Мистер Фермер. Между Адом и Раем! - Focsker

— Ты можешь умереть, исчезнуть. — Предупреждаю солдата я, но он даже не шелохнулся.

— О чём вы, Матвеем, мы и так уже мертвы. — Отпустив плоть, хватает меня за руку, а после притягивает к себе солдат.

Сквозь омерзение, вонь и влагу, исполняю его просьбу, касаюсь того, что жжётся и вспышкой яркой возвращает меня в прежний мир.

Головокружение, приступы тошноты, резь в глазах, а так же звуки охов и ахов сопровождают моё сознание до полного восстановления, осознания, что в руке моей не сгусток темных чар, как было с трупными тенями, а незапечатанная, серая, свободно передвигающаяся по моей руке масса.

— Он выгнал меня и принял вас. — Говорит Облачко. — Воин даже после смерти остался воином. Дайте ему немного своей силы, накормите, верните в строй.

Не отпуская моей руки, контролируя и поглощая излишки, Облачко даёт мне возможность лицезреть, как быстро и легко может измениться душа, для которой моя магия не яд, а часть бытия. Напитывая смутную душу, я видел прошлое, частички мозаики, жизни, как самого воина, так и тех, кто был до него. Моя мана, через обработанную землю, передалась практически всем представителям племён лис, волков, Кролли, Му и Выр-выр. Каждый предок их, хоть раз вкусивший выращенные на моей силе плоды, сохранил в будущих поколениях частичку силы, моей личной магии, позволявшей нам взаимодействовать, понимать друг друга и помогать друг другу… в первую очередь ментально. Когда мы оказались в другом измерении, в реальности, созданной мертвецом, он почувствовал что-то родное во мне. Заинтересовался, а после, ведомый духами и воспоминаниями усопших, что с магией моей остались в его ДНК, вспомнил то, чего никогда не знал, он вспомнил меня. Назвал моё имя.

Силуэтом человеческим, сгусток всё преображался и преображался. С ним менялись и лица тех, кто за этим делом наблюдал. Не было в этом существе острых, акульих зубов, что имели Слуги. Не было бесформенности, грубости и резкости в перетекающих движениях. Высасывая всё больше и больше из меня маны, создавая скелет, он обзаводится хребтом, костями рук, ног, рёбер, вокруг которых, концентрируясь, начинают завязываться хрящи, почти что человеческие органы, плоть… Внезапно, из спины его, как и из спины Облачко, начинают расти и покрываться серыми мелкими перьями крылья. Существо, нет, душа, она приобретала лик ангела!

— Слишком прожорливый, много амбиций! — Рычит Облачко, предлагая разорвать контакт. Нет, сейчас нельзя, все смотрят, а тело будущего воина ещё не сформировалось. Стиснув зубы, жду, когда волокна из плоти обрастут кожей, когда завершат своё изменение пальцы рук и ног, а с ними, представший пред мной, откроет глаза.

«Давай, засранец, не доводи до изнеможения, нам ещё воевать!» — усиливая напор маны, требую я. С потоками силы, отдаваемыми мной, ускоряется и создание тела. Обжора уже сожрал не меньше, а может даже и больше, чем Облачко. Если так пойдёт и дальше… упаду, потеряю сознание. Ну… давай, просыпайся уже!

Тело, стоявшее на коленях в позе терминатора, дрогнуло. Зашевелились не успевшие полностью опериться крылья.

Пепельные длинные волосы, выступающие скулы и могучий подбородок. Одним лишь лицом своим этот засранец, в глазах женщин, мог бы составить конкуренцию Эглеру. Не говоря уже о теле, которое и в плечах, и в мускулатуре, и в росте превосходило коренастого дроу. Шевельнув серебряного цвета ресницами, ангел, созданный мной, поднял веки, уставившись на меня такими же, блистающими серебряными глазами, произнес:

— От сего дня и до скончания веков, судьба моя в твоих руках, Матвеем.

Палаты лазарета охнули. Девочка-маг, наблюдавшая за происходящим с переполненной уткой в руках, рухнула в объятия воинов, попутно окатив кого-то содержимым своего сосуда.

Все глядят на меня, усугубляя ситуацию. Вместе с ангелом, встала на колени и Облачко. Ой, дебилы… какой же пиздец сейчас начнётся.

В ста километрах от форта Лесной.

Упав на траву, чтобы перевести дух, глядя друг другу в глаза, сидели две вымотанные, изнеможённые, потрёпанные женщины, Заря и Аорра. Их гонка, начавшаяся с Запретного сада, соревнование, кто сильнее и быстрее, отделило дев от группы, позволив им в очередной раз, без посторонних ушей, устроить перепалку.

— К демонам своим торопишься? — Поправляя белую блузку, что в моменты прыжков потеряла половину пуговиц, говорит Заря.

— К суженному, коему в отличии от тебя, грязная извращенка, никогда не изменяла! — Отвечает Аорра.

— Я верна лишь ему! — Криком на крик отвечает Заря.

— Как и я! — Схватившись рукой за всё ещё болевшие рёбра, воскликнула Аорра.

Дважды, на двух других стоянках, они уже сходились в кулачном бою, били друг другу лица. После чего, чувствуя, что их нагоняют, вновь двигались вперёд, лечились, словесно оскорбляли друг друга и вновь сходились в бессмысленной схватке, пытаясь выяснить, кто из них достоин Его больше всего.

— Я заботилась о всём королевстве, расширяла границы, проливала кровь во имя Его! — Ударом кулака под дых, подбрасывает над землей Зарю Аорра.

— Если бы не наш Сад, вы бы сдохли от голода! — Создав из пятки поток огня, крутанувшись в воздухе, стопой ударят Аорру в голову Заря. земля дрожит, кости трещат, но обе на ногах.

Девы расходятся по сторонам, берутся за оружие всерьез, намереваясь не просто выплеснуть злость, а раз и на всегда, закончить разгоревшийся спор.

— Шлюха, зря я не убила тебя в той комнате. — Создавая огненный хлыст, готовится к атаке Цветок.

— И вправду, зря, это был твой единственный шанс. — Покрывая тело слоем фиолетовых, магических частиц, призывает два клинка Аорра.

Секунда, другая, обе готовятся к рывку, как тут же, отвечая на опасность, между ними появляется Зуриэль. Сил ангела не хватит остановить обоих, потому, она, ослабев, повисла на Аорре, а появившаяся вслед за ней Ветерок, на Заре.

— Хватит позорить Его имя, маскируя личные обиды под ревностные желания. — Шепотом произносит Зуриэль.

— Сестра, остановись, это слишком далеко зашло! — Со слезами на глазах, просит Ветерок.

Зарю не успокоить, множество раз она краснела из-за слуг, находившихся в подчинении Аорры. Предатели, интриганы, истинные враги империи.

— В империи нет место таким, как эта дроу, слепым, глухим и немым, возомнившим себя великими правителями, богами…

Аорра тоже молчать не собиралась.

— Не тебе меня учить, порочное Семя. Я единственная, кто хоть что-то делал, пока вы прятались среди своих цветков, как парализованные, тряслись над грядками, боясь носу показать из Сада.

— Мы защищали его наследие!

— Как и я!