Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2 - Дмитрий Галантэ

А хоровод в завершение празднетства! В моём мире я видел хоровод разве что на сцене. Здесь же они устроили целое ритуальное действо. Посреди огромной поляны развели костёр. Нас, новичков, предупредили, что когда мы будем в кругу, необходимо сначала почувствовать единство движения и очень постараться освободиться от всяких мыслей, полностью очистить голову, не думать, а затем, когда пройдём полный круг, следует направить свои помыслы в русло света, любви и гармонии. Женщины, взявшись за руки, образовали внутренний круг и двигались «против часовой стрелки», а мужчины внешний и, соответственно, двигались в противоположном направлении. Удивительно, но участвуя в подобном действе впервые, мне не составило труда как погрузиться в безмыслие, так и, освободившись, настроиться на волну единения с миром. Образовавшаяся энергия была ощутима физически, наполняя пространство вокруг радостью бытия. Неудивительно после этого, что лесные и герониты живут и развиваются совсем иначе, чем люди моего мира.

Мои спутники, видимо, уже сталкивались с подобным, потому что нисколечко не были удивлены, я же был поражён в высшей степени и долго ещё находился под впечатлением от собственных ощущений.

Всё вокруг было удивительно и замечательно, но нам давно пора было отправляться в обратную дорогу. Сергай, Якоб и Парамон, прекрасно зная это, вскоре нашли нас, приведя с собой слегка связанного и хорошо опоенного беднягу Джорджиуса и вполне прилично выглядевших Корнезара с вороном. Ворон, словно боевой сокол, сидел на руке Корнезара. У нас давно было всё готово к отправлению, и дело оставалось за малым – вызвать Агреса с воздушной флотилией.

Агрес был предупреждён заблаговременно стариной Дормидорфом, специально для этого ходившим подальше в лес. Во время нашего отбытия необходимо было не напугать людей из обоих племён и не создавать излишнего ажиотажа, но и чтоб красиво было всё, величественно и пристойно. Агрес же не совсем обычная лесная пташка, и вполне мог привлечь множество любопытных, которые могли не на шутку перепугаться, а кому это нужно? Никому. Я сопровождал старину Дормидорфа, пока Дорокорн с Юриником, скрываясь друг от друга, тайком бегали по своим делам, но в беседе не участвовал, просто стоял в сторонке, а потому подробностей разговора не знал.

Мы собирались устроить прощальное представление, ибо во время ночной беседы Дормидорф осторожно выпытал у присутствующих, что они крупнее птеродактиля не видели летающих существ, хотя и слышали из рассказов старейшин и из разных сказаний, что таковые в принципе существуют в природе. Вот мы и решили порадовать их на прощание зрелищем, которое надолго останется в памяти, а со временем обрастёт небылицами и приукрасится всевозможными подробностями. И всё это, как водится, будет потом передаваться из поколения в поколение.

Дормидорф предупредил присутствующих, а те, в свою очередь, остальных, чтобы зря не пугались, и вызвал пронзительным долгим свистом Агреса.

Вдали показалась маленькая точка, за ней ещё три, приближаясь, они увеличивались в размерах. Величественно покачивая крыльями, гигантский орёл в сопровождении трёх птеродактилей приземлился из безоблачной голубой выси на приготовленную для них площадку, вызывая возгласы изумлённого восхищения у зрителей, как и было задумано.

Уже вечерело, когда мы, закончив церемонию прощания, заняли свои места на Агресе и ящерах. Особенно долго прощался, естественно, Юриник, страстно обнимаясь и нежно целуясь со своими многочисленными поклонницами его талантов. А мы жди его, будто нам делать больше было нечего! Но делать действительно было нечего, и мы ждали. С Дорокорном было много проще, ибо, как известно, тётушка Румц была одна. Остальные сочувствующие скромно жались в сторонке, и оно понятно, ведь тётушка Румц частенько бывает вопиюще страшна в гневе, а её неуёмный темперамент способен сильно бить ключом, и не только в смысле фонтанирования, но и по голове. О её бешеном нраве и страстном темпераменте ведали все. Ведали и опасались. Она просто распугала всех, а именно это нравилось знающему толк в женских прелестях Дорокорну.

На Агресе должны были лететь мы с Дормидорфом и Джорджиусом, Дорокорн же с Юриником заняли места на первом птеродактиле, а Корнезар с вороном на втором. Третий птеродактиль был запасной, на всякий пожарный случай. Люди восхищённо разглядывали Агреса, но держались на почтительном расстоянии, опасаясь подходить слишком близко, а тот недовольно ворчал по поводу задержки, периодически пугая окружающих нетерпеливыми протяжными вздохами, поднимающими клубы пыли вперемешку с вырванной с корнем травой. От этих вздохов люди шарахались в разные стороны, но прощание длилось так долго, что они понемногу начинали привыкать.

Чтобы ускорить отправление и сделать прощальный вечер совсем уж незабываемым, нам с Дормидорфом пришла в голову одна интересная мысль. Я достал из заветного мешочка белый камушек – духа-исполнителя, кинул его о землю, и когда дух материализовался, попросил устроить прощальный салют с фейерверком, да такой, чтобы всё небо взорвалось разноцветными брызгами в память об этом событии. Правда, сначала пришлось долго и упорно объяснять духу, что такое салют и фейерверк. Он обещал добавить к этому побольше электричества, на что я немало удивился и поинтересовался, как это? Дух скромно объяснил, что под электричеством подразумеваются самые обычные молнии, простые и шаровые, и гром в придачу, без него, видите ли, нельзя никак. Оно и понятно, куда в наше время без грома? А в завершение придётся напустить короткий, но мощный ливень, чтобы исключить лесной пожар, да и для присутствующих чтобы всё выглядело наиболее естественным и натуральным образом. Мы, конечно, с ним сразу согласились, а как иначе? Иначе бывает только там, где отсутствует разум. Молодец, хоть и дух, а думает о природе и окружающих.

И началось! Такой красотищи никто прежде не видывал! Высоко в небе медленно вырастали огромные букеты разноцветных, переливающихся, мигающих и ярко вспыхивающих огней. Молнии исчеркали небо вдоль и поперёк яркими гроздями с искрами на концах, а потом ещё, вдогонку, шаровые устроили целый хоровод в вышине, поражая скоростью и сливаясь в единые жёлтые зигзаги с последующими пламенными взрывами. Раскаты грома впечатляли не меньше, отдаваясь в самых отдалённых закутках кишок и вызывая неподражаемый акустический эффект. Всё вокруг подчинялось буйству фантазии разошедшегося не на шутку духа-исполнителя!

Мы медленно взлетали, плавно набирая высоту. Снизу сотни рук махали нам на прощание. Сделав прощальный круг и покачав крыльями, мы легли на обратный курс и, сразу развив крейсерскую скорость, понеслись вперёд, окунувшись с головой в непроглядную мглу.

Наш полёт длился уже несколько томительных часов кряду. Всё это время мы неслись на огромной скорости, о чём красноречиво говорило завывание ветра в ушах и тугой напор встречных потоков воздуха, да ещё наше собственное воображение, которое, наверное, всё несколько преувеличивало, но уверенности в этом не было, а вдруг ещё и преуменьшало? От этого делалось ещё больше не по себе. Всё смешалось и перепуталось! Где верх, где низ? Неизвестность! Везде кромешная промозглая тьма, а непосредственно над головами изредка проносились обрывки облаков, проявляясь в густой мгле, как едва белеющие пятна развевающегося савана пугающих призраков. Наверное, и выше были сплошные облака, но нам этого не было видно. Темень. Редко проглядывало небо, манящее россыпью звёзд и таинственной неизбежностью. Хорошо, дождя пока не было, а то все промокли бы насквозь и даже наши отличные плащи не смогли бы долго спасать нас.

Время хоть и медленно, но неудержимо тянулось, словно обессилевший дождевой червяк, волокущийся из последних сил по сырой земле. Уже давно начался новый день, а мы всё продолжали лететь без передышек и посадок. Даже на отдых и еду, дабы окончательно заморить и прикончить вялого червячка, у нас не было времени. Разговаривать было неудобно из-за ветра, смотреть не на что, вокруг царило белое безмолвие облаков. Изредка встречались птицы-перевозчики или птеродактили. Едва завидев нас, они смело шарахались в разные стороны или шныряли в тучи, предпочитая держаться подальше от нашего орлёнка-переростка.

Периодически нас навещал запыхавшийся ворон, неустанно курсировавший между птеродактилями и нами. Не сиделось живчику на одном месте, непреодолимое любопытство не давало ни сна, ни покоя. Как-то незаметно подобравшись ко мне поближе, Коршан заорал во всю свою лужёную глотку прямо мне в ухо, указывая клювом на Агреса и нагло тараща чёрные глаза:

– А этот, наверное, мно-ого кушает?