Я не Поттер! - Марина Броницкая

По идее, я должен был прийти в восторг, граничащий с поклонением, только завидев, какой директор простой и добрый. Думаю, Симус был бы счастлив, но я — нет. Наверное, у Дамблдора нет детей, да и слизеринцам он давно ничего не преподает, а я считаю себя именно слизеринцем, и поэтому ему кажется, что мы все — дети — одинаковые. Как бы не так!

Дамблдор слез с парты, подошел ко мне и опустился на пол рядом.

— Итак, ты, как и сотни других до тебя, обнаружил источник наслаждения, скрытый в зеркале Еиналеж.

— Ага…

— Но я надеюсь, ты уже знаешь, что показывает это зеркало? — поинтересовался он.

— Ага… — свой словарный запас я сократил намеренно.

Однако директор и не предполагал, что я ему вообще что‑то отвечу и продолжал:

— Ну а твой друг Симус увидел в нем счастливый семейный очаг и… ты что‑то сказал, мальчик мой? Ты знаешь? — старик всплеснул руками.

— Ну да… — я ввел в оборот еще два слова.

— Хм… Молодец, Гарри, чтение вредно для зрения, зато полезно для всего остального… — что‑то не показалось мне его замечание уж слишком радостным, если на то пошло. — И что же ты увидел в зеркале, если не секрет?

«Конечно, секрет!» — но вслух такого не произнесешь, и я принялся судорожно думать, чтобы такого мог увидеть в зеркале самый обычный ребенок…

— Маму! — мне так понравился свой выбор видения, что я не смог сдержать дурную улыбку, а ведь это как то нехорошо… — Живую! — добавил я на всякий случай, оправдывая отсутствие печали.

— Это хорошо, что живую… — вяло согласился директор и поднялся с колен.

— А вы что в нем видите?

— Носки!

— Какие?

Дамблдор рассеяно буркнул:

— Шерстяные! — но спохватился, расплылся в улыбке, и с видом блаженного мудреца погладил свою бороду. — Уж очень ноги мерзнут, стар я уже… — елейным голосом поведал он мне сей сомнительный факт.

— Ага… — я сам закончил беседу на той же ноте, с какой она и началась.

— Ну ладно, завтра зеркало уберут в другое помещение… А сейчас спать, Гарри, уже очень поздно!

— Ага… — директор невольно скривился и я еле сдержался, чтобы не «агакнуть» еще разочек другой.

Уберут, говорите? Надеетесь, что я, словно последний дурак, подожду пока вы «уйдете», а затем притащусь обратно, и вы все увидите? А может уверены, что я Драко и Рона сюда позову?! Нет уж, увольте, ночь вам придется коротать на парте и в одиночестве, так подставлять друзей я не стану…

Перед отходом ко сну я решил сбегать к отцу и задать ему один интересный вопрос. Промчавшись через все этажи на большой скорости, я уже схватился за ручку двери, как заметил в конце темного коридора Пивза, сложившего руки на круглом брюшке и сладко посапывающего прямо над входом в гостиную, покачиваясь в воздухе, словно на пуховой перине. Я подошел к нему поближе, и тут же об этом пожалел, ведь чуть не получил вторую шишку к первой, которую вывел только вчера! Полтергейст непонятно откуда выхватил бейсбольную маггловскую биту и принялся ею размахивать.

— Не пущу, развратники! Убью, доложу, прокляну! — протерев глаза, он выпучил их на меня. — Тебе еще рано, чего нужно?

— А чего рано?

— Не важно, говорю же — рано! Иди отсюда по добру по здорову…

— А ты чего тут висишь?

— Я не вишу! — он обиделся. — Я убиваю, проклинаю, докладываю!!! Или проклинаю, убиваю, докладываю… а может и не убиваю… или не докладываю?!

Пока Пивз размышлял над инструкциями, явно оставленными ему отцом, я, хихикая, шел обратно к кабинету. Ну уж нет, блюсти нравственность учениц таким отчаянным способом, до этого явно перепробовав все на свете?! Не хочу быть деканом, ни за что!

Папа задремал на тетрадях, и когда открылась дверь, подскочил на стуле, схватил первую попавшуюся «тетрадь», оказавшуюся учебником, и принялся в «ней» что‑то увлеченно черкать.

— Пап, да это я!

— Гарри… ну ты бы хоть постучал! — он отшвырнул учебник, прежде задумчиво покрутив его в руках.

— У тебя на щеке написано: Сицилия Орвуд, третий курс, первый семестр…

— Черт! — папа взмахнул палочкой и отпечатавшиеся надписи исчезли. — Что‑то случилось?

— Дамблдора встретил…

— Сочувствую. Что‑то еще?

— Ты смотрел в зеркало Еиналеж? Ну то, на втором этаже?

— Смотрел. Я его туда перемещал.

— И что ты там видел?

Папа с озабоченным видом раскладывал тетради по нужным стопкам, быстро двигал руками и глаз не подымал, а его лицо от меня скрывали длинные сальные волосы, являя миру лишь кончик длинного носа.

— Тебя, Гарольд, тебя… Ты маленьким был очень милым.

Понятно: один видел носки, другой меня в детстве! Это не смешно!

— А ты? — небрежным тоном поинтересовался отец. Но за этой небрежностью крылся большой интерес.

— Маму!

Папа недоверчиво хмыкнул, прекрасно зная, что быть этого не может, но я уже с силой захлопнул за собой массивные двери. Я вру, и все врут! Это что, закон жизни такой?

* * *

— Ай! Вы там окосели, что ли?! — я отряхивался и отплевывался от снега, забившегося мне и в рот, и за шиворот, а так же щедро припорошившего собой страницы книги. Увидев, кто именно смотрит на меня виноватыми глазами–бусинками, я удивился еще больше. — Грэгори, ты сдурел? Признайся честно! Я не буду ругаться!

Малфой и троица любителей опасных снежков, все еще со свистом проносившихся в опасной близости от моего лица, все разом упали на колени, как подкошенные, и принялись кататься по снегу, хохоча так сильно, что даже мимо проходящие гриффиндорцы пугались силы такой радости и никак не язвили. Драко вновь потерял свою шапку, но в этот раз потеря его не взволновала, ведь ему, наконец‑то, было весело. Знал бы, что его так просто растормошить, давно бы снега наелся!

— Да ладно, ну чего вы… — я смутился, покачал головой и несмело улыбнулся. — Завтра уже Рождество, можно меня и побомбить… Ладно уж, прощаю!

Вдалеке стихли звуки ударов. Хагрид, заготавливающий дрова у хижины, обратил на нас внимание и, закинув топор на плечо, пристально смотрел в нашу сторону. В ту же секунду я вновь скис, поднял руку и помахал ему. Он приподнял топор, и радостно помахал мне в ответ. Нет, ну надо же было испортить такой хороший момент…

Глава 9

Сквозь сон я слышал собственное сопение и гул стадиона. И то и другое не мешало мне пусть и некрепко, но сладко спать. Нега укутывала все сильнее и сильнее, а чистая прохладная постель приятно пахла какими‑то травами. Я ощущал любовь ко всем живущим на планете лишь только за одно их отсутствие в моей спальне…

Мне снился Даддли, ценность которого я, в конце концов, оценил как положено. За все время каникул он ни разу не высказал ни единого желания спасти мир от кого‑нибудь, не говоря уже о философском камне! Он ел, смотрел телевизор, орал, когда ему нечего было есть, но не таскал меня за собой каждый раз, когда ему нужно было уйти. Да мой кузен не человек — он золото! Рождественскую неделю я провел, как совсем не маг. Мы слонялись по игровым залам, посещали фирму мистера Дурсля, доставляя туда внушительного вида коробки с ланчем, привязывали консервные банки к кошачьим хвостам, получали от всей округи за это на орехи, и рассказывали тете что он, то есть кот, «таким и был!»