Все зависит от нас - Владислав Конюшевский

Хотя с другой стороны как себе это представляю? С громкими воплями гонять француза по городу, а поймав, прибить в тёмном уголке? В принципе можно было гоняться и без воплей, но я его вспомнил поздно... А он, сволочь, с такой мордой от меня уходил, что становилось понятно — ЭТА новость в нём ни на лишнюю минуту не задержится. Так что сведения о воскрешении их бывшего языка, уже разошлись по местной ячейке сопротивления. Мда... И тут, появилась одна мысль. Очень ненадёжная для меня, но сулящая безопасность семье Кравцовых. С ней и обратился к Мише:

— Слушай, есть одна...

— У меня тут идея...

Начав говорить одновременно, мы одновременно же и замолкли. Потом я фыркнул, а младший партнёр фирмы сказал:

— Давай ты первый говори, что надумал.

Ну я и рассказал... Для моей идеи требовалась машина, и оружие. Просто прикинул, как можно оттянуть налётчиков от дома? Выход был один — засечь их разведчиков, потом демонстративно загрузиться в машину и ехать до тех пор, пока меня не попытаются перехватить. На этот раз буду умнее и живым взять меня, не смогут по любому. Тут или прорвусь, или положат в бою — третьего не дано. Единственная трудность, засечь этого самого наблюдателя, а там уже — как повезёт... Михаил, выслушав всё это, задал встречный вопрос:

— То есть, просто взять и уйти не хочешь?

— Если я сейчас уйду, то вас всё равно трясти начнут, подумают, я в доме прячусь. А потом, просто уберут свидетелей, тем более вы — не французы. Единственная просьба к тебе — оружие нормальное достать сможешь? Не охотничье ружьё, а автомат. Если гранаты будут — вообще хорошо...

Кравцов, побарабанив пальцами по рулю, хмыкнул:

— Оружие — не проблема. А ты, выходит, о нас решил позаботиться... Понимаешь, что своя шкура дымится, но не уходишь... По какой причине, можешь озвучить?

— Ты её и сам прекрасно знаешь. Во-первых, обязанным себя чувствую, а во-вторых — русские своих не бросают. По-другому я объяснить просто не могу. Слишком много слов получится...

— А по другому и не надо. Теперь я точно верю, что ты настоящий офицер. Поэтому, мы твой план немного подкорректируем...

И Мишка рассказал такое, от чего я завис окончательно. Оказывается, он входил в Сопротивление. Но подчиняющееся не англичанам, а организованное русскими эмигрантами. С французами они конечно пересекались и даже некоторые дела вместе вершили, но старались держаться особняком. А главное во всём этом, что Кравцов собирается сегодня же рвануть в известное ему место и к вечеру вокруг шато, в засаде будет находиться восемь человек. На мой вопрос, а знают ли они с какой стороны за винтовку держаться, Михаил ответил:

— Там двое наших парней из Лиона и ещё шестеро бывших советских военнопленных. Причём все ребята отчаянные. И командир у них очень хороший. Тоже советский офицер, только попавший в плен в начале войны. Они такие дела проворачивали, что французским макизарам и не снилось. Так что, за их владение оружием не беспокойся.

Шарман, мля! При таких раскладах, мы ещё повоюем! Даже если англичан опять французы поддерживать будут. Какие из лягушатников бойцы, я уже видел, а с «джимми», при помощи наших бывших военнопленных, думаю на равных поговорить удастся. Только, как на эти боевые действия Аристарх Викторович отреагирует? Не хватит ли удар бывшего генерала, когда он узнает, что его почтительный сын активно в войне участвует? Но и на этот вопрос у младшего Кравцова был ответ:

— Отец у меня далеко не наивный человек. И мне так кажется, он давно обо всём догадывается. Не показывает вид, считая, что у каждого человека могут быть свои тайны, но по некоторым намёкам я понял, что он знает о моей подпольной деятельности. Поэтому особой неожиданностью для него это не будет.

— А может быть их на эти несколько дней куда-нибудь отправить? У тебя есть такие знакомые?

На это предложение Мишка отрезал:

— Никуда их отправлять не будем! Для отца это станет прямым оскорблением. Если дела совсем плохо пойдут, то женщин и детей спрячем в винном подвале, а остальные примут бой. Хотя я планирую, что этот бой будет не в доме, а недалеко от заброшенной мельницы. Там наиболее удобное место сосредоточения. Вокруг поля голые, а там лог, речка... Лимонники наверняка именно там накапливаться для броска будут. До дома оттуда метров семьсот. А на полпути, стоят наши теплицы. Вот возле них мы англичан и встретим.

— Слушай, а что, немцев тут вообще нет? Неужели никто на звуки стрельбы не среагирует? Те же жандармы из города, наверняка панику поднимут.

— До Сент-Антуана почти десять километров. И он за холмами находится. Там, точно ничего не услышат. А ночью здесь никого кроме нас не будет, так что с этой стороны всё нормально должно быть.

— Хм... Как-то ты не похож на мирного виноградаря... откуда такие знания в планировании операций?

Кравцов хохотнул:

— Просто я в детстве слишком много времени среди бывших офицеров проводил. А им только и оставалось, что вспоминать былые дела. Вот и наслушался умных людей.

Что-то темнит этот потомок генерала. Я ведь тоже не в балетной школе вырос, но таких знаний, просто слушая чей-то трёп, не приобретёшь. Так что надо этот вопрос прояснить, потому что мне не нравятся подобные непонятки. Ну и прояснил... Оказывается Михаил, почти два года в иностранном легионе прослужил. Мозгов у него тогда не было и только стукнуло восемнадцать, решил опробовать, что значит быть настоящим мужчиной. Вот и попробовал. Отвоевал в Алжире и получив пулю в плечо от аборигенов, вернулся назад. А университет закончил уже после возвращения. Отец ему тогда крепкой транды дал, более возмущённый не тем, что сын на войну ушёл, а тем, что он пошёл не просто в ублюдочную французскую армию, а в самое её говно — иностранный легион. Мда... Бурная юность была у нашего потомка эмигрантов. Но, как говорится, что не делается всё к лучшему. Сейчас эти знания ему очень пригодятся.

Глава 14

Когда подъехали к шато, Мишка отловив отца, сразу потащил его в кабинет, где без особо долгих предисловий вывалил всю мою историю. Ну и последствия конечно тоже упомянул. Генерал услышав о возможных проблемах повёл себя, на мой взгляд довольно странно. Наверное, именно так ведут себя старые боевые кони, услышав звук трубы. Даже не попеняв мне за враньё, он, отправив сына за подмогой, начал приготовления к предстоящим неприятностям. Для начала, позвав жену, приказал ей подготовить винный подвал к возможной эвакуации женщин, детей и раненых. Потом, пригласив двух своих кентов, рассказал им о будущем бое. Старички, моментально перевозбудились и сразу же включились в процесс спасения гостя. Выяснив для начала, как мы планируем встретить налётчиков, они раздав домашним нужные указания и подзатыльники, притащили охапку охотничьих ружей, после чего приступили к их чистке, объяснив мне, что ничего лучше перед боем так не успокаивает нервы, как чистка оружия. А то я и сам не знал... Удивляли только эти самые ружья. Фрицы, насколько я знаю, все вооружение реквизировать должны были. Во всяком случае, у нас так было. Неужели во Франции по-другому? Оказалось что да. Какое-то количество определённых стволов они забрали, но разную мелочь оставили. Только вот тот штуцер, стволы которого я наяривал, на мелочь никак не походил. На мой вопрос, хозяин ответил, что он просто забил на приказы немцев, не собираясь расставаться со своей коллекцией. Убрал запрещённые ружья в тайник и всё. А теперь они, глядишь и пригодятся. Я не стал говорить, что против «Ли-Энфильдов» и «Маузеров» эти стволы, как рогатка против пистолета, сильно рассчитывая, что вечером привезут нормальное оружие. Да и дедов расстраивать не хотел — вон у них как глаза горят. Теперь главное чтобы они со своим энтузиазмом под пули не полезли. Но я думаю, Мишка на папика управу найдёт. А потом увлёкся чисткой настолько, что не сразу услышал заданный мне вопрос:

— Илья Иванович, а что это за песню вы напеваете?

— Я?

— Вы, вы!

Блин! Даже не заметил, что машинально под нос мурлыкать что-то начал. А так как я сейчас был за границей, то и песня соответственная на языке вертелась, про, что не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна. Белых офицеров она так заинтересовала, что они чистку отложили и внимательно вслушивались в моё бормотание. А потом потребовали воспроизвести весь текст, громко и отчётливо. Старички даже от стихов впечатлились. Аристарх Викторович покрутив головой, поинтересовался, кто автор данного произведения. Я ответил, что точно не знаю, но вроде кто-то из белоэмигрантов, которые сначала ушли в Стамбул, а потом вернулись в СССР. Тут разговор свернул на указ Сталина про эмигрантов. Пришлось минут тридцать проводить политинформацию, хотя поначалу помнится, хозяева были настроены против советской пропаганды. Когда я выдохся, Игнат Киреевич, пожевав губами поинтересовался: