Ночи Клеопатры. Магия любви - Татьяна Вяземская

Сам Антоний, поглощенный своими отношениями с Клеопатрой, этого не замечал, Клеопатра, по счастью, тоже всех этих безобразий не видела, а вся эта орава (какое счастье, что римлянин захватил с собой не так много народу!) жрала, испражнялась и совокуплялась практически непрестанно.

Количество дворцовых жителей обещало вырасти человек на тридцать – именно столько беременных служанок насчитал помощник Менсы, умеющий определять беременность на достаточно ранних сроках.

– Удивительно, как сам Марк Антоний держал себя в руках, – поделился с Сосигеном и Мардианом Аполлодор.

– Но мы ведь сами рекомендовали царице ответить на ухаживания Антония…

– Да, Антоний – один из триумвиров, да и Марка Лепида можно, похоже, вообще не брать в расчет. В результате власть будет либо поделена между Марком Антонием и Гаем Октавием…

– Его теперь нужно называть Гаем Юлием Цезарем, ведь Цезарь официально усыновил его.

– Знаешь, у меня язык не повернется называть Гаем Юлием Цезарем кого-то, кроме… настоящего Цезаря.

– У меня тоже. Иначе я не рекомендовал бы царице связываться с Антонием.

– Может, мы просчитались, и нам надо было делать ставку на… новоявленного Гая Юлия Цезаря?

– Он слишком молод!

– Он младше всего на шесть лет, а наша царица на свой возраст не выглядит.

– Антония было легче окрутить. И потом, здесь, в Азии, главенствует именно он.

– И Клеопатра не смогла бы воспринять Гая Октавия.

– Почему это? Он напоминает Цезаря куда больше, чем Антоний.

– Вот именно поэтому. Потому, что он напоминает Цезаря больше, чем кто-либо другой, если не считать маленького Цезариона. Потому что во время убийства Цезаря его не было в Риме.

– Но ведь сам Цезарь отправлял его в Иллирию с поручением!

– Да, Цезарь отправлял. Но ведь он вернулся не сразу. Выжидал. Выяснял, чем все окончится. Если бы Сенат поддержал убийц Цезаря, Октавий, может, и не вернулся бы.

– Он слишком осторожен.

– Да, в этом он не Цезарь.

– Откуда мы знаем, как поступил бы Цезарь в такой ситуации? У него всегда была поддержка его легионов, а Гай Октавий – гол, как сокол… Но он уже начал привлекать сторонников…

– Я все равно считаю, что от Марка Антония будет больше пользы. Во-первых, он постарше. Во-вторых, имеет военный опыт. И наконец, он первый взял в руки этот треклятый город, пока они там все телились и не знали, что делать дальше!

Пока трое самых преданных ей мужчин решали политические вопросы и раздумывали, не прогадали ли они с кандидатурой Марка Антония, Клеопатра разговаривала с сыном:

– Маленький мой, ты обрадуешься, если у тебя родится братик или сестричка?

– А если сестричка, я должен буду на ней жениться? – поинтересовался шестилетний ребенок.

Его мать побагровела.

– Нет! Нет, конечно!

– Это хорошо, – с серьезным видом кивнул малыш. – Я пока не собираюсь жениться. Это скучно.

Клеопатра взяла сына за мягкие ручки.

– А кто тебе сказал такую глупость?

– Няня Банафрит.

Нет, все же няню надо было брать гречанку.

– Мой дорогой, ты ведь любил своего дядю Птолемея? Так вот, дядя умер потому, что был слишком слабенький: он не мог сопротивляться болезни. Понимаешь? Твоя тетка Арсиноя была сумасшедшей. Старший дядя, тоже Птолемей… о нем я даже говорить не хочу…

– Он тоже умер, да, мамочка?

– Он утонул. Так вот, мальчик мой, мужчинам нельзя жениться на сестрах. Иначе у них будут получаться нездоровые детки. Сходи к главному смотрителю конюшен или к смотрителю дворцовых кошек, они объяснят тебе это лучше, чем я.

– Но ведь в нашей стране все всегда женились на сестрах!

– Не все и не всегда. Только цари. И я не знаю, откуда пошла… эта странная традиция. Возможно, она появилась потому, что мы, вернее, наши предки были здесь чужаками, пришлыми… Но ведь тебе Сосиген рассказывал, верно? Так вот, наверное, они таким образом хотели сохранить македонскую кровь, не знаю. Но детки рождались нездоровыми. Иногда… иногда цари заводили деток от других женщин. Как это, например, сделал твой дедушка: моя мама не была его женой. Иногда царицы… рожали не от мужей…

Боги, что она говорит? Разве можно такое рассказывать шестилетнему ребенку? Что он поймет? Хотя Цезарион такой умный, весь в отца…

– Мама, мамочка, не плачь! Ну, хочешь, я вообще не буду жениться! Я лучше буду полководцем! Как дядя Марк!

– Нет, сынок, жениться тебе придется обязательно. Иначе прервется наша династия.

Слово «династия» маленький царь знал. И даже понимал его значение.

Он сперва нахмурился, затем просветлел лицом:

– Мама, но если ты родишь мне брата, то продолжателем династии может стать он! А я буду военачальником!

Мать погладила сына по голове. Она редко позволяла себе ласку по отношению к нему: мальчика нельзя воспитывать, как девочку, особенно если он растет без отца. И особенно если ему предстоит стать властителем большой страны… а может, и не одной.

– Нет, сынок. Правителем Египта будешь ты. Это твой долг, а перекладывать свои обязанности на плечи других просто некрасиво. Твой брат, если у тебя родится именно брат, будет твоим лучшим другом, твоим помощником. Но владыкой должен быть ты. И… я могу говорить с тобой, как с совсем взрослым?

Мальчик кивнул.

– То, что я тебе сейчас скажу, нельзя говорить никому. Понимаешь? Вообще никому.

– Я понимаю, мама.

– Твой отец – Цезарь…

– Я знаю!

– Сынок, первое, чему должен научиться будущий царь – это выдержке. А ведь ты – не будущий, ты уже царь! Перебивать кого бы то ни было, кто дает тебе информацию, неприлично, а к тому же еще и глупо. Дослушай до конца, даже если тебе кажется, что ты все это уже знаешь. Возможно, тебе попадется маленькое зернышко нужной информации, и именно благодаря этому зернышку ты сможешь принять правильное решение.

Маленький Цезарион покраснел; эту особенность он унаследовал от матери. Только вот кожа у него была отцовская, гораздо более светлая, и поэтому краска смущения была видна на его лице сильнее. Ничего, станет постарше, будет больше времени проводить под солнцем, загорит, и это станет не так заметно.

– Так вот, сын. Твой отец, Гай Юлий Цезарь, был… Римляне назвали его богом, да он и был в своем роде богом среди людей. Ты должен был унаследовать его разум, и, судя по тем успехам, какие ты делаешь в науках, ты его унаследовал. А твой брат или сестра… Его отец – Марк Антоний. Он – хороший человек, но… но далеко не гений. Поэтому ребенок его не сможет стать таким царем, каким сможешь стать ты. Тебе все понятно?