Темные алтари - Димитр Гулев

и плечи, и заботливые ласковые руки, и блестящие глаза — было большим, крупным, а упругое пышное тело — словно отлитым из темного металла и отполированным до блеска.

Барабаны бушевали в ее крови, флейты порхали в душе, пьянящий запах теплых камней и сосновых бревен, которым был напоен воздух над дельтой, будто излучал огонь. В распахнутые настежь двери она видела окутанный молочным туманом внутренний двор — прохладный, выложенный каменными плитами — и находившиеся напротив, на втором этаже, помещения для офицеров со спальнями и открытой общей верандой.

Над крышами из тонких сосновых реек уже всходило солнце. Его лучи цеплялись за смолисто-желтое дерево. А за стеной форта — частоколом из толстых бревен с заостренным верхом — с отмелей Хуайт-ривер, как и когда-то, поднимались тучи комаров.

От старого французского тира, от укрепления ничего уже не осталось, кроме поросшего зеленью фундамента. Целые десятилетия никто даже и не думал о нем, хотя и город и форт носили имя забытого английского генерала. И вот несколько месяцев назад, захваченные волной преклонения перед недавним прошлым страны{33}, жители вспомнили вдруг о той эпохе и сначала с удивлением, а затем с каким-то даже ожесточением взялись за восстановление единственного материального следа своей истории. Комитет под председательством мэра Рикоуэра Эйблера объединил усилия почти всех общественных организаций. В него входили такие известные люди, как наследники шарикоподшипниковой корпорации Берригана и Кремера, крупнейшие заводы которых находились на территории штата, банкиры Моррис и Макмер, представители страховой компании Кьювера, богатые собственники Эспин, Редфорд, Тэккей, Зекман и десятки им подобных, все обитатели обширного и тихого Дрейтон-парка в самом отдаленном, юго-западном районе города. Одни из них были членами великой масонской ложи «Вольных каменщиков»{34} во главе с мастером — судьей Кеннетом Джекобсом, другие входили в ложу «Великого Востока», возглавляемую главным магистром банкиром Зекманом. Всех их объединяла принадлежность к «Крамбли-клубу» — это им стоило ежегодно около сорока тысяч долларов. В двадцати милях вверх по Хуайт-ривер заведение имело прекрасную площадку для игры в гольф. Там же, на берегу искусственного озера, поглотившего силу реки, красовалось великолепное здание клуба. Именно эти состоятельные люди — любители гольфа — решили восстановить форт. Подписанные ими чеки, приходившие в Комитет, были самыми щедрыми пожертвованиями на это патриотическое дело.

О них Эдмония слышала и дома, от Абрахама, и в заведении братьев Грэйвс, где она работала. Она даже видела кое-кого — правда, издалека, когда они шли со своими семьями ужинать в салоны для избранных, — и тогда на кухнях наступали часы настоящего хаоса. Бывало, иногда в воскресный короткий полдень она проезжала в автомобиле с Абрахамом, Кизи и их четырьмя детьми по тихим аллеям Дрейтон-парка и с удивлением разглядывала низкие строения, разбросанные среди лужаек и рощ. Это были старомодные дома с высокими трубами, балкончиками, скошенными до земли крышами и стенами, облицованными красноватым замшелым камнем или кирпичом, по которым тянулся вверх зеленый плющ. Все здесь казалось необитаемым, и было трудно поверить, что владельцы недвижимого имущества, внешне совсем обыкновенные люди, имеют годовой доход в сотни тысяч и даже миллионы долларов. Им, по сути, принадлежало все в их огромном штате — границы его Эдмония, впрочем, никогда не пересекала и не могла себе представить иного устройства мира…

А вообще-то она путешествовала несколько раз по федеральным шоссе, пересекшим холмистую, благодатную землю с раскинувшимися на ней фермами, фабриками, городами и городишками с их главными улицами, быстро растущими пригородами, с новыми торговыми центрами и запущенными центральными районами. Неоднократно приезжала она и к огражденным проволокой зеленым лужайкам «Крамбли-клуба», но не по асфальтовой, а по посыпанной белой галькой, шуршащей под колесами аллее, ведущей к озеру, хотя никто и не охранял широко открытых ворот, куда въезжали на машинах только те, кто имел на это право.

Рикоуэр Эйблер (бывший судьей до избрания на пост мэра, а еще ранее — известный адвокат), высокий худой мужчина с узким лицом, пристальными серыми глазами и поредевшими длинными волосами, которые он зачесывал на облысевшее темя, один из лучших в штате игроков в гольф, был членом «Крамбли-клуба», видным масоном из ложи «Вольных каменщиков», и Эдмония, как и все в городе, хорошо знала, кому принадлежала идея и кто внес самые крупные пожертвования на восстановление форта.

Но она не знала, и ей даже в голову не приходило, почему так быстро — всего за несколько недель — среди болотистой дельты появился смолисто-желтый частокол из ровных, на станке заостренных бревен. В четырех углах укрепления стояли башни, двустворчатые ворота крепко запирались на замок. Здесь были кухня, столовая, помещения для офицеров и солдат, конюшня и открытая коновязь перед ней, склады продуктов и сена, неглубокий колодец, в котором сразу же после нескольких вынутых лопат земли появилась вода. Поодаль стояла каменная башня для бочек с песком, заменившим порох. Это был настоящий форт, соединенный перекинутым через Хуайт-ривер мостом с западным берегом, где находилась так же спешно заасфальтированная стоянка для сотен легковых автомашин. По обеим ее сторонам ютились пластмассовые домики, в которых должны были продавать посетителям форта билеты, значки с его изображением, а также изящные никелированные металлические макеты с обозначением трех рек.

Стоянку, естественно, предполагалось сделать бесплатной.

Абрахам только что купил старый кирпичный дом на тенистой Слоукам-стрит, почти в центре города. Это была широкая, устремленная на запад и как будто постоянно освещенная солнцем улица с высокими вязами по обеим сторонам. Деревья раскинули свои могучие ветви над одно- и двухэтажными домами с деревянными верандами, где люди целыми семьями собирались в закатные часы, когда в глубине улицы ширилось предвечернее пурпурное небо и откуда веяло усталым дыханием выгорающих в прериях трав.

После того как некоторые чернокожие выгодно купили дома в центре города и цены на недвижимое имущество начали быстро падать, богатые, а потом и не слишком богатые обитатели Слоукам-стрит и соседних кварталов административно-торгового центра в панике, часто с катастрофическими убытками стремились как можно скорее избавиться от своих домов. Они срочно закупали зеленые участки вне города, на западе, где налоги были ниже, и с помощью энергичных предпринимателей и кредитов, предоставляемых банками чаще всего под невероятно высокие проценты, строили на месте некогда находившихся кукурузных полей новые дома. Весьма разнообразные внешне, эти дома были, в сущности, почти однотипными: цветные стены, легкие крыши, двойные гаражи, обшитые горизонтальными алюминиевыми полосками фасады, вертикально поднимающиеся окна и движущиеся на роликах двери, которые вели прямо в заросшие травой дворы без цветов, с растущим кое-где колючим