Все зависит от нас - Владислав Конюшевский

Глава 13

Пока трясся в машине, я продумал линию поведения вместе с легендой. Лучше всего было выдать себя за пленного, бежавшего из концентрационного лагеря. Но даже толком не жрамши два дня, тушка Лисова никак не тянула на дистрофичного лагерника. Да и лагерного номера у меня нет... Поэтому ударился в экзотику. Дескать, попал во Францию из Италии. А в Италию из Югославии, но только не по своей воле. Будучи Советским инструктором в одном из отрядов Тито — угодил в плен. По какой-то причине меня вывезли к макаронникам. А так как Италия, страна непуганых идиотов, то удалось сбежать. Возвращаться в Югославию было слишком далеко, в Швейцарии меня никто не ждал, да и через горы топать как-то не с руки, поэтому двинул во Францию, рассчитывая в Марселе или Тулоне найти судно, которое идёт в Задар. Документы тоже думал раздобыть по пути. Нет, эти повреждения получил не во время бегства. Просто позавчера на меня напали четверо придурков, дали по голове, ограбили и бросили в канаве. Собеседники (а помимо хозяина в комнате был и его друг и муж сестры) засыпали вопросами, спрашивая и переспрашивая но, похоже верили. Слишком уж фантастически для вранья всё выглядело. Зато в процессе беседы узнал, где я нахожусь. В долине реки Луары, а ближайшее селенье за виноградниками, называется Сент-Антуан. До Марселя чуть меньше трёхсот километров, но меня, пока не полечусь, никуда не отпустят.

Мда... Где-то так и думал, что два дня назад, километров на триста отвезли, не дальше. Автобанов здесь ещё нет, а тот «Фиат» максимум километров под пятьдесят мог идти и то, если в нём водила хороший был. Везли всю ночь. Вот и выходит — двести пятьдесят — триста километров. Было б весело, если бы англичане меня в сторону Ла-Рошеля везли. Вот бы хозяева удивились, что я такие круги по Франции наматываю. А у ребят, пока ехали, спросить где нахожусь не додумался, больше озабоченный вопросом выяснения личности их папаши.

...— Очень интересно, господин капитан. Или вам больше привычней — товарищ?

Да хоть горшком называй, мне по барабану. Сейчас главное отсидеться несколько дней, пока в себя не приду, а как при этом будут называть — дело десятое. Но Кравцову судя по всему, было не всё равно. Генерал хоть и доброжелательно, но с ехидцей смотрел в мою сторону, ожидая ответа. Поэтому я тоже поставил свой бокал на стол, взглядом попросив разрешения взял из коробки сигару, обкусил щипчиками кончик и закурив ответил:

— Господин генерал, разумеется, мне привычней быть товарищем. Но вы можете называть как вам удобнее.

Аристарх Викторович откинувшись на спинку кресла, с деланным удивлением сказал своим друзьям:

— Удивительное дело господа, или за эти двадцать лет коммунисты стали гораздо более терпимы, или нам повезло встретить несколько необычный экземпляр совдеповского командира.

— Офицера.

— Что?

— Офицера Красной Армии. Вы господин генерал можете дальше продолжать развлекаться в остроумии, но хочу заметить — когда вы во Францию лыжи вострили, я ещё под стол пешком ходил. Соответственно к разборкам гражданской войны, отношения никак не мог иметь, поэтому ваш сарказм непонятен. А сейчас я являюсь капитаном той армии, которая единственная из всех мировых держав бьёт германцев по всему фронту. И горжусь этой принадлежностью... Да, ещё небольшое замечание — неприлично говорить о человеке в третьем лице, когда он сидит перед вами.

Хе! Уел генерала! Он видно хотел вспомнить молодость и слегка тонко покуражиться над лапотником, а тут такой облом! Собеседник покраснел, закашлялся, и мельком глянув на своих прячущих улыбки друзей, извинился. А потом, немного оправившись, решил поинтересоваться родителями, рассчитывая видно, что моё возможное высокое происхождение, несколько сгладит неловкость от его промаха. Но и тут оказался в пролёте. Я ответил, что происхождение у советского капитана самое что ни наесть рабоче-крестьянское. А образование очень даже среднее — школа восьмилетка и пехотное училище. Аристарх Викторович несколько усомнился в моих словах. Мол, слишком правильно предложения строю и беседу веду.

— Товарищ, извините, господин генерал, а что вы думаете, если дворяне в основном удрали из страны, то там всё развитие затормозилось? И люди исключительно надысь да чавось до сих пор говорят? За эти двадцать лет очень многое поменялось. Мне даже как-то не верится, что вы не в курсе тех перемен...

Хозяин пожевал губами, и уже без всякой издёвки ответил:

— Видите ли, Илья Иванович, я, разумеется, следил за всеми переменами, происходившими в России, но одно дело слушать радио и совсем другое встретиться с человеком оттуда. Мы ведь двадцать три года видели только тех русских, которые сумели уйти из красной России после проигрыша в гражданской войне. А в наших газетах, про СССР, перед войной, писали только в негативном ключе. Может вы нам расскажите как обстоят дела на самом деле?

и смеясь добавил

— Только, пожалуйста, без коммунистической пропаганды. Мы на неё давно иммунитет имеем. Если можно, только факты.

— Хм... пропагандировать идеи бородатых классиков я точно не собираюсь, тем более что не очень в них разбираюсь. Но чтобы было проще, сами спрашивайте, что именно вас интересует.

А интересовало старичков практически всё. Начиная о том как обстоят дела в колхозах (правда я и сам об этом имел весьма смутное представление) и заканчивая строительством новых заводов. Ну и разумеется жизнь простых людей их тоже не оставила равнодушными. Я даже языком трепать устал, хотя старался говорить правду. И о перегибах с кулаками и о новых заводах и о том, как старую гвардию Верховный на ноль чистками помножил. И то, что их бывшие имения после гражданской, те что целыми остались, в дома отдыха да в пионерлагеря превращены. Как обстоят дела в Красной Армии, тоже поведал. О взаимоотношениях внутри армии рассказал. Про то, что там уже нет комиссаров они и сами знали, но вот о том, что офицером сейчас можно стать только после училища, были не в курсе. Думали что у нас как в сорок первом, в результате естественной убыли взводных командиров, их места заполнялись сержантами да старшинами. В конце концов, боевой друг генерала, с экзотическим именем Игнат Киреевич задумчиво протянул:

— Мда... Изменений произошло в стране очень много. И я бы не сказал, что они плохие. Скорее наоборот... Вы говорите — техника на фронтах практически вся отечественная?

— Конечно. Ленд-лиза очень мало, и в основном это продукты и сырьё. Да и зачем нам плохое импортное вооружение? Танки американские никуда не годятся. Пулемёты у нас тоже лучше. Самолёты, особенно последних марок, не уступают, а то и превосходят штатовские. Более менее нормальными считались американские бронетранспортёры и грузовики. А с выпуском ГаЗ-63 и грузовики стали хуже нашего вездехода.

Собеседники переглянулись, и Аристарх Викторович задумчиво протянул:

— Кто бы мог подумать господа, что отсталую и аграрную страну, можно так взнуздать, превратив её чуть ли не в промышленного гиганта. И это за какие-то двадцать лет. А я ведь грешным делом, слушая радио думал всё это пропаганда...

Тут подал голос его родственник. Наклонившись к столу и наполняя бокал, он насмешливо напомнил:

— Аристарх, кто бы говорил. Не ты ли в тридцать девятом, нас всех с договором о ненападении просто замучил? Ведь все статьи по косточкам разобрал. Напомнить твои слова? Кто говорил, что впервые за двести лет, Россия начала вести независимую внешнюю политику и что ты отныне и навсегда только за это коммунистов уважать готов?

Генерал на эти слова только хмыкнул, а я заинтересовался:

— А что за договор? Пакт Молотова-Риббентропа? И чем же он так хорош, если его немцы всё равно нарушили?

Ой бли-и-н... Судя по тому, как у старичков загорелись глаза, я крупно попал и теперь предстоит выяснить, с чего бы они этим замшелым договором так восторгались. Предчувствия меня не обманули... Но зато, действительно узнал сногсшибательную вещь. Я ведь как-то до этого политикой не очень интересовался. Про договор, угробленный фрицами знал и не более того. Ну, ещё знал, что в моём времени, он считался чем-то очень неприличным. А выяснилось...

В общем — это был действительно прорыв русской политики. Англия до нутряных колик мечтала, что Гитлер пойдёт войной на СССР. Франция кстати бредила этим не меньше, чего я от лягушатников совсем не ожидал. После Мюнхенского пакта, где бывшие союзники в наглую слили фрицам Чехословакию, они всячески науськивали на Германию кого бы вы подумали? Польшу! Гордым пшекам была обещана помощь во всём, начиная с техники и заканчивая ударом в тыл вермахта, если тот только дёрнется. Поляки охерев от таких обещаний, моментально начали демонстрировать фрицам неприличные части тела, хотя до этого просто мечтали о союзе с тевтонцами. Причём Германия обхаживала Польшу, как престарелый дедок молодую невесту — со всем тщанием и деликатностью. Только главный поляк, маршал Рыдз-Смиглы (во имечко а?) показал им фак и пригрозил, что доблестные польские войска согнут недоделанных немцев в бараний рог, если те сунуться к вольному городу Данцигу. А Англия, готовясь слить и Польшу, думала только об одном — открыть путь фашистским войскам на восток. Я так прикинул, что если бы наши оставались на старых границах и война началась оттуда, то Гитлер, вполне мог взять Москву, ещё до начала осенней распутицы. Тогда считай писец всему... Но Сталин, вовремя подсуетился. Видя, что островитяне с французами творят совершеннейший беспредел, при этом всячески отказываясь заключать военный договор с СССР, взял и сыграл так, как это было выгодно России. Ух, как все взвыли! И как я помню, через семьдесят лет продолжают выть. Ещё бы — мы не только посмели забить болт на всех европейских козлов, которые мечтали о разгроме моей страны, но ещё и отодвинув свои границы на запад, обеспечили себя людьми, территориями, да и войну, отсрочили на год, как минимум.