Я не Поттер! - Марина Броницкая

— Там…там… Этого не может быть… — бубнел Симус.

Я опять улегся на стулья, повздыхал немного и поинтересовался:

— Шишки кто‑нибудь лечить может?

— Шишка — это воспаление подкожной ткани, и её не лечат, это неверная постановка проблемы, шишку следует охладить заклинанием Охладей, а затем…

— Гарри, — ирландец все ещё не отрывал взгляда от зеркальной поверхности, — лучше с шишкой, чем Охладей…

— Да что ты понимаешь! — рассердилась Гермиона. — И вообще, на что вы там уставились?!

Мудрому совету Симуса я внял, и решил растолковать происходящее, правда, немного схитрил.

— Это зеркало Еиналеж, показывает то… что может произойти. Необычная вещица, редкая.

— А ты откуда знаешь? — Невилл обернулся и, как всегда при взгляде на Снейпа младшего, подозрительно сощурился.

— Читал! — отрезал я. — Не веришь, возвращайся в библиотеку и возьми пример с меня! — пухлый предпочел сделать вид, что ничего такого и не спрашивал. Однако в этой библиотеке он бы все равно ничего такого и не нашел.

— Отойдите немедленно! Нельзя смотреть в будущее, вы можете его изменить, и не в лучшую сторону! — заголосила Гермиона и попыталась оттянуть мальчишек от зеркала за рукава мантий, но силы были неравны.

Честно говоря, почему то не хотелось спрашивать, что они там видят, и самому не хотелось подходить к зеркалу. Я любопытен, но в меру, а узнать такое, это все равно что подсмотреть чужие постыдные тайны. Кто его знает, что у них там… Может, мне не нужно знать?

— И что вы там видите? — буднично спросил я, все же не одолев жгучего любопытства, и затаил дыхание в ожидании ответа.

Невилл с ним, ответом, не спешил, но победное выражение на его одутловатой физиономии говорило мне о многом. Он себе в зеркале нравился. Не заставил себя упрашивать лишь Финниган, он замахал руками, не в силах выразить словами своего бескрайнего восторга.

— У меня столько друзей! Я взрослый! Там красивая женщина, там дети, там… ты! И еще у меня нашивка на костюме — я аврор! Мы все вместе сидим за большим столом. На нем куча еды и целый запеченный баран!

«Ну, Симус, в этом видении есть два взаимоисключающих друг друга элемента — я и ты…» — мелькнула веселая мысль. Но тебе об этом неизвестно, слава Мерлину. Тоже мне — аврор нашелся! Да и вообще, откуда столько наивности? С этим срочно нужно что‑то делать.

— А ты, Невилл? — задал вопрос ирландец. Однако ответ, в отличие от меня, его не интересовал. Мальчишка продолжал мечтательно улыбаться и краснеть, реагируя так на собственные мысли.

— Маму и папу. Они здоровые. Там еще Гарри, много–много людей, и темно. Кто‑то плачет. Кому‑то больно. Какая‑то женщина склонилась над Джорджем… или Фредом, у неё красивые волосы, и очень большие глаза…

Я перестал корчить из себя воплощение равнодушия, поднялся и сел, вслушавшись в слова пухлого.

Невилл продолжал говорить монотонным голосом:

— Уизли больно, у него рана и он…

— Довольно! — крикнул я. В груди что‑то дрогнуло, а сердце как будто покрылось инеем и перестало чувствовать. Очень необычное предчувствие заставило меня прервать Долгопупса… — Гермиона права, лучше не смотри!

Холодно стало не только мне, невольно поежился и Симус, и Гермиона, и сам Невилл.

Надевать плащ я наотрез отказался, и в башню мы возвращались ничем не скрытые, накинув его лишь у портрета Полной Дамы, которая так и не поняла, кто же произнес «клубничный джем» и разбудил её среди ночи. Я валился с ног от усталости, и, упав на кровать, заснул почти сразу же. Однако посреди ночи меня кто‑то растолкал. Этот кто‑то плакал, и продолжал толкать меня даже тогда, когда я проснулся.

— Невилл, ты чего делаешь?!

— Ты плохой, Гарри, ты очень плохой! — захлебывался пухлый, сотрясаясь в рыданиях. — Ты обманул нас! Мои мама и папа не могут выздороветь, не могут! Оно показывает… другое. Ты все время врешь нам, каждый день, с утра до вечера врешь!

Мне нечего было возразить так, чтобы не солгать снова. У Невилла свой папа, а у меня свой, у него своя жизнь, а у меня своя, у нас всё разное! Мы сами разные!

— Да успокойся… — я преувеличенно спокойно зевнул. — Про зеркало как прочитал, так и сказал. А ты попросту… параноик!

Он отошел на шаг назад, внимательно посмотрел на меня, кивнул, и вернулся в постель, откуда еще долго доносились сдавленные всхлипывания. Я не помнил, чтобы какие‑нибудь слова давались мне так тяжело, как эти. Если Невилл всхлипывал вслух, то я — молча. Что‑то сдавливало грудь, кипело и мешало заснуть. Мальчишка знал, отчего ему плохо, мои же причины были слишком туманны. Он не побоялся посмотреть в зеркало, а я струсил. И действительно ли оно показывает одни лишь желания?

Следующей ночью я вернулся в комнату. И хотя путь был простым и знакомым, ногами я еле двигал, будто какая‑то неведомая сила тянула меня обратно.

Тот же пыльный серый класс, то же зеркало на когтистых ножках возле доски, но в этот раз перед этим зеркалом стоял я. Нет, я точно не счастливый человек, зеркальная поверхность не отразила реальность, она открыла мне что‑то важное об этом высоком бледном мальчике. Странное дело, но тьма людей в черном за моей спиной там, в зазеркалье, была мне даже не знакома. Но все они стояли ровно, покорно, рядами, а за их спинами еле теплился далекий горизонт, освещаемый кровавым алым закатом. Во главе всех стоял сам Волдеморт, а рядом с ним стояли те, кто мне дорог: отец, повзрослевший Драко, выделявшийся белой тенью на фоне остальных, Крэбб и Гойл, кто‑то заросший рыжей щетиной и смутно напоминающий Рона, дядя Люциус и тетя Нарцисса. В мою мечту, то есть в ряды этих хмурых, но весьма решительно настроенных людей, затесался даже Дадли, жующий кусок ванильного пирога тети Петунии! Вот он точно не изменился, как был толстым одиннадцатилетним подростком в растянутых джинсах, так и остался. На мгновение я забыл о серьезности представшей передо мной картины, о магах, готовых меня слушаться, готовых идти за мной, и улыбнулся…

Но в ту же секунду испуганно отпрыгнул от зеркала, только услышав скрип открывающейся двери.

— Гарри… Ты все же пришел! — в комнату ввалился запыхавшийся Дамблдор, ведь запрет на аппарацию действовал для всех и был одобрен самим Министерством. Директору явно пришлось бежать сломя голову!

— А вы тут как… почему… то есть зачем?! Вы меня накажете?

— Что ты, Гарри, что ты… — в лукавых глазах директора мелькнула озабоченность. Он явно не знал с чего начать заранее спланированный разговор. Полагаю, Дамблдор просто опоздал, а может приходил раньше, но учитывая скорость с какой я тащился… — Итак, ты снова здесь, Гарри? — старик решил не отступать от сценария, прошел в центр комнаты, уселся на парту, и принялся смешно болтать ногами в воздухе.