Андрей Кожухов - Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский

– Он, должно быть, вернулся в часть, – засмеялась Зина, – и написал донесение высшему начальству о проделках революционеров над простаками, которых они заманивают в свои сети.

– Объясни, пожалуйста, – спросил Андрей, – зачем ты вернулся домой после того, как тебе поручили обход кабаков, раз ты остался один? Я этого не могу понять. Если даже за тобой шёл шпион, ты бы гораздо проще мог от него отделаться.

Василий пожал плечами, удивлённый, в свою очередь, этим вопросом.

– А вещи, оставленные дома? – возразил он.

Андрей так расхохотался, как будто это насмешило его больше, чем все приключения Василия.

– Вы должны, конечно, взглянуть на сокровища, которые наш Вася пошёл добывать из вражьих рук, – обратился он к Зине и Вулич.

И он направился к чемодану с явным намерением обнародовать его содержимое для всей компании. Но Василий схватил чемодан и решительно уселся на него. Он ни за что не позволил бы показывать свои вещи дамам.

На следующий день Андрей попрощался с друзьями и отправился обратно в Петербург с поручением от Зины достать денег на ее предприятие. Василий остался в Дубравнике. Он совершенно справедливо заключил, что благодаря своей счастливой внешности ему везде одинаково безопасно, и потому решил не оставлять Зину. В характере Василия было нечто поистине рыцарское, и эта черта проявлялась лучше всего в его обращении с женщинами. У него всегда была дама сердца, по которой он вздыхал, но, как настоящий рыцарь, он всегда был к услугам женщин, которым мог бы оказаться полезным, и никому он не был так предан, как Зине.

Глава VIII

Неожиданное осложнение

Петербург был в белоснежном одеянии, когда Андрей, только что приехавший из Дубравника, вышел с вокзала. Выпал первый снег, а это большой праздник для северянина. Крыши домов, тротуары, скамейки, ба́рки[40] на соседнем канале – всё было покрыто ровной сверкающей пеленой свежего снега. Чёрные неподвижные деревья приняли фантастический вид под белым пушистым покровом, окутавшим даже тончайшие ветки. Солнце терялось в глубине густого, медленно падавшего снега, но на улице было необыкновенно светло. Белая пелена блестела мягким светом, веселя глаза и сердце после унылых осенних красок. Воздух был свежий и бодрящий, наполненный возбуждающим ароматом снега и наступающей зимы. Причудливые белые хлопья усыпали шляпы, пальто, волосы и бороды прохожих и придавали им вид ряженых. Люди были веселы, лошади бежали бойко. Кое-где неслышно скользили санки, и их собственники гордились тем, что первые приветствуют красавицу-зиму.

Невольно поддавшись общему настроению, Андрей быстро шагал по Лиговке, торопясь на квартиру Лены. На этот раз он никого не предупредил о своём приезде; но он знал, что Лена живёт на Лиговском канале, недалеко от вокзала, и надеялся застать ее дома.

Она как раз выходила из ворот в меховой шапочке, весёлая и свежая, как день, когда Андрей окликнул ее по имени. В изумлении она уставилась на него, и сейчас же ее лицо осветилось приветливой улыбкой.

– Наконец-то вы вернулись! – воскликнула она. – Я боялась, что после того, что случилось в Дубравнике, вы там застрянете навсегда. Но скажите, вы серьёзно вернулись?

– Да, серьёзно, – ответил Андрей.

Лена выходила из дому по собственному делу, но ради Андрея согласилась сделать круг и проводить его на конспиративную квартиру. Она стала расспрашивать о попытке, которая произвела довольно сильное впечатление среди революционеров. Андрей отвечал на ее расспросы без особенной охоты, но и без видимого неудовольствия. Перемена места и окружающей обстановки притупили в нём прежнюю болезненность ощущений. Теперь он мог говорить об этом деле спокойно, как о совершившемся факте, с которым нужно мириться.

– А что нового у вас? – спросил он в свою очередь.

– В нашей группе, вы хотите сказать?

– Да.

– Ничего особенного. Таня выбрана в члены. За нее было пять поручителей и ни одного голоса против. Она уже согласилась. Надеюсь, она окажется хорошим приобретением для нас.

– Я в этом уверен, – подтвердил Андрей.

– Она работала некоторое время в Нарвской части и для начинающей вела дело очень хорошо, – продолжала Лена. – Жаль, что ей придётся скоро уехать.

– Разве? – спросил Андрей, внезапно опечалившись.

– Она уезжает в Москву. Решено усилить наш тамошний кружок: он сильно прихрамывает. Жоржу поручили съездить в Москву для пропаганды, а Таня вызвалась сопровождать его. У нее там хорошие связи, и ими можно будет воспользоваться.

– Теперь понимаю… – пробормотал Андрей, отвернувшись, чтобы скрыть смущение.

Такое известие не удивило его. Он был приготовлен к чему-нибудь в этом роде. Но острая, холодная боль, резанувшая его от слов Лены, показала, как много скрытой надежды таилось в его глупом сердце.

– Говорят, они скоро поженятся, – в своём неведении продолжала Лена. Мне говорили, что они давно влюблены друг в друга. Но я, собственно, этому не верю и ничего не замечала. Вероятнее всего, одна болтовня.

– Почему же? Жорж очень хороший человек, – сказал Андрей, стараясь быть беспристрастным.

Лена ни на минуту не подозревала, чтобы этот разговор имел специальное значение для Андрея. Будучи по природе и привычкам малонаблюдательна, она не заметила его смущения. Любовь еще не заговорила в ее собственном сердце, и вообще она вопросом о любви интересовалась менее всего. Слухи об отношениях Жоржа и Тани она передавала как самую обыкновенную новость и затем равнодушно перешла к другим новостям.

На конспиративной квартире Андрей застал нескольких друзей, в том числе Жоржа. С радостным восклицанием он бросился Андрею на шею. Он тоже разделял опасения Лены, что его друг застрянет в Дубравнике, и тем более обрадовался его возвращению.

Жорж с участием стал расспрашивать про Зину. Андрей чистосердечно рассказал всё и не скрыл от него, как рискованно было ее положение в Дубравнике. Они беседовали и задушевно и непринуждённо. Но когда остальные ушли, и Андрей с Жоржем остались одни, оба почувствовали некоторую неловкость. Андрей горел нетерпением узнать что-нибудь про Таню, но не мог собраться с духом и спросить. А Жорж как нарочно даже не упоминал ее имени. Это так противоречило обыкновенной манере Жоржа кстати и некстати говорить о Тане, что Андрей заподозрил, что он умышленно так поступает. Жорж, очевидно, разгадал его тайну и воздерживался от разговоров о Тане из деликатности. Это было очень хорошо с его стороны, и Андрей решил воспользоваться тонким намёком. Он продолжал разговор о безразличных предметах насколько мог. Наконец не выдержал и спросил: живёт ли еще Таня у отца?

– О нет, – отвечал Жорж, – это невозможно. Она доставила бы ему массу неприятностей. Она живёт теперь отдельно, в том районе,