогнув, Луми подняла взгляд: слова женщины что-то пробудили в ней.

Мама Элия вышла из-за стола и подошла к ней, опускаясь на белый стул из кованого железа напротив Луми. Она зажгла спичку и свечу цвета хурмы в центре такого же стола между ними. Она осторожно провела рукой по шрамам, ведущим из уголка глаза Луми к краю губ.

– Кажется, эти ожоги хорошо зажили, – заметила она. – Я услышала о произошедшем от твоей матери.

Она медленно покачала головой.

– Я поразмыслила над ситуацией. Это сделала женщина, m’ija.

Живот Луми скрутило. Теория Жюльена подтвердилась.

– Но почему? – спросила она.

Мама Элия вздохнула, усаживаясь на стул.

– Не знаю, скорее всего, дело в ревности. За свои 86 лет я видела, как женщины направляют такую ненависть на других женщин, и почти всегда дело было в зависти. Но я дам тебе один совет, m’ija, – не пытайся отомстить. Справедливость в руках Создателя.

Луми кивнула, словно в тумане.

Мама Элия заглянула в крошечный огонек.

– А что касается мужчины… хм-м-м, – она сделала паузу, и ее губы изогнулись в улыбке. – Это высокий человек, – она сжала руку Луми. – Не все потеряно, m’ija. Следуй за своими чувствами. – Она вскинула бровь. – Чувства не лгут, и они проведут тебя сквозь… это, – она сделала круговое движение рукой над головой Луми.

Девушка вздохнула и, уперевшись локтем на стол, положила голову на руку.

– Последние недели были сплошным хаосом. Во-первых, из-за него… а теперь и моей матери. Я приехала сюда, чтобы сбежать, отдалиться, и именно сейчас мами решает сказать: «Знаешь что? Помнишь историю с твоим отцом? Все, чему я учила тебя? Это ложь».

Мама Элия нахмурилась и внимательно посмотрела на Луми и отчаяние на ее лице.

– Твоя мама – суровая женщина, – просто сказала она, – прожила большую часть жизни, сосредоточившись на том, чего не хочет. Так что… вот тебе пример, – загадочно заметила Мама Элия.

Она легонько похлопала Луми по руке.

– Пришло время закрывать магазин, – сказала она, многозначительно глядя на потемневшие окна. Луми медленно встала. Мама Элия снова обняла ее и в этот раз долго не отпускала: – Да сопутствуют тебе любовь и свет. Да пребудут с тобой силы, m’ija, – сказала она.

Луми почувствовала, как в груди стало легче, и она обняла Маму Элию в ответ. Женщина пахла ладаном и agua florida. Луми этот аромат показался успокаивающим.

– Спасибо, Мама Элия, – прошептала она. – Скоро увидимся.

Мама Элия добродушно кивнула.

– Передай привет маме и Анахильде, – Луми кивнула и, попрощавшись с Мамой Элией, пошла к двери.

На другой стороне улицы на станции ждал автобус. На табличке было написано «Майами-Бич». Лу-ми кинулась туда и запрыгнула в автобус, закинула монетки в аппарат и уселась прежде, чем он сдвинулся с места. Девушка смотрела на размытые магазины и людей Калле-Охо, мелькающие за окном, ощущая на языке послевкусие лимонада Мамы Элии.

Когда автобус остановился